“Мой ребенок превратился в агрессора!” — мальчик не был маньяком, просто подолгу зависал в компьютерных игровых клубах. Папаша притащил его к психиатру за ухо, когда тот признался, что в виртуале он “кроваво расправляется” с вполне реальными людьми.
Матрица
Одни попадают в наркодиспансеры, когда их ловят в игровом клубе с “кислотой”. Других родители приводят на приемы к психологам. Потому что их жизнь постепенно становится похожа на однообразный лабиринт из банальной игрушки-экшн: ночь в клубе, дневной сон в школе и оттуда — снова в клуб. Некоторые уже и на школу не прерываются, и родители не видят собственных детей неделями.
Врачи убеждены: компьютер — тот же наркотик. Причина зависимости одна, разве что последствия разные.
— Не бойтесь! Мальчик, который сносит голову виртуальному противнику, представляя на его месте своего учителя, не пойдет убивать его или еще кого-то наяву, — уверяет психиатр Александр Данилин. — Но “двойку” по алгебре после этого он исправлять уже не будет. Ведь “здесь” для этого нужно постараться. А он создает для себя упрощенную модель решения всех проблем в виртуальном мире — и там расстреливает преподавателя. Стресс снят, но проблема осталась.
Я тоже отправилась “снимать стресс” в один из клубов недалеко от своего дома. Днем час игры стоил 18 рэ. Инструктор надел на меня наушники (“чтобы полностью отключиться”), из них доносился военный марш, и посадил за один из компьютеров, соединенных между собой. Благодаря такой сети в одной игре могут рубиться сразу несколько человек, что и притягивает сюда молодежь: “Одно дело с тупым компьютером сражаться, другое — гомо сапиенс!” Только зашифрованный под “ником” — это когда выбираешь себе кличку, чтобы никто не догадался. Меня инструктор без спроса окрестил Пантерой и удалился восвояси.
…Повиляв с пушкой типа “базука” наготове по безлюдным коридорам, я заметалась в мрачной обстановке и попыталась перекричать барабанящий наушник в реальности…
— А в чем цель игры-то?
— Ищи врага! — посоветовали откуда-то слева.
…Но в ту же секунду враг нашел меня. И пришил из пушки типа “винтовка”. Моя Пантера разлетелась на хомячков.
“Это я тебя убил!” — зловеще расхохотался десятилетний пацан через три компьютера. “У-у-у, чайница!” — протянули “бывалые” кто постарше. Чтобы вычислить меня, не нужно быть Шерлоком Холмсом — из девушек в клубе я оказалась одна. Все остальные — парни, от мала до велика. “Это типично мужской вид спорта”, — осадили меня они.
Психологи считают, что мужчины по природе больше склонны к зависимости от компьютерных игр, чем женщины. У них в мужском начале заложено производить всяческие изменения в мире. Но не у всех все получается, так что игрушки, в особенности стратегии, создают иллюзию: я бог или я — Великий Император Римской империи, — которая тешит их мужское самолюбие.
Правда, “настоящие мужчины” тут же начали жаловаться, что за ними прямо в клуб постоянно наведываются их перепуганные мамаши, а некоторых за ручку уводят домой жены.
— Один парень по имени Киллер никак не хотел уходить, — рассказывает мой сосед по компьютеру Гном. — Мама у него покорная была, она обреченно сидела рядом с сыном на стуле, ждала, пока он наиграется, иногда даже подсказывала. А иная тетка, наоборот, закатит тут истерику среди ночи. Сама не играет и другим людям не дает!
Карманы у родителей не резиновые, поэтому многие, кто не работает, начинают искать новые пути для добывания денег. Ребята рассказывают, что мальчик Слон (отчаянный, видимо, игрок) к своим 19 уже два раза отсидел в колонии для малолетних: “Его родители бедные, он приворовывал по мелочам, чтобы на игрушки набрать. А потом машину угнал, его и поймали. Только вышел — сразу за компьютер, недавно его снова тут видели”.
Когда дети начинают для этого растаскивать на барахолку домашнее хозяйство, терпение мам и пап лопается: они жалуются в местные комиссии по делам несовершеннолетних, просят хотя бы ввести регламент в клубах на ночное время для детей до 18. “Нет пока что такого закона”, — пожимают плечами чиновники.
Что так затягивает сюда подростков, не с девчонками же они приходят знакомиться? На это я слышу резонный, с их точки зрения, ответ: “Да делать больше нечего”. Потом появляется спортивный интерес — стать мастером игры, геймером. Таковым считается любой, кто по совокупности отсидел в клубах не менее 500 часов. А ночью — потому что дешевле (50 рублей — и сиди до утра). Другое дело, какой смысл клубам работать непременно ночью — неужели это такие бешеные деньги?
Тетенька, которая продавала в местном окошке игровое время, авторитетно ответствовала:
— Это специфика нашего заведения — оно круглосуточное. Мы никого здесь насильно не держим, и никакого криминала здесь нет. Но этим беспокойным родителям разве втолкуешь?
Отбрось костыль, вставай на лыжи!
Первые компьютерные клубы в Москве появились чуть меньше десяти лет назад. Так что теперь мы имеем новоиспеченную часть молодежи, которая на них буквально вскормлена.
— О, Тень пришел! — восхищенно зашептались мальчишки. — Вот он тебе все и расскажет, как-никак с 12 до 18 лет здесь тусуется. Иногда, бывало, до того заиграется, что потом постоянно прицел у себя перед глазами видит. А один раз ему почудилось, что в него тетка прямо в вагоне метро стреляет, от пуль уворачивался…
Тень (по паспорту Володя) очень живой молодой человек. Казалось, он следил за игрой на всех компьютерах одновременно и скороговоркой выдавал при этом комментарии на своем непонятном виртуальном языке. Единственный способ услышать от него русскую речь — увести его из клуба.
— Любая зависимость — это всегда замена одного на другое. Если человек не может реализовать себя в жизни по каким-либо причинам, он, не в силах бороться, ищет иной путь, — продолжает Данилин. — Тогда он создает свой мирок, где он маленький король и способен на все.
У восьмилетнего Володи с друзьями детства была игра — кататься на перекладинах между вагонами товарных поездов. А однажды он не удержал равновесия, беззвучно соскользнул на рельсы, и его тут же накрыла железная махина… Врачи говорили потом, что упал Вовка “удачно”: поезд мог бы переехать его пополам, но отрезал колесами лишь ступню. Ступню пришили, и одна нога в результате оказалась короче другой. Четыре года он провалялся в больнице — ногу вытягивали как могли, и он перенес на ней 30 операций. Учителя из школы приходили с ним заниматься раз в неделю, в остальное время читал книжки. Только в 12 лет сделал первые шаги на костылях, тогда друг и позвал его поиграть на компьютерах в клуб.
— Даже сейчас не могу быстро бегать, — жалуется Тень, припадая на больную ногу. — А тогда, после четырех лет лежания на койке… В игрушках я мчался и чувствовал бешеный адреналин. Там стены проносились мимо, хоть и виртуальные…
Сначала он кружил по виртуальному пространству раз в месяц, потом в две недели, потом каждый день. А точнее, ночь: “Я ночной человек. Днем слишком много людей… Они меня раздражают. Я не люблю людей: они гонятся за деньгами, на всех им наплевать, наверное, за это я их ненавижу”. Сам Тень непрактичный: “Только такой человек, как я, мог купить себе новый компьютер с навороченной мышкой за тысячу долларов”, — говорит он с гордостью. И еще больше угрохать на компьютерные клубы. Папа всегда давал ему на клуб, интересовался, конечно: “Зачем, если и дома компьютер есть?” — “А может быть, назло!” — отвечал отпрыск.
Его родители развелись, когда мальчику было два года, он остался жить с папой, но тот, по его словам, никогда им не интересовался: “Мы просто живем в разных комнатах с детства и почти не видимся”. Мама “очень, очень много пила и сейчас умирает из-за печени”, навещать ее ему не хочется. Тень опять говорит назло:
— Никогда их не любил. Я всегда говорю (друзья еще удивляются, как так можно): “Скорей бы она умерла, а мне ее квартира досталась”. Освободился бы от папы, а то он всегда из себя авторитета в моих глазах строит, но так, для формы: “Я своим родителям не грубил”, — и уходит на работу.
А воспитывала Володьку в болезни и здравии бабушка. Она носила ему в постель подносы с едой (“могла припереть и в ванную”) и всячески баловала.
В 14 лет Вовка наконец-то отбросил костыли, но привычка заседать ночами за компьютером вместе с тем не ушла. Он ринулся осваивать все московские гейм-клубы без разбора: “Мне нравилось побеждать, показывать себя в каждом клубе заново”. Часто встречались азартные геймеры, которые любили играть на деньги. На них Вовка заработал ту самую тысячу для навороченного компьютера.
— Такие дети действительно начинают сторониться общества и открытых пространств. По-настоящему, они от неуверенности боятся, что люди окажутся лучше их в чем-то. Им проще скрыться за безликими “никами” в играх и в Интернете, где опасность общения снижена из-за анонимности. В большинстве случаев эту неуверенность закладывают родители, которые слишком с ними носились и внушили, что они всегда и везде будут самыми лучшими без каких-то усилий, — объясняет Александр Данилин. — Но, считая, что в игрушке он создает свой виртуальный мир, ребенок сильно ошибается. Этот мир — чужой, он написан другими людьми, творчество в нем невозможно, потому что компьютерная программа имеет определенные границы и схемы. Решая на таком простейшем уровне свои проблемы, жизненных навыков геймеры не получают никаких. Происходит зеркальный эффект: им начинает казаться, что не программа является проекцией окружающего мира, а наоборот. Пытаются применить накопленный виртуальный опыт в жизни и понимают, что здесь все совершенно по-другому.
С возрастом у Володи появились новые естественные устремления…
— Я был очень не уверен в себе: смогу ли нравиться девушкам вот с этим? — Тень приподнимает штанину и показывает тридцать раз перекроенную ногу, всю в рубцах. — В 15 лет за одну неделю перегулял с пятью девушками одновременно и понял, что нравлюсь женскому полу. С этим вся моя неуверенность и прошла.
Сейчас у него появилось первое серьезное увлечение по имени Ирка, она из нашей реальности и играет только иногда ради развлечения. Может, потому что старше его аж на четыре года. С ней у него связаны самые главные жизненные переживания: “Не понимаю людей, которым трудно живется. Заявляю: мне живется легко. Люди слишком много берут на себя. Этому я отучился с помощью игрушек: строишь мир, натворил что-то не то — стер”. Завести ребенка для Тени — самое страшное, что может случиться в жизни: “Для этого надо быть очень ответственным, и столько денег надо в него вкладывать, я на такое вряд ли вообще когда-нибудь буду готов”. По крайней мере напрягаться, чтобы “подготовиться” к этому, он пока не собирается.
Тени уже и самому кажется, что грань между его реальным и виртуальным мирами дает прорехи:
— У меня уже мышление такое, компьютерное. Иду по метро, вижу какой-нибудь бортик, думаю: “Удобно было бы там с винтовкой сидеть и врага высматривать”. Или общаюсь с друзьями из Интернета наяву, а у самого перед глазами клавиатура возникает. Прежде чем перейти дорогу, всегда появляется мысль: надо сохраниться (когда сохраняешь игру нажатием кнопочки, и потом, что бы ни случилось с твоим героем, начнешь с этого места, а не с начала. — Авт.). Или с Иркой поссоримся, я иду домой, и первым делом мысль: блин, почему не сохранился?!
А жизнь не всегда и не во всем дает нам гарантию на второй шанс.
Впрочем, думами о жизни Тень себя особо не тяготит. Он уже год как закончил школу, поступать пока только собирается — на программиста. Работал в тесном контакте с гейм-клубами, да еще у папы, где отвечал за компьютерное обеспечение: “Не люблю строить планов и не знаю, что со мной случится через минуту. В игрушках всегда все неожиданно происходит, тогда и надо держать удар…”
Когда геймеру приходит OVER
-На приемах в психиатрических отделениях за подобные рассуждения сразу ставят диагноз “шизофрения”, — говорит Александр Данилин. — В большинстве случаев он себя не оправдывает, просто врачи не рассматривают причины компьютеромании. У меня за всю практику был только один такой случай, когда 19-летний мальчик считал, что игровая и интернет-сетка обладают собственным разумом и наполняют его энергией. Пока же компьютер грузился, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В игре появлялись незаписанные персонажи, которые с ним разговаривали, призывали к самоубийству. Он рассказал об этом по секрету своим друзьям, и они привели его ко мне. Но у этого юноши изначально была предрасположенность к шизофрении, а компьютер только дал необходимый толчок.
Одна мамаша жаловалась: “Мы заперли ребенка в комнате, только б в этот клуб не ходил”. В ответ парень бунтовал: плевал на пол и демонстративно вскрыл банку со сгущенкой, заготовленную семьей на какой-то особый случай.
— Это что, бывает из демонстративности вены вскрывают, — машет рукой Данилин. — Или как этот мальчик, Тень, пытается через газету привлечь внимание мамы с папой, говоря, что он их не любит. Родителям тут можно посоветовать ни в коем случае не запрещать ребенку увлекаться компьютером. Даже лучше купить ему какие-нибудь познавательные программы на развитие, таким образом переключить его внимание, объяснить, как использовать Интернет с пользой. Общаться на равных, как со взрослым. Часто дети не воспринимают всерьез слова, очень хорошей формой является письменный договор с росписями детей и родителей. Разрешение на гейм-клуб надо ставить в виде определенной уступки: например, помыл посуду, гуляй смело. Тогда он будет привыкать к мысли, что в жизни все не так уж просто дается.
Гейм-клубы появились у нас в начале 90-х, как раз, когда государство выпустило из-под своего крылышка нашу молодежь: мол, развивайтесь сами. Наши родители этого не заметили, беспокойное ведь было время — инфляции там всякие. Тогда за нас взялись секты, наркодилеры…
А теперь геймеры рассказали мне историю про 9-летнего мальчика Дэна, который сбежал из дома и поселился в одном компьютерном клубе, где его из жалости подкармливали и давали бесплатно поиграть: “За два года такой жизни он стал просто асом игрушек!”
Интересно, что из него вырастет?