Как воруют в правительстве

Cенсационные материалы недавнего процесса над экс-зампредом Госкомрыболовства Юрием Москальцовым оказались в распоряжении “МК-Воскресенья”. Отныне мы доподлинно знаем, как, где, с кем и при каких обстоятельствах замминистра проворачивал аферы с морепродуктами на сотни миллионов рублей.

Москальцов привлек внимание правоохранительных органов после убийства в Москве в 2002 году губернатора Магаданской области Валентина Цветкова, что придало делу еще больший резонанс... На прошлой неделе Мосгорсуд дал обвиняемому 4 года колонии. Сразу после вынесения приговора на него надели наручники.

Меньше губернаторов расстреливать надо!

Все началось с того, что прокурорские работники, расследовавшие убийство Цветкова, прилетели из столицы в Магадан в поисках мотивов преступления. Стали “копать”. Прежде всего их интересовали два направления, которые курировал губернатор, — золотое и рыбное. Так и вышли на советника Цветкова — 43-летнюю Викторию Тихачеву, а потом и на зампредседателя Госкомрыболовства РФ Москальцова. Темная история с правительственными квотами на добычу морепродуктов, о которой, может, так никто бы и не узнал, вылезла наружу.

В отношении Москальцова, Тихачевой, а также директора Магаданского НИИ Александра Рогатных завели уголовное дело. Как позже установит суд, у каждого из подельников в “крабовой истории” была своя роль. Поэтому-то аферу и удалось так легко провернуть...

Вообще получить бесплатное разрешение правительства на вылов ценных водных биоресурсов — дело хлопотное. Для этого нужно представить очень серьезные аргументы. Летом 2002 года губернатор Валентин Цветков решил “сделать невозможное” — выбить дополнительные квоты на добычу краба-стригуна, синего краба и трубача. Якобы для исследования малоизученных и перспективных районов северной части Охотского моря.

Герои нашумевшей истории — краб синий, краб-стригун и трубач — необычайно ценные, валютоемкие морские обитатели.

Синий краб — чуть ли не самый крупный из своих собратьев. Вес его достигает 5 килограммов, а ширина панциря — 24 см! На российском рынке, по данным за 2002 год, килограмм таких крабов стоил в среднем 250—300 рублей. Это если оптом. Краб-стригун намного меньше: весит килограмм-полтора, размером 10—15 см. Но он очень изящен — тонкие ножки, гладкий панцирь (сверху коричневый, снизу светло-желтый). Видимо, поэтому считается более ценным. Его оптовая цена на рынке, по данным за тот же год, 300—350 рублей за кило.

В деле фигурирует еще один обитатель морского дна — брюхоногий моллюск трубач. Эта живность в продолговатой витой ракушке — тоже дорогой деликатес. Содержимое “домика” можно съесть, а ракушку поставить красоваться на полку. Этих моллюсков существует десятки видов, но известно, что даже минимальная промысловая мера трубача для рыбаков — 7 см. В Охотском море трубачей полно, особенно после нереста (со второй половины лета до конца осени). Равно как и крабов.

В конце цепочки оказался премьер

Знал ли покойный губернатор о том, что на самом деле научные изыскания — только повод, который позволит бесконтрольно разворовывать природные ресурсы? О мертвых — или хорошо, или ничего. В приговоре суда говорится лишь, что, принимая такое решение, Цветков руководствовался “ложно понятыми интересами своего региона”. Обвинение же в хищении потом предъявят его советнице Тихачевой — владелице ряда рыбодобывающих предприятий (ООО “Магаданрыбфлот”, ЗАО “Дальрыбфлот”, ООО “Магаданская база промысловых судов”). Которая “была привлечена Цветковым для реализации умысла”.

Чтобы в правительстве скорее поверили в срочную необходимость научных изысканий, Цветков представил специальную бумагу, которую еще весной 2002-го подготовили ученые МагаданНИРО (Магаданский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии). Называлась она “Биологическое обоснование увеличения общедопустимых уловов морских гидробионтов в северной части Охотского моря”. Бумага эта писалась под руководством директора этого института, 46-летнего Александра Рогатных.

Цветков, Тихачева и “примкнувший к ним” зампред Госкомрыболовства Юрий Москальцов (в комитете в его обязанности входил как раз контроль за биоресурсами) добились того, чтобы экологическая экспертиза по этому “обоснованию” прошла как можно быстрее.

— Фактически ее сделали за один день, тогда как обычно такие экспертизы проводятся около месяца, — пояснил мне один из специалистов, работавших по “крабовому делу”.

Тихачева лично следила за ходом экспертизы — присутствовала на заседании комиссии и участвовала в обсуждении вопросов. Как вспоминают члены комиссии, яро отстаивала свою точку зрения. 8 августа специалисты вынесли вердикт: допустимые уловы можно увеличить. Краба-стригуна — на 1550 тонн, синего краба — на 240 тонн и трубача — на 1010 тонн. Для освоения их исключительно в режиме научно-исследовательских работ и контрольного лова. После чего Москальцов, в свою очередь, проконтролировал поступление этого заключения в Госкомрыболовство.

Лов морской живности бывает промышленный и научный. Промышленный — это когда на продажу. В Охотском море существуют определенные, давно известные точки, где фиксируются наибольшие скопления крабовых стад. Туда обычно и ходят рыболовные суда.

Научные изыскания — это совсем другое. Строго научный лов обычно ведется за пределами зон промышленного лова. Его задача — найти новые “крабовые места”. Моряки ловят живность под присмотром ученых. Специалисты записывают, а потом анализируют результаты: сколько в данной зоне крабов, какие и т.д. При этом здесь устанавливаются специальные научные станции. Вероятность, что в малоизученных местах сразу добудешь много крабов, невелика, да у ученых и нет такой цели.

А вот при контрольном лове (он тоже относится к научным изысканиям) “урожай” на моллюсков и крабов может быть довольно большим. Потому что его ведут как в новых зонах, так и в традиционных местах промысла, кишащих морской живностью. Название “контрольный” говорит само за себя: лов производится, чтобы проверить, осталась ли ситуация с крабами в конкретном месте прежней, или что-то изменилось.

Далее засучив рукава за дело взялся ученый Рогатных. Директор института приехал в Москву, встретился в Министерстве природных ресурсов РФ с ответственным секретарем экспертной комиссии Голубевой и передал ей пресловутое обоснование. Правда, несколько обновленное (как установил суд — им же самим). Бумага практически не отличалась от той, что подготовили весной его сотрудники. Но в ней уже ни слова не было о научно-исследовательских работах — только квоты на контрольный лов. Дата на измененном документе стояла фиктивная — 2 мая 2002 года. Потом, на следствии, Рогатных объяснит это так:

— А я не помнил, когда на самом деле было подготовлено обоснование. Поэтому и поставил примерное число.

12 сентября Правительство России за подписью премьера Касьянова распорядилось выделить дополнительные квоты на вылов крабов и трубача “в научно-исследовательских, контрольных и рыбоводных целях”.

А вскоре и.о. председателя Госкомрыболовства Холод, основываясь на “поправках”, подписал приказ о передаче всех правительственных квот на вылов краба и трубача ФГУП “МагаданНИРО” для проведения работ исключительно в режиме контрольного лова.

Ученых использовали для прикрытия

Итак, маховик был запущен. Рогатных распорядился готовить рейсовые задания. В море вышли многочисленные суда. Кому они принадлежали, можно догадаться. Например, “Магаданрыбфлоту”, собственником и руководителем которого являлась Тихачева. Или ОАО “Дальрыба”, собственником которой был чиновник Москальцов. Кстати, потом Юрий Иванович всячески открещивался от владения “Дальрыбой”, уверяя правоохранительные органы:

— Да, на момент освоения квот у меня были 64 000 ее акций, но дивидендов я не получал, а в апреле 2003 года вообще передал их своей дочери...

Началась масштабная “операция”. Крабов ловили в традиционных местах промысла. На борту, конечно, были ученые. Но большинство из них и не подозревали, что делают, по сути, бессмысленную работу.

Одна из свидетельниц по “крабовому делу”, научный сотрудник ФГУП “ВНИРО” Горянина, позже скажет на суде:

— В сентябре—декабре 2002 года я принимала участие в контрольном лове трубача, которое проводило судно “Нагорск” в северной части Охотского моря. Лов все время происходил в относительно небольшом по площади, традиционном для промысла месте. Я просила капитана судна направиться в район, указанный в биологическом обосновании. Но он отвечал, что будет ловить там, где ему удобно, где больше трубача, и что таково указание его руководства. Я неоднократно связывалась по радио с сотрудниками ФГУП “МагаданНИРО” и просила их повлиять на капитана, поскольку не видела смысла в таких научных исследованиях. Однако мне отвечали, что я должна подчиняться указаниям капитана. В одном и том же районе мы тогда выловили около 950 тонн трубача из выделенной квоты в 1010 тонн. Уже позже, покинув судно, я узнала, что после моего ухода оно все же зашло на несколько дней в район контрольного лова, указанный в обосновании, и выловило там около 2 тонн трубача.

Ее коллега Жарникова, научный сотрудник “МагаданНИРО”, специалист по изучению толщи морской воды, в свою очередь, скажет:

— В сентябре—декабре я проводила научные исследования на судне “Байкал”, которое вело в Охотском море лов синего краба. Я делала необходимые анализы добытого краба, после чего передавала его по акту капитану судна. А он направлял его на переработку. Я так поступала в соответствии со сложившейся практикой, а о каких-либо нормативных актах, регулирующих судьбу биоресурсов после их добычи, мне неизвестно.

Иными словами, под видом научных изысканий суда занимались самым настоящим промышленным ловом.

Зампреду досталось 75 миллионов

А дальше — проще простого. Продукция тут же уходила в иностранные порты и продавалась Японии, Корее, США. От многочисленных документов по таким сделкам, которые пришлось читать следователям и судьям, просто разбегаются глаза. К примеру, в январе прошлого года “Магаданрыбфлот” заключил с американской фирмой “Джи Би Эл Интернешнл” договор о поставке варено-мороженого мяса краба. В том же месяце “МПДПМ” (“Магаданское предприятие по добыче и переработке морепродуктов”, в интересах которого, как заключил суд, действовал Цветков) продало японской фирме “Ниппорос Корпорэйшн” партию краба-стригуна.

Цифры, в которые вылились все эти хитроумные манипуляции, впечатляют. Как позже будет сказано в обвинительном приговоре, усилиями ловких подельников было похищено более 36,5 тысячи килограммов синего краба на 9,1 миллиона рублей, около 500 тысяч килограммов краба-стригуна на 143 миллиона рублей и не менее 971 тысячи килограммов трубача стоимостью почти 233 миллиона рублей. Из них Тихачева как владелица ряда компаний присвоила себе почти 160 миллионов рублей, а собственник “Дальрыбы” Москальцов — 75 миллионов.

Иными словами, вся прибыль, которая должна была вернуться государству, утекла к частным лицам. Средства от сделок на счета НИИ не поступили. А ведь по закону деньги от такого мероприятия полагалось потратить на массу нужных для науки вещей — ремонт старых и закупку новых судов, приобретение научного оборудования, проведение симпозиумов и конференций.

В суд — на носилках

Афера вскрылась быстро — Тихачеву и Рогатных взяли под стражу уже в том же 2003 году.

За решеткой Виктория Юрьевна почувствовала себя совсем плохо — проблемы с позвоночником (кстати, ее задержали прямо в московской больнице, куда она легла на лечение). Весьма трогательная деталь — в суд, который давал санкцию на арест, даму пришлось нести на носилках. Подкосила Тихачеву известная в народе хворь — остеохондроз. Виновной судовладелица себя так и не признала.

Александр Рогатных заявил на суде, что Валентина Цветкова он знал только как губернатора Магаданской области, но лично с ним никогда не общался, а с Москальцовым якобы вообще не был знаком до самого начала судебного разбирательства. С Тихачевой же они, мол, общались исключительно по работе: обсуждали проблемы развития рыбной отрасли родной Магаданщины. Руководитель института также не признал своей вины. Более того, заявил, что в результате исследований, проведенных в Охотском море осенью—зимой 2002 года, “наука получила ценные сведения”. Ну и дорогой же ценой, надо сказать, были получены эти сведения!

Юрий Москальцов в суде, по примеру подельников, не был оригинален: “В своей деятельности я руководствовался интересами рыбной отрасли и каких-либо законов не нарушал”.

Но многочисленные доказательства оказались более чем красноречивы — не отвертеться.

Все же Фемида отнеслась к преступному трио с жалостью (за что, надо сказать, подсудимые должны быть ей благодарны по гроб жизни). Судьи приняли во внимание то, что 62-летний Москальцов — уже в преклонном возрасте, заслуженный работник всего, чего только можно, имеет два ордена и является... почетным гражданином города Владивостока. А у судовладелицы трое несовершеннолетних детей, остеохондроз пояснично-крестцового отдела позвоночника и стенокардия. Рогатных же “припомнили” кандидата биологических наук и лауреата правительственной премии.

13 апреля этого года Мосгорсуд признал обвиняемых по крабовому делу виновными. Тихачеву — в мошенничестве (в крупном размере, совершенном в группе по предварительному сговору и с использованием своего служебного положения). Москальцова — в мошенничестве и злоупотреблении должностными полномочиями. Рогатных — в злоупотреблении полномочиями лицом, управляющим коммерческой организацией и действовавшим вопреки интересам этой организации.

Ученый получил три года лишения свободы, а судовладелица и Юрий Москальцов — по четыре. Бывшего замруководителя Госкомрыболовства взяли под стражу прямо в зале суда.

Поскольку Тихачева и Рогатных к этому времени уже отсидели больше года, то отбывать им осталось не так много. Впрочем, очень вероятно, что титулованных мужчин и мать троих детей выпустят на свободу при первой же амнистии.