“От наших детей остались только угли”

  Для родственников пассажиров вертолета “Ми-26” настало время тяжкого испытания. В Ростове-на-Дону, в 124-й лаборатории, начались работы по идентификации останков погибших.
     Со всех концов страны в Ростов съезжаются потрясенные горем люди. Кто-то добирается поездом, кто-то прилетел на самолете, кто-то прибыл своим ходом, на машине... На всех транспортных узлах — в аэропорту, на авто- и железнодорожном вокзалах, при въезде в город — дежурят представители военной комендатуры. Каждому из прибывших военные подсказывают, как добраться до гостиницы “Звезда”, где для родственников погибших зарезервировано более 300 мест. Каждому выдается памятка, в которой описано, куда надо ехать для прохождения процедуры опознания, где и в каком порядке они могут получить компенсацию.
     Первый вопрос, который задают родственники: “Жив или?..” При известии, что нет, многим женщинам становится плохо. Поэтому вместе с сотрудниками комендатуры дежурят медики. К концу прошлой недели, когда эксперты 124-й лаборатории начали идентификационные работы, 105 родственников погибших приехали в Ростов. Многие из них уже побывали в лаборатории. В тихом переулке, где она находится, — скорбная тишина. Никто не кричит, не рыдает. Очень много людей в форме. У входа в лабораторию дежурит “скорая”...
     Дядя прапорщика Александра Пушкарева прилетел в Ростов из Петропавловска. Александр служил в части, расположенной под Батайском. В чеченские командировки летал через месяц: сопровождал солдат. О нем и его семье рассказывают друзья-сослуживцы. Жена Валя на опознание не приехала – она до сих пор не может поверить, что Александр оказался в этом вертолете. Говорят, он опаздывал, бегом бежал, чтоб успеть к отправлению... Недавно Пушкарев отметил тридцатилетие. Друзья запомнили его как очень доброго и общительного человека. После гибели у вдовы Александра осталось двое детей — семилетний сын и двухлетняя дочка. В причине катастрофы “Ми-26” друзья прапорщика не сомневаются: вертолет был сбит.
     Родителей Алексея Грылева я встретила у лаборатории. Они сдали кровь, подробно рассказали экспертам обо всем, что поможет при опознании сына, — особых приметах, шрамах. Накануне они получили от сына письмо. Леша писал, что все у него хорошо, службой на юге доволен, кормят фруктами-овощами и сладости дают...
     О своем сыне, десантнике Алексее Грылеве, вспоминал его отец, Виктор Грылев. Слова давались ему с трудом: хоть и говорят, что мужчины не плачут, но он едва сдерживал слезы. Совсем недавно Алексей был в отпуске, вернулся в часть в Камышине 9 августа.
     Светлана Николаевна, мать Марата Уразгалиева, сначала отказалась разговаривать. Потом сама подошла: “Может, отец Марата из вашей газеты узнает, что сын погиб. Мы в разводе, он где-то в Казахстане живет, давно с ним не общаемся. Но об этом он обязательно должен узнать”. Марату в июле исполнилось 20 лет. До конца службы оставалось два месяца... Светлана Николаевна и Таня, сестра Марата, в Ростов прилетели из города Апатиты Мурманской области. Говорят, что военные очень помогли, сами приехали к ним домой, привезли билеты, деньги на дорогу. И машину дали: из Апатитов до Мурманска три часа ехать. Светлана Николаевна уже общалась с экспертами, рассказывает, что они расспрашивают очень подробно, стараются все узнать до мельчайших деталей: “Там ведь только троих и можно узнать. От остальных наших детей остались только угли”.
     По словам руководителя 124-й лаборатории полковника Владимира Щербакова, сейчас идет идентификация более 100 погибших: “Тела подверглись тяжелейшей термодеструкции и грубому механическому воздействию”. Лишь по отдельным телам, которые пригодны для визуального опознания, родственникам демонстрируют видеозаписи. Это делается для того, чтобы не травмировать их еще сильней.
     Идентификационный метод, применяемый в 124-й лаборатории, основан на сопоставлении многих данных: дактилоскопических анализов пальцев, стоп, ладоней, исследований зубов, флюорографических обследований... Но основным методом будет генетический. По словам Щербакова, если бы у нас, как принято в некоторых странах, необходимые данные о военнослужащих были собраны в единый банк, идентификация намного бы упростилась.
     Несмотря на все сложности, Щербаков уверен, что идентификация погибших будет завершена в кратчайшие сроки.