Всего две недели назад СКП отметил свое трехлетие. В интервью журналистам его глава Александр Бастрыкин делился громадой планов и замыслов. Однако праздник получился именно что со слезами на глазах.
Очень показательно, кстати, что на юбилейные торжества в СКП не пришел ни один федеральный руководитель. В президиуме вместе с Бастрыкиным сидели лишь генпрокурор Юрий Чайка, вице-спикер Совета Федерации Александр Торшин, а также новоиспеченный член Общественного совета СКП Мирей Матье вместе с мамой. На неписаном чиновничьем языке это означало, что Александру Бастрыкину уже выдана черная метка...
Разговоры о создании единого следственного комитета ведутся в России давно. Когда в 2007-м был образован СКП, многие посчитали, что это и есть первый шаг на пути грядущего объединения, однако переходный период явно затянулся.
Не буду сейчас описывать многочисленные скандалы и конфликты, которыми была ознаменована работа СКП, за 3 года я делал это десятки раз. И причина здесь не столько в своеобразии личности г-на Александра Бастрыкина, сколько в системной ошибке.
Создавая СКП, реформаторы одновременно лишили прокуратуру фактических функций надзора. Вот и вышло, что следствие оказалось никому не подотчетно. Бесконтрольность откровенно вскружила Бастрыкину голову и привела к позиционной войне с Генпрокуратурой.
Теперь этой войне, похоже, приходит конец. Уже объявлено, что СКП выводится из прокурорской системы и становится самостоятельным ведомством. При этом прокуратуре возвращают большинство полномочий.
По нашим данным, подготовленный президентской администрацией законопроект предусматривает наделение прокуроров правом отменять решения следователей о возбуждении и прекращении уголовных дел. Указания прокуроров также становятся вновь обязательными.
Это — принципиальнейшие изменения, необходимость которых подтвердила сама жизнь. Сильное следствие возможно лишь при сильном прокурорском надзоре. Еще 3,5 года назад, при внесении изменений в УК и УПК, мы с немногочисленными коллегами пытались убедить в этом Думу, но, увы, безуспешно. На чужих ошибках учатся только умные, мы же — исключительно на своих...
Ведомство Юрия Чайки может праздновать победу. Генпрокуратура не только возвращает былую силу, но и снимает с себя серьезную головную боль.
До сегодняшнего дня прокуратура была вынуждена нести ответственность за действия СКП, не имея при том возможности всерьез на него влиять.
Де-юре — следственный комитет входил в систему прокуратуры, его сотрудники носили прокурорские мундиры, а Александр Бастрыкин являлся первым заместителем Чайки.
Де-факто — структура эта была совершенно независима. Генпрокурор не имел возможности даже уволить нерадивого следователя. (Начальника московского СКП Анатолия Багмета с работы убирали два года.)
Нынешняя реформа подвела черту под этой метаморфозой. Отныне сотрудники нового следственного комитета не будут иметь больше никакого отношения к прокуратуре. Прежние классные чины меняются на специальные звания.
Это, пожалуй, единственное существенное изменение. В остальном же — всё остается как раньше, включая структуру СКП. Кремль лишь формализовал то, что уже происходило на практике.
Откровенно говоря, многие ожидали от президента более решительных шагов. Планировалось, что в единый следственный комитет вольются также следственные подразделения из остальных ведомств: МВД, ФСБ, наркоконтроля.
Собственно, сам Медведев говорил о чем-то подобном еще год назад. В поддержку такой конструкции высказывались многие политики и юристы. Даже Бастрыкин, прежде выступавший за свою самостийность, неожиданно сменил позицию. В интервью, приуроченных к трехлетию СКП, он заговорил вдруг о том, что нужно создавать “единый следственный орган” и возвращать прокурорам большинство утраченных полномочий.
Очень похоже, что рождение ФБР было отменено буквально в последний момент, как в Кремле бывает ныне частенько. Насчет единого органа президент высказывается теперь весьма обтекаемо: “в дальнейшем могут быть приняты другие решения”.
Я абсолютно уверен, что рано или поздно такие решения будут приняты. Формально — следственные органы и так процессуально независимы от ведомств, в которых они значатся: и в милиции, и в госбезопасности, и в наркоконтроле. И прокуратура точно так же надзирает за ними, как если бы они были самостоятельны.
Вот только к моменту, когда это случится, станет поздно исправлять очередную системную ошибку.
Строить единое следствие следует не на базе СКП, а на базе Следственного комитета МВД.
В СКП служат менее 20 тысяч человек (из которых треть — не следователи, а обслуга). В СК МВД — 53 тысячи.
Количество уголовных дел, расследуемых в милиции, в 4—5 раз превышает количество дел СКП. В прошлом году милицейские следователи направили в суд 443 тысячи дел, прокурорские — 106 тысяч.
Любой студент экономфака без труда объяснит вам, что не большее надо присоединять к меньшему, а наоборот. Увы. Мы опять продолжаем учиться на своих ошибках.
Новая реформа, без сомнения, приведет к новым дополнительным тратам. И проблема не только в смене табличек, печатей и формы.
С момента рождения СКП постоянно наращивал свои аппетиты; извечный закон самовоспроизводства бюрократии. Регулярно возрастала численность (с 8 тысяч 700 человек до 19,6 тысяч). Отделы — превращались в главки. В прокуратуре к следствию имело касательство 65 генералов — в СКП генералов уже стало 250; и у каждого — кабинет, помощники, секретарша, машина, зарплата, путевки.
За 3 года СКП обошелся казне в 53 миллиарда рублей. А теперь — станет еще дороже. Боюсь, скромной суммой в 2,4 миллиарда, которая запланирована на строительство штаб-квартиры СКП, может теперь не хватить. Правда, во многом это будет зависеть от того, кто заселится в новое здание.
Шансы самого Бастрыкина эксперты оценивают половинчато: пятьдесят на пятьдесят. В его активе — беззаветная преданность Путину, в пассиве — бесчисленное множество скандалов, откровенные провалы в работе и постоянные конфликты.
В числе других наиболее вероятных кандидатов называются имена министра юстиции Александра Коновалова и заместителя генпрокурора на Северо-Западе Александра Гуцана…
На самом деле уход Бастрыкина — это непоправимая утрата не для спецслужб, а для журналистики (второго такого героя — еще пойти поискать). Утрата, может быть, гораздо более серьезная, чем эвтаназия его детища…