Нашли седьмое чувство?

  Отчего птицы, улетая на юг за тысячи километров, безошибочно находят дорогу назад? Как вообще удается им не сбиваться с пути в сверхдальних перелетах, выдерживать избранное направление?
     Вопросы эти далеко не новые, но ведь сколько ни бьются над разгадкой удивительной особенности пернатых, попытки безуспешны. Некоторые ученые сходятся на том, что секрет связан с явлением, известным любому старшекласснику, — электромагнитной индукцией. И все-таки биологи чистосердечно признаются: до конца объяснить феномен пока не удается.
     В 70-х годах московский изобретатель Игорь Алексеевич Остряков подошел к решению непростого вопроса по-своему.
     Кровь, текущая по сосудам, полагал исследователь, — это ведь не что иное, как электрический проводник. Когда птица летит, он перемещается в магнитном поле Земли, и в нем индуцируется небольшой ток.
     В зависимости от ориентации птицы в пространстве есть ток в несимметричных сосудах — больший или меньший. И, может быть, в процессе эволюции у птиц генетически закреплялось присутствие специальных рецепторов, реагирующих на индукционный ток.
     Впрочем, и у человека имеется свое ориентационное чувство. Исследователю даже удалось поставить эксперимент, причем на себе самом.
     Игорь Алексеевич страдал хронической ишемией — болезнью сердца. Однажды он лежал в кардиологическом отделении больницы. На очередном сеансе снятия электрокардиограммы он заметил, что от положения тела зависит высота зубцов ЭКГ. По его просьбе сестра снимала кардиограммы десятки раз, последовательно ориентируя пациента на все стороны света. Догадка подтвердилась: существует некое оптимальное по отношению к северу положение тела пациента, при котором значительно увеличивается высота зубцов электрокардиограммы.
     Если гипотеза о наличии у человека ориентационного чувства верна, его, вероятно, можно развить, как и всякое другое чувство. На его основе возможно создание биокомпаса. Не исключено, что выбор оптимальной ориентации в пространстве повысит эффективность некоторых лекарств и способов лечения. А дальше — кто знает — вдруг человек так овладеет пространством, что захочет летать как птица?
     Та же самая идея совершенно независимо от Острякова четверть века спустя пришла в голову Вадиму Александровичу Черноброву, кандидату технических наук, руководителю научно-исследовательского объединения “Космопоиск”. В ходе многочисленных экспедиций, которыми руководил Чернобров, нередко терялись люди. Конечно, на время — потом все равно выбирались из чащобы. Но каких это стоило нервов! Сколько неоценимых часов пропадало в каждом походе!..
     Поневоле пришлось формулировать систему правил для каждого члена отряда. Среди прочих пунктов значился и такой, в общем-то не вполне очевидный: во время пеших переходов по незнакомой местности запрещается слушать плеер через наушники.
     Для новичка запрет выглядит чуть ли не самодурством, правда? Кому какое дело: хочу — и топаю под музыку! Но было замечено: именно двигаясь в наушниках, человек быстрей всего теряет ориентацию. Скажете, музыка отвлекает? Вовсе не в ней дело. Даже если музыку выключить, но наушники не снимать (так иногда делали, к примеру, чтобы в прохладный день они согревали уши), все равно человек бредет как сомнамбула.
     Выходит, не музыка виновата. Тогда что? Правильно: магниты, без которых наушник не наушник. Вадим Александрович вспомнил опыт первых десятилетий авиации, когда в полетах еще не применялась радиосвязь: если самолет сбивался с курса, зачастую пилот по наитию выводил машину к посадочной полосе. Когда радионавигация стала нормой, сбившийся с курса самолет без помощи диспетчера, как правило, уже не мог отыскать потерянный аэродром. Почему? Чернобров полагает, что в этом виноваты наушники, не снимая которых, пилот теряет ориентацию в пространстве.
     Чувство ориентации — должно, верилось ему, быть как таковое у человека — даже не шестое по счету после пяти классических, а седьмое. Шестое — вестибулярный аппарат, помогающий нам ориентироваться в гравитационном поле. Тот самый, кстати, аппарат, из-за которого малышей укачивает в автобусе, а плывущих на корабле терзает морская болезнь.
     Чтобы проверить на практике, есть ли оно, это седьмое чувство, в “Космопоиске” провели многие серии экспериментов. Походников-новичков приводили в пещеру. Первое посещение подземных лабиринтов никого не оставляет равнодушным — человек быстро запутывается в извилистых ходах и теряет ориентацию. Более того, он испытывает легкий стресс. Легкий — потому, что, слава богу, он здесь не один. Вместе не так страшно. А стресс обостряет наши органы чувств. Вот и стали экспериментаторы проверять, проявляется ли у новичков искомое седьмое чувство.
     Поступали просто: кандидата в спелеологи просили указать, где, по его мнению, находится север. И фиксировали ответ каждого. Не будь у людей органической способности ориентироваться, разброс показаний оказался бы абсолютным. То есть, к примеру, индивидуальные стрелки, указывающие на север и выходящие из одной точки на планшете, легли бы равномерной звездой во все стороны. Но так ни разу не было. У испытуемой группы всегда наблюдался некий статистический “перекос”: большинство склонно было угадывать север. И ведь, что интересно, оказывалось близко к истине.
     Правда, в разных пещерах степень правоты большинства была различной. Обдумав этот разнобой, исследователи заметили — результаты хуже в тех пещерах, где проходы низкие и приходится нагибать голову. Зато там, где высота сводов достаточна, чтобы идти с нормально поднятой головой, север угадывается лучше. Вот еще один довод в пользу того, что в голове человека имеется компас.
     Другая серия экспериментов. Испытуемого завели в глухой лес, поводили-повертели так, что сосчитать и запомнить все повороты совершенно немыслимо. Затем задали все тот же зловредный вопрос: где, по-твоему, север? В одном варианте испытуемый стоял, в другом ложился на траву. Так вот, у лежачего ориентационное чутье нулевое. Стоячие могут ошибаться, но чем испытуемых больше, тем ближе к истине их усредненный результат.
     Еще одна любопытная деталь. Результат отыскания севера даже после усиленных тренировок всегда грешит на 10—20 угловых градусов. Причем чаще он смещен вправо от истинного положения. Но у некоторых — влево на ту же величину. Обдумав эту неискоренимую погрешность, Чернобров заключил: правши “грешат” вправо, левши — влево. Происходит это, видимо, потому, что правая, более сильная нога отталкивается от земли чуть-чуть сильней. Не замечая этой легкой асимметрии, человек, идущий по лесу, понемногу скругляет свою траекторию влево. А подсознание компенсирует эту погрешность, едва заметно выруливая ходока вправо. Или, соответственно, влево, если он левша.
     После всех проведенных экспериментов впору предположить, что под черепной коробкой человека действительно прячется некий биокомпас. Но подтвердить или опровергнуть эту догадку могли только ученые-медики.
     И это открытие в самом деле состоялось. Вначале биолог из Массачусетса Ричард Блеймор открыл бактерии, способные двигаться к северу (в составе этих микроорганизмов ученый отыскал кристалл магнетита). Затем гелиобиолог из Калифорнии Джозей Кришвинг в поисках доказательств влияния Солнца на организм человека исследовал ткани, взятые при посмертном вскрытии. И обнаружил в височных долях головного мозга человека едва заметные чешуйки, содержащие железо. Это и есть наш биокомпас — рудиментарный, невостребованный современным человеком, живущим в мире почтовых адресов и четких ориентиров городской среды. Но в тайге и пампасах, тундре и зыбучих песках седьмое чувство оживает: кроманьонец вспоминает босоногое прошлое своих недавних эволюционных ступенек.
     Если нашим ближайшим потомкам предстоит осваивать окрестные планеты, седьмое чувство ох как пригодится — подсознание может оказаться надежней магнитной стрелки компаса. По крайней мере, на пару миллионов лет древней.