Раста-мэн

  Вспоминая о грандиозном “Мегахаус-Festе”, помимо кучи эйфорически-распрекрасных моментов (лучезарный сет Земфиры вот, к примеру) всплывает в сознании и главная скабрезность лужниковского действа. А именно: так и стоит перед глазами (не немым укором) закидываемый бутылками и всяческим мусором юный рэпер Децл. “Уличный боец”, кстати, сдерживал агрессию нетрезвых антиобщественных элементов на сцене “Мегахаус-Festa” просто героически, довел свое выступление (под градом пивных банок) до запланированного конца и даже рискнул сделать невежественной молодежи глубокомысленное внушение. “Вот вы не любите рэп, а любите, значит, сплошной рок! Но как же все сможет наладиться в нашей стране, если люди не стремятся к объединению?”. Заботы Децла о судьбах Родины в Лужниках тогда, увы, не встретили должного понимания. Собственно “Мегахаус” же, неприятно удивленный взрывом агрессии на сете единственной (на сегодня) отечественной хип-хоп-звездени, задался вопросом: то ли обрыдл публике сам музстиль этот, широкоштанно-балахонистый, то ли что? И почему вообще захлебнулась пенистая рэп-волна, поднятая два года назад продвинутыми музтелеканалами и энергичными продюсерами? С кем как не с самим юношей Децлом обо всем об этом потрындеть-то.
    
     — Два года назад на фестивале “Мегахауса” ты выступал с часовым сольником и воспринимался чуть ли не главным хэдлайнером. Все подступы к сцене тогда оккупировали визжащие девочки с плакатами: “Децл, мы тебя любим!”, а нынче...
     — ...У меня перед носом развернули флаги со свастикой. Сейчас сделали большой промоушн скинхедам и им подобным, говоря об экстремизме очень много, везде-везде. Говорили, чтоб дать больше власти милиции, по-моему. Но в результате: скинов стало намного больше, они не стали бояться ничего вообще, начали приходить на огромные мероприятия огромными тусами, чувствуя абсолютную безнаказанность.
     — Думаешь, тебя на “Мегахаус-Festе” закидывали бутылками именно скинхеды?
     — Я видел: слева стояла группировка, справа держали свастику, возле пульта тоже какие-то лозунги кричали... Я думаю, скины не успокоятся, пока народ не объединится и не истребит эту тему, как это во Франции сделали. Там любой, кто видел скинхеда на улице, вытаскивал свисток, звал подмогу, и их просто били за малейший намек на нацистские намерения. У нас в России такого тем более не должно быть, поскольку в течение пяти лет люди умирали за многорасовую идею... Вот эти молодые стоят, держат свастику в руках, при этом 50 лет назад деды их воевали и погибали...
     — И часто ты на концертах сталкиваешься с бритоголовыми?
     — Ну да, приезжают, выгружаются целыми грузовиками. В провинции, кстати, намного более развито это, поскольку там капать на мозги детям намного легче, чем в Москве. Но я считаю — правильно выступать на таких больших фестивалях, как “Мегахаус”: я показываю, что я не боюсь их, мне все равно, наплевать на агрессию — я просто качественно делаю свою музыку, свое дело.
     — Твоему партнеру-танцору, чернокожему Пансу, помнится, на каком-то сборном концерте раскроили голову бутылочным горлышком...
     — Как раз на рэперском концерте, на чемпионате по стрит-боллу. То ли бычье это было, то ли скинхеды... Люди, которые бухают пиво, водку, и их пробивает на бычку.
     — Твой отец (продюсер, хип-хоп-покровитель Александр Толмацкий) после лужниковского выступления сказал, что такая массовая агрессия возникает по вине тех, кто спровоцировал жесткий раскол на слушателей рока, хип-хопа...
     — Многолетнее навязывание людям мнения, что рок — это одно, рэп — другое, попса — третье, и привело к тому, что массы немножко не врубаются, что же такое музыка вообще. Хотя вот в Америке сейчас нет никаких подразделений: по тому же MTV крутятся Moby, следом хип-хоп, потом — какая-то рок-команда. То есть все смешивают.
     — Почему сдулась хип-хоп-истерия двухлетней давности?
     — Да просто денег в это меньше вкладывается, и очень мало людей сейчас этим занимается. Но вот я пишу третий альбом — надеюсь, что он выстрелит. Одному очень сложно писать, я ведь — 18-летний парень, и это непросто...
     — А куда же подевались твой многоопытный рэп-наставник Шеff (Влад Валов) и вообще весь хип-хоп-конгломерат (“Bad B.-альянс”)?
     — Валов то ли испугался трудностей, то ли захотел добиться независимости как продюсер. Со мной-то — не получалось: в момент пика моей популярности все взгляды были ведь обращены на меня, а не на моего продюсера. Хотя все тоже знали, кто такой Шеff. Но ему хотелось большего.
     А я вот сейчас запишу этот альбом, потом попробую англоязычный писать. Поеду в Кингстон, на Ямайку, буду там пытаться что-то делать. Я ведь английский язык знаю на “отлично” (обучался в заграничных колледжах все детство. — К.Д.), поэтому могу попробовать. Сейчас вот поступаю в МГУ, на лингвистику. Занимаюсь ударными, сольфеджио, пишу тексты... Все хорошо, только хочется более позитивной обстановки...
     — Так все же: у вас с Валовым из-за финансов расплев произошел или все-таки из-за идеологии?
     — Ну, человек, который гонится за малым, всегда теряет большое. Была хорошая материальная поддержка со стороны моего отца как продюсера... Потом она кончилась, и Валов свалил. Хотя он всегда говорит: Децл — ты мой ученик, и я тебе всегда помогу. Но я на самом деле этому не верю.
     — Вот эта вещица “Ночь”, которую ты с оперной певицей Кариной Сербиной записал... Жутко ведь она похожа на хит американского рэпера LL Cool J “Dear Malaka”, нет?
     — Ну да, все уже когда-то написано и сказано до нас. LL Cool J взял сэмплы из оперы “Князь Игорь” Бородина. А мы ведь — русские, должны были это сделать первыми. Я тоже взял эти сэмплы, но добавил туда сэмплы еще из “Лебединого озера”, и еще кое-что примешал... У нас не было задачи сотворить какой-то плагиат, просто хотелось сделать что-то доступное для уха более старших людей.
     — Но многие-таки скажут: “Опять все содрал, как и вещицу “Письмо” содрал с Эминема, со “Stan”!
     — Пускай говорят. У нашего народа ничего не будет получаться, пока он не будет солидарен. Пока у нас не будут поддерживать всех людей во всем, пока наши люди не перестанут быть завистливыми и злыми — в стране ничего хорошего ведь не произойдет. Это очень глобальный вопрос. Он не только с музыкой связан, он касается всего вообще в России.
     — Ты считаешь: упреки в плагиате — это проявление зависти?
     — Ну да, из-за того, что у кого-то, возможно, что-то не получается. Мне вот повезло больше, а кому-то повезет через 10 лет, кому-то — через 20. Просто они
     этого понять не могут. А я живу по философии Раста. (Философия Растафари соответствует древним эфиопским мистическим учениям. Общая суть: будь честен и естествен во всех проявлениях. Не ври, не злись, не изменяй любимой девушке, не мсти, не держи обиду... Созерцай жизнь, покуривая ритуально травку. — К.Д.) И материальное на самом деле в моей жизни малую роль играет. Я вот без копейки денег в кармане могу сидеть долгое время... Я просто занимаюсь своим делом, не смотрю ни на какие упреки, общаюсь с какими-то людьми и на этой почве делаю свой альбом. Мне кажется, он получится достаточно философским и умным, и после него многие взрослые люди начнут слушать хип-хоп.
     — То есть от школьно-тусовочной тематики в текстах ты отходишь?
     — Это ведь была Валова тематика, это он писал текста про “вечеринки” для коммерческого успеха. А я тогда и не был компетентен в написании текстов. Но сейчас сам все делаю, может, возьму в альбом какие-то куски прозы из известных писателей или даже — стихи...
     — И это все должно, видать, теперь гармонировать с философией Раста, по которой ты существуешь?
     — Не совсем. Для наших людей такое еще рановато. Пока надо, чтоб они перестали путать рэп (стиль музыки) с хип-хопом (культурой в целом). А потом уже рассказывать им, что такое Раста, африканская культура и т.д. А новые тексты: это мои сны, истории, с которыми я сталкивался, переживания. То есть мои рассказы как поэта, мои самоутверждения. Альбом будет очень разноплановый. Не то, что “Уличный боец”, который я хотел сделать очень жестким. Поскольку после первой пластинки многие рэперы сказали: Децл, кроме попсы, ничего больше делать не умеет. И я тогда сделал андеграундный, лишенный всякой хитовости альбом — совершил ошибку, потерял популярность, перестал зарабатывать деньги. Сейчас вот мне приходится восстанавливать эту популярность. Потихонечку, мелкими шажками, но месяца через три меня везде будет слышно и видно.