Продолжение. Предыдущая часть
Знак “серых волков”, о котором Маркелов рассказал “Зимину”, — это эмблема спецназа ВДВ. На ней изображен волк на фоне парашюта. И если связать ее с “особенностями” работы некоторых военных 45-го полка, эмблема обретает особый, зловещий смысл...
Когда Советский Союз уже начинал расползаться по швам, Воздушно-десантные войска стали для властей предержащих “пожарной командой”. ВДВ бросали во все “горячие точки” конца восьмидесятых — начала девяностых: от Карабаха до Приднестровья. Большая часть таких нетрадиционных задач на бумаге, в приказах, конечно, не оформлялась... И большая их часть — до сих пор остается тайной.
Одной из самых активных в “нетрадиционных действиях” была отдельная рота спецназа, которая дислоцировалась в Медвежьих озерах, под Москвой. В конце 91-го на базе этой роты сформировали 218-й батальон спецназа ВДВ. И ему приходилось выполнять задачи не только вдалеке от дома.
Особая рота батальона (ею командовал Владимир Морозов) сыграла весьма интересную роль в октябрьских событиях 93-го года.
За участие в них офицеров роты — например, того же Морозова — командование досрочно представило к новым званиям и наградам.
“Владимир Витальевич Морозов особо отличился в период с 3 по 6 октября 1993 г. при ликвидации попытки свержения государственного строя. С самого начала рота капитана Морозова выполняла задачу по нейтрализации активных действий оппозиции. Чутко прореагировав на ситуацию, Морозов своевременно доложил о нарастающей опасности в оперативный штаб. Получив приказ на охрану объекта, рота заняла оборону и тем самым предотвратила прорыв реакционно настроенной группы в толпу гражданского населения”, — писал командир в “представлении”.
Но все было не так просто.
Как мы теперь знаем из материалов дела, служащие особой роты и даже офицеры разведотдела штаба Воздушно-десантных войск во время октябрьских событий находились... в Белом доме. По поручению главы разведки ВДВ Павла Поповских.
Один из служащих особой роты получил со склада Верховного Совета 74 автомата и патроны. (Куда потом делось это оружие — неизвестно. Его так и не нашли.)
Разделял страдания с осажденными и заместитель Павла Поповских г-н Иванов.
А за полчаса до начала штурма в Белом доме появился другой зам Поповских, г-н Прокопенко, — он предупредил о готовящейся операции Владислава Ачалова, бывшего командующего ВДВ. Его Руцкой, как известно, назначил министром обороны оппозиции...
Дальше начинается самое интересное.
Помните слухи, которые роились в Москве: о подземных ходах, по которым белодомовцы выбирались из осады?
В деле Холодова, как ни странно, эти слухи нашли подтверждение.
Владимир Морозов рассказал: Поповских поставил ему задачу вывести из БД по подземным коммуникациям группу товарищей. Среди них был и Владислав Ачалов. Спустились, пошли... Но, говорит Морозов, “Ачалов, как мне известно, споткнулся, подвернул ногу, получил растяжку спины и выйти не мог”.
У остальных получилось. Морозову помогал Константин Мирзаянц — его недавний сосед по скамье подсудимых.
Шли долго — вышли наружу аж в районе Плющихи.
Среди прочего “несли с собой деревянные ящики с документами — компромат на Грачева, Ельцина”.
Зачем понадобилось полковнику Поповских играть в такие двойные игры? Ведь Павел Грачев, его начальник, всячески выделявший ВДВ, вроде бы выступил первым и главным защитником Бориса Ельцина от белодомовцев...
Вроде бы... Но об истинной роли Павла Сергеевича в октябре 1993 года говорят разное (писал об этом и Дима Холодов, вызывая грачевский гнев). Взять хотя бы воспоминания президента Ельцина о колебаниях Грачева в те дни.
Павел Грачев, как и Павел Поповских, всегда был любителем двойных игр. И всегда — старался страховаться на случай любого исхода.
Кстати, куда делись те “деревянные ящики с компроматом”, тоже неизвестно. Может, лежат до сих пор где-то в сейфах — в качестве чьей-нибудь страховки...
Но давайте вернемся к фигуре Павла Поповских.
Кто он, человек, которого обвиняли в организации преступной группы для убийства Димы?
Пока — сухая биография:
“ПОПОВСКИХ
Павел Яковлевич
Русский. Родился в деревне Плоская Курганской области в 1946 году. Учился в Дальневосточном высшем общевойсковом командном училище. По распределению попал в Белогорск Амурской области, в парашютно-десантный полк ВДВ. Оттуда был переведен в Болград Одесской области.
В 1976 году окончил разведывательное отделение курсов “Выстрел”. Потом учился в Академии им. Фрунзе в Москве. Был секретарем первичной парторганизации.
С 1981 года работал в разведотделе штаба ВДВ, с 1990 года — начальник разведотдела.
Уволен в запас в 1997 году в чине полковника. Работал консультантом фирмы “Нефтестройсервис”.
Воевал в Азербайджане, Приднестровье, Чечне.
Награжден орденом Мужества (за участие в чеченских событиях), медалью “За боевые заслуги” (за восстановление конституционного строя в Азербайджанской ССР). Всего имеет 12 наград.
Автор учебных пособий для разведчиков.
Женат, двое детей”.
Павла Поповских связывали с Павлом Грачевым гораздо более тесные отношения, чем полковник старался представить в суде. Это не полет моей фантазии — это конкретные свидетельства из дела.
Они вместе учились в Академии имени Фрунзе. Но это, может быть, и не столь важно.
Важно, что в периоды политических обострений они общались по вопросам, далеким от сугубо военных.
Помните показания Источника о г-не Котеневе, который якобы имел отношение к Чучкову?
Возглавлявший “афганский” союз Котенев в 93-м очень активно участвовал в осаде Белого дома. На стороне Ельцина.
Котенев был близким другом Грачева.
Г-н Котенев поведал следователям, что после этих событий ему неизвестно от кого стали поступать угрозы. И он обратился за защитой к Грачеву.
Грачев помог — он вызвал к себе сначала командующего ВДВ, а потом и начальника разведки Поповских. В итоге “одному из десантных подразделений, которое состояло в основном из офицеров” (а именно так была сформирована особая рота 218-го батальона), поручили “проведение разведывательной работы”, о результатах которой офицеры докладывали Поповских, а он — Котеневу.
Потом в бумагах Владимира Морозова следователи нашли записи, касающиеся такой “разведработы”. Вроде: “Н. много интересуется охраной Объекта”...
В декабре 93-го года Павел Поповских идет на доклад к министру обороны. О чем же он докладывает? Об... итогах выборов в Государственную думу.
При чем тут глава разведки ВДВ? В Думе нового образца что, вырыты окопы, заминированы коридоры и депутаты в черных повязках шмаляют из гранатометов по мирному населению?
Разве результаты выборов не опубликованы в газетах?
Но Поповских приходит с докладом — а это значит, что он мог принести министру обороны, скажем так, агентурную информацию. Не для широкой публики. Которую кто-то специально кропотливо собирал.
Павел Яковлевич вообще любил проявлять служебное рвение в тех областях, которых по службе, казалось бы, не должен был касаться. Делал он это не обязательно по приказу — так, по личной инициативе.
Об этом, например, на допросах говорил один крупный чин из ФСК, который по своей линии курировал десантников: “Поповских по характеру авантюрист. Он вторгался в мою сферу деятельности. Он, например, привлекал офицеров полка к охранным работам. Однажды я увидел офицера, который охранял Эрика Хонеккера (имеются в виду события, когда бывший глава ГДР бежал в Москву. — Авт.). Спросил, кто офицера направил, — Поповских!”
Глава разведотдела штаба ВДВ был одним из тех, кто передавал спецназовцам нетрадиционные задачи руководства и ставил их сам.
А после октября 93-го у Павла Грачева возникло условие еще одной судьбоносной задачки.
Волнения в обществе тогда продолжались. Новых беспорядков в столице никто не исключал. Пал Сергеичу был нужен не где-нибудь в области, а именно в Москве свой силовой кулак, личный резерв. Подразделение, которое в случае чего выполнило бы любую команду министра обороны.
Первый зам начальника Генштаба Леонид Золотов объяснил следователям: “На мой взгляд, Грачеву в Москве понадобилась, образно говоря, дубина, то есть силовое подразделение”.
Почему его выбор пал именно на ВДВ?
В десантуре Грачев делал свою карьеру. Став министром — ВДВ обласкал.
Леонид Золотов: “Грачев возносил ВДВ, он выделял лучшие фонды, квартиры, звания шли потоком, при распределении должностей десантники пользовались приоритетом... Могу также сказать, что он утверждал: “Всеми дивизиями будут командовать десантники!”
Десантники отвечали Пал Сергеичу взаимностью...
В феврале 1994 года начинает формироваться 45-й полк спецназа ВДВ. Его создают на базе уже упомянутого 218-го батальона и еще одного подразделения, выведенного из Сухуми. Место для полка в Москве выбирают самое что ни на есть элитное — в Сокольниках, рядом со штабом ВДВ. Еще часть полка дислоцируется в Кубинке.
Создавать полк Грачев поручил Поповских. Как обмолвился один из подсудимых, “45-й полк был детищем Поповских, он его пробивал, курировал все вопросы, начиная от портянок”. Полковник тщательно отбирал кадры для “личного резерва” министра обороны...
Особая рота, которой командовал Владимир Морозов, стала особым отрядом специального назначения 45-го полка — его секретным ядром.
В отряде собрались люди с умениями и навыками, которыми в армии владеют очень и очень немногие.
Они использовали технологии ГРУ — некоторые, и Морозов в их числе, специально прошли ГРУшные курсы.
Они могли замаскировать мину подо что угодно: от авторучки до “дипломата”.
Они умели вести слежку, закладывать тайники, работать с агентурой, заниматься психологической спецпропагандой.
Их учили не просто убивать в бою — планировать и проводить операции по устранению людей...
Вместе с Морозовым в отряд попали многие из его прежних сослуживцев, появились и новички. Но и с бывшими коллегами по роте Морозов, естественно, продолжал поддерживать отношения.
Тут самое время обратиться к биографиям еще четверых обвинявшихся в убийстве нашего коллеги.
“МОРОЗОВ
Владимир Витальевич.
Украинец. Родился в 1966 году в Херсоне, в рабочей семье. В школе активно посещал кружки, играл на аккордеоне. Окончил московское Суворовское училище. Затем — Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище.
Был членом КПСС с 1988 года.
В 1991—1992 годах служил в Закавказском военном округе, в Азербайджане.
Выполнял специальные задачи — в том числе и задачи, поставленные ему лично Павлом Грачевым — в Приднестровье, Абхазии, Чечне.
Воинское звание — майор.
Награжден орденом “За личное мужество”
и медалью “За отвагу”.
Женат, имеет ребенка”.
С Константином Мирзаянцем, своим заместителем, Морозов познакомился еще в Рязанском училище — они учились на одном курсе...
“МИРЗАЯНЦ
Константин Юрьевич.
Армянин. Родился в 1967 году в г. Мары Туркменской ССР. Мать была экономистом в геолого-разведочной экспедиции, отец — геофизиком.
Окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. Начал служить в Польше. Затем был переведен в Уссурийск.
Во время визита Павла Грачева в Уссурийск обратился к нему по поводу возможности улучшения условий службы. После этого был вызван в штаб ВДВ и получил должность командира роты 218 батальона спецназа.
Вместе с Морозовым воевал в Приднестровье, Чечне.
С апреля 1994 года — заместитель командира особого отряда специального назначения.
Комиссован из армии по состоянию здоровья в декабре 1995 года (был контужен в Чечне) в чине майора.
Работал в Ассоциации ветеранов подразделений спецназа “Витязь”, занимался коммерцией.
Награжден орденами “За личное мужество” и “Мужества”.
Женат, двое детей”.
Константин Барковский не служил в 45-м полку. Но служил в его “предшественнике” — 218-м батальоне.
“БАРКОВСКИЙ
Константин Олегович.
Русский. Родился в 1970 г. в Малаховке. Отец был сварщиком на ткацко-прядильной фабрике, мать — лаборантом-химиком на заводе. Воспитывался в школе-интернате.
Окончил Рязанское училище по специальности “командная тактическая разведка, иностранные языки”.
Был членом КПСС с 1990 года.
С 1991-го — переводчик разведгруппы 218-го батальона.
Вместе с Морозовым воевал в Приднестровье и Абхазии.
В 1993 году уволен из вооруженных сил “в связи со служебным несоответствием” в чине лейтенанта.
Работал в ряде фирм — ФПГ “Спорт”, “Орнамент-Трейдинг Д”, юридическом агентстве “Магистрат”.
Женат, имеет ребенка”.
В чем выразилось “служебное несоответствие” Барковского — точно не известно. Сам он говорил в суде о том, что просто не хотел больше служить в армии, вот для него и подобрали самую подходящую формулировку...
Александр Сорока — единственный из “группы спецназовцев”, не учившийся в Рязани. Но в особом отряде он был на особом счету из-за своей “взрывной” специальности.
“СОРОКА
Александр Мстиславович.
Родился в 1967 году в Подольском районе Московской области. Работал механизатором в колхозе. Затем окончил Каменец-Подольское высшее командное училище.
С 1989 года служил в Тульской дивизии ВДВ.
Воевал в Абхазии, Приднестровье, Чечне.
Когда особой роте понадобился специалист-минер, стал заместителем Морозова. Остался его замом по специальной подготовке и в особом отряде 45-го полка.
Воинское звание — майор.
Имеет награды.
Женат, есть ребенок”.
Итак, создается 45-й полк спецназа ВДВ.
Его официальное назначение, как объяснял в суде Павел Поповских, — “выполнение наиболее ответственных задач в “горячих точках” и ведение специальной разведки в глубоком тылу противника”.
Обратите внимание на слова: “горячие точки” и “тыл противника”. Это важно потому, что у 45-го полка и особого отряда была работа, которая в эту концепцию никак не укладывалась...
Об этой работе не должны были знать даже некоторые из тех людей, кому по должности полагалось контролировать полк и отряд.
“Я никакого воздействия на 45-й полк не имел, хотя должен был проверять его деятельность. Мне просто не разрешали этого делать...” — это показания первого замначальника штаба ВДВ Анатолия Белянина.
А вот что говорил на следствии и.о. начштаба 45-го полка г-н Тур: “Только Поповских и Иванов (зам Поповских. — Авт.) имели право давать задания особому отряду, командир полка Колыгин был лишь его формальным начальником. Колыгин запретил мне трогать отряд и вмешиваться в его деятельность”.
И, наконец, слово командиру 45-го полка г-ну Колыгину: “В принципе я не исключаю, что командир особого отряда Морозов мог получить приказ помимо меня”.
Фантасмагорическая ситуация для армии, не правда ли?
Впрочем, сей фантасмагории есть два объяснения. Первое надо искать все в той же большой политике. Второе — в больших деньгах.
Из показаний Николая Васильева, сотрудника отдела управления по воспитательной работе штаба ВДВ: “Особенно отчетливо было видно, что Поповских в 1994 году довольно часто выходил на связь с министром обороны Грачевым.
Был такой, как у нас в простонародье его называли, “объект номер два”, охрану которого обеспечивал 45-й полк и где, видимо, проводились какие-то мероприятия. Командир полка Колыгин занимался обеспечением охраны того объекта... Где располагался тот объект, точно не знаю, но где-то недалеко от штаба ВДВ. Он вроде значился домиком командующего ВДВ. Там встречались Грачев, Подколзин (глава ВДВ. — Авт.) и другие высокопоставленные генералы...
На звонки Поповских неоднократно отвечали, что его нет на месте — уехал к министру, или министр сам вызвал его к себе.
Офицеры штаба ВДВ говорили: “Ну, Паша, далеко пойдешь!”
Я могу лишь предполагать, о чем говорили военачальники на “объекте номер два” и о чем им докладывал Павел Поповских. Конечно, мои предположения — это не материалы следствия.
Но в материалах дела есть, к примеру, такое свидетельство одного из служащих особого отряда: “Я получил устное указание от Поповских следовать на Лубянскую площадь, где должен был состояться митинг оппозиции. Задача — сбор всей имевшейся и распространявшейся там литературы, фиксация всех выступавших и представителей крайней оппозиции. Затем должен был представить подробный рапорт Поповских. Со мной были два прапорщика отряда...”
А сам Поповских на следствии признал, что ему лично поручили “работу с прессой”.
“В то время служба психологической спецпропаганды была передана в ведение разведки... Я по мере сил старался использовать свои связи для того, чтобы защитить армию в целом от публикаций негативного освещения о ней. На эту тему я имел разговор с редактором газеты “Завтра” Прохановым. Эта газета вскоре после октябрьских событий стала публиковать злые антиармейские статьи против армии в целом и особенно частей, принимавших участие в октябрьских событиях, в числе которых назывался и спецназ ВДВ...
Я говорил Проханову, чтобы армию не позорили. Проханов согласился со мною и после этого изменил характер публикаций об армии. Подобный же разговор я имел с Невзоровым Александром Глебовичем в 94-м году. Он тоже ставил свои телепередачи по ленинградскому телевидению, обличавшие армию за октябрьские события 1993 года в г. Москве. Кроме того, я в то же время поддерживал тесные контакты с редактором “Новой ежедневной газеты” Лепехиным. Он был очень информированным человеком, и некоторые полученные им материалы по вопросам политики я доводил до сведения непосредственно или через свое руководство до министра обороны Грачева”.
Но с прессой Поповских “работал” не один. Ему помогали.
В 94-м году не где-нибудь в МВДшных зданиях, а на территории 45-го полка несколько месяцев конспиративно трудилось некое “информационно-аналитическое подразделение ГУОП МВД”. Курировал его друг и сосед Павла Поповских по даче, зам начальника ГУОП Борис Батурин.
Подразделение изучало деятельность отдельных российских журналистов. Как и зачем — можно только догадываться. В материалах дела подробностей нет.
Но почему и зачем ГУОП сотрудничал с 45-м полком?
Первое упоминание в деле о причинах этой связи относится еще к 1993 году. Тогда в системе ГУОП решили создать СОБР — специальный отряд быстрого реагирования. Он предназначался для “ликвидации вооруженных группировок, освобождения заложников, охранной деятельности и другой работы, осуществить которую могут только специально обученные люди”.
Готовить СОБРовцев решили на базах ВДВ. За план их подготовки отвечал, среди прочих, и Павел Поповских.
А потом родился еще один план — “совместных мероприятий по борьбе с преступностью”.
Экс-глава ВДВ Владислав Ачалов сказал по этому поводу коротко и ясно: “45-й полк привлекался для борьбы с терроризмом и мафией, но он совершенно не для этого был предназначен”.
Под предлогом совместных мероприятий по борьбе с преступностью люди из особого отряда 45-го полка, в том числе и Владимир Морозов, получили те самые спецталоны на машины и документы прикрытия — паспорта на чужие фамилии, о которых рассказывал Источник. Сия информация на следствии подтвердилась.
Права иметь такие документы у десантников не было.
Но это еще цветочки.
Ягодки: служащие особого отряда и их “крестный отец” Павел Поповских “боролись с мафией” весьма парадоксальным способом.