Верьё её

  Ей говорят: “Ты занимаешься ерундой, свою жизнь собакам под хвост положила”. Ей вообще нельзя иметь животных по состоянию здоровья, а у нее полторы тысячи душ. Она содержит пять частных приютов для братьев наших меньших, попавших в большую беду: выброшенных на улицу, сбитых машинами, брошенных на произвол судьбы. Многих из них давно не было бы в живых, если бы однажды рядом не тормознул ее автомобиль.
     
     Она способна собственной машиной перегородить левый ряд на МКАД, если надо спасти сбитую полумертвую кошку или собаку. Ее телефон могут запросто дать в круглосуточной справочной, и ночной звонок поднимет ее: “Там собачка бездомная погибает!” — и она, как “скорая помощь”, ринется сломя голову куда-то на заброшенную стройку вызволять очередную ничейную зверюшку.
     Она могла бы позволить себе жить, как обеспеченные люди, но приюты — это черная дыра, поглощающая время и деньги. У нее есть подруги — молодые, красивые, успешные женщины, которые тоже сделали выбор в пользу самых беззащитных. Нормальное явление, но все равно не укладывается в голове. Мы ведь привыкли, что бездомными животными занимаются такие же обездоленные, никем не защищенные пожилые люди.
     Дома у нее живут 6 собак, 12 кошек, ежик и макака. С обезьяной она воюет уже 3 месяца. Восемнадцатилетняя старуха-макака — списанный цирковой номер. Списанные номера — это списанные животные. У них один путь — последний. Но какая-то добрая душа предупредила Дарью Тараскину, и существо, так и не ставшее человеком, получило шанс. Макака живет в клетке, но иногда ее выпускают порезвиться. Наверное, ей предоставили бы полную свободу, если бы Дарья не боялась за жизнь своих кошек, которых обезьяна почему-то не любит и надеется передушить поодиночке. Она даже свою спасительницу чуть без глаза не оставила, а еще съела у нее кусок пальца. И не поперхнулась.
     — Она поняла, что из меня можно вить веревки, и принимает меня за свою домработницу: принеси, подай, пошла вон! — признается Дарья. — Ей кажется, что не она для кого-то, а для нее кто-то. Если пытаюсь ей объяснить, что не она хозяйка, злится, но, видимо, меньше, чем в цирке. Когда она ко мне попала, у нее были полностью голые руки, она на нервной почве выщипывала себе волосы, а на задних лапах, которые она кусала в злобе, красовались жуткие болячки. Теперь все прошло, и волосы отросли, зато я ходила с синяком под глазом, как бомж.
     Эта страсть к животным началась у Дарьи двадцать лет назад, когда она не прошла мимо кота в подъезде: “Ну, заходи, покормлю!” Дома поняла, что подобрала не кота, а кошку, которая ей вскоре родила. Потом притащила в квартиру собаку, томившуюся у Киевского вокзала. Постепенно количество животных стало увеличиваться, Дарья начала помогать первому приюту в Москве.
     К тому времени она уже была специалистом с двумя дипломами: переводчика и (не падать!) физика-теоретика. Зарабатывала деньги частными уроками: учила детей английскому и французскому, а еще преподавала на кафедре физики в институте. Шесть рабочих дней в неделю, включая субботу. Вставала в 5.30 утра, чтобы погулять со своими собаками. В свободное время с тяжелым рюкзаком, набитым кастрюлями с пропитанием, моталась в подмосковную Купавну. Сегодня это большое и беспокойное хозяйство превратилось в благотворительный фонд защиты животных.
     “Есть такая Дарья Сергеевна, которая может помочь” — на сайтах, посвященных животным, ее имя всплывает, как маяк в бурном море. Она действительно крутится белкой, но даже ее силы небезграничны. Тем, кто хочет переложить заботу о своем питомце на чужие плечи, Тараскина отказывает в жесткой форме. А вот ничейных животных подбирает. Особенно тех, кому хуже всех: раненых, больных, старых. Они едут в приют.
     Об этом приюте не скажешь, что он притаился. Стоило нам с фотографом въехать на огороженную территорию, как воздух сотрясла собачья полифония. И только три белые пожилые лошади — списанные номера — продолжали мирно пастись на лугу.
     Теплые будки, каша с мясом и овощами два раза в день, свежий воздух и поразительная чистота. Идешь по территории и не боишься “подорваться на мине”. Тридцать человек персонала, в том числе кинологи, фелинологи, фельдшеры, ветврач. Содержится приют на средства Тараскиной и ее друзей. От помощи города Дарья отказалась: слишком мутная вода плещется в этой сфере.
     Кого здесь только не пригрели! Помимо 600 собак и 130 кошек крышу над головой обрели 3 козы, 2 овцы, 3 белки, несколько кроликов, галок, совенок и парочка хрюшек. Настоящий ковчег.
     — Свиней подарили моей приятельнице на юбилей ее ресторана однодневными живыми поросятами, — рассказывает Дарья. — Она не знала, что с ними делать. Я сказала: “Привози, пусть живут у меня!”
     Выжили и раздобрели не на шутку. Здесь возвращают к жизни и не таких. Недавно привезли собачку, которая попала под трамвай. Лапы переломаны, в глазах ужас. Медвежонку, так назвали беднягу, сделали 3 операции. Он уже встает на ноги.
     “Здесь никого не усыпляют, — говорит кинолог Нурик. — Дарья Сергеевна считает, что если животному осталось жить пять минут, пусть проживет их достойно, без боли”. Тараскина против усыпления. В одном из корпусов расположен хоспис. Посторонним его не показывают: на животных-калек, нуждающихся в памперсах и передвигающихся с помощью специальных тележек на колесиках, смотреть тяжело. На самом деле кошачий и собачий век в приюте достаточно долог, даже собаки крупных пород часто перешагивают 12-летний рубеж. Королевская овчарка по кличке Яша прожила 15 лет. В свое время пес был жестоко наказан хозяином за то, что загрыз чужую собаку. Яшу два месяца продержали в темнице и выбросили на улицу. Его подобрала добрая женщина, но через неделю пес не пустил ее в квартиру. Смертный приговор отменила Тараскина.
     Сказать, что она совсем не боится собак, было бы неправдой. В ее жизни случались ситуации, когда приходилось спасать брошенных служебных собак, которые готовы были порвать любого. Охранный объект закрывался, и псов обрекали на голодную смерть. Дарья часами сидела у вольера, чтобы найти подход. Кого-то приваживала булкой, кого-то — волшебным словом “гулять”.
     В приюте свои правила. Каждый приемыш проходит через обследование и карантин. На новичка заводится личное дело с фотографией, кличкой, приметами и биографией — как в отделе кадров. Про пса по кличке Костыль, к примеру, читаю, что он спокойный, контактный и любит ласку. Когда Костылю подлечат лапу, он попадет в теплый вольер, где будет жить в коллективе. Для собак с неуживчивым нравом предусмотрены отдельные “номера”. Мощный пес по кличке Философ даже гуляет под проволочной крышей с тех пор, как перемахнул через забор и завалил барана. Есть грозный ротвейлер, который сидит на толстой цепи, его выводят на двух поводках. А с виду миролюбивая боксерша с человеческим лицом отличается коварством. Два раза ее пристраивали, но возвращали обратно. Стоило только хозяину приблизиться к ее миске, как она показывала клыки. Может быть, просто скучала по приюту и хотела вернуться.
     Дарья Сергеевна отдает своих питомцев в добрые руки за один рубль. Но все не так просто. Будущий хозяин подписывает договор и обязуется содержать животное в соответствии с санитарно-гигиеническими нормами. А благотворительный фонд , в свою очередь, гарантирует ветпомощь и бесплатную передержку, оставляя за собой право проверки условий содержания. Отправка животного в новую жизнь — целый ритуал. Собаку готовят как на выданье: моют ароматным шампунем, расчесывают шерсть и надевают роскошный ошейник — встречают-то по одежке!
     Пристраивают, конечно, немногих, а пополнение происходит регулярно. Добрые люди периодически подкидывают животных. Зимой, в лютый мороз, без предупреждения к воротам подбросили ящик с недельными котятами. “Хоть бы сказали!” — возмущается Нурик. Но малышей выходили.
     — Будь моя воля, я запретила бы разведение любой породы лет на пять. Ни одного щенка, ни одного котенка! — в сердцах говорит Дарья. — В Англии, например, наказывают “рублем” за разведение. Не хотите стерилизовать — платите! В Москве тысячи бездомных животных. Вот увидите: программу стерилизации через год закроют и опять будут убивать собак на улицах.
     Она верит, что у животных есть душа, потому что видела зверей-самоубийц. Ее собственный кот тоже был самоубийцей. Он отказался от еды, когда умерла хозяйка — мама Дарьи. Лег на кровать и через неделю умер. Ему было 4 года, он был абсолютно здоров.
     Однажды она увидела кошку, которая сидела перед машиной на проезжей части и ждала следующую. Лицом к смерти. Дарья перенесла ее на бордюр. Кошка посмотрела на нее и опять пошла на дорогу. Тараскина это делала пять раз, а потом сказала: “Пошли!”