А в микст-зоне перед журналистами Дима появился в темных очках. И никак не реагировал на просьбы об интервью. Впрочем, уж кого-кого, а его язык не повернется за это осуждать...
— Для тебя эта игра была самой тяжелой из трех? — обращаюсь к нашему голкиперу Руслану Нигматуллину.
— Пожалуй, да.
— А как считаешь, в какой момент мы все-таки проиграли эту встречу?
— Да, наверное, когда второй гол нам забили — сил и так не оставалось уже... К тому же по накату еще и третий получили.
— Там, показалось, мяч срикошетил от Онопко?
— Да, именно он и дезориентировал. Мяч ведь летел в меня, а тут этот рикошет — тяжело было взять...
— А вообще, если честно, мог сегодня выручить?
— В каком моменте?
— В любом из трех, когда нам забивали...
— Сложно сказать... Конечно, я расстроен, что не смог выручить команду. Но на себя всю вину брать не собираюсь.
— Егор, — подхожу к Титову, — скажи, когда мы третий мяч пропустили, ты верил, что все-таки сможем отыграться?
— Верить-то верил, а что толку — сил уже ни у кого не было. Здесь играть оказалось тяжелее, чем в Кобе (где Россия встречалась с Тунисом. — А.Л.). Очень большая влажность. На концовку сил попросту не осталось.
— Ключевой, на твой взгляд, момент этого матча: второй пропущенный мяч, третий? Или тот эпизод, когда при счете 1:1 после твоего паса не забили?
— Наверное, третий гол в наши ворота. После второго у нас еще был шанс — все-таки играть оставалось десять с чем-то минут. А забить два мяча за это время по такой погоде было уже нереально.
— А что вообще у сборной на чемпионате мира не получилось? Все-таки в отборочном турнире играли и получше...
— Невозможно играть лучшие свои матчи постоянно. На то они и лучшие, чтобы случаться раз в год. Или немножко чаще.
...Перед игрой Олег Романцев говорил: “Козырь Саши Кержакова — скорость. С японцами он вряд ли был бы заметен. Там как раз к месту был Сычев, который может создать момент из ничего. И он пригодился. А у бельгийцев вот оборона не слишком скоростная — так что Кержаков скорее всего появится на поле”.
Он действительно появился, но сыграл всего-то девять минут.
— Когда начинался второй тайм, ты уже знал, что на замену выйдешь?
— Нет, в последний момент узнал.
— С какими чувствами на поле выходил, верил, что нам по силам отыграться?
— Безусловно.
— Сначала ты голевой пас отдал. А потом не забил. Не коришь себя?
— Может, где-то в глубине души — да. Но я пока не видел этот момент со стороны, и мне сложно судить, мог ли я сыграть по-другому...
— Один из немногих моментов, который порадовал сегодня, — хорошая игра Сычева и других молодых ребят, — признался на пресс-конференции тренер нашей сборной Сергей Павлов (ни Романцев, ни Гершкович с журналистами общаться не стали). — Но прежде всего хочу поздравить бельгийцев с победой. Мы, конечно, расстроены. Но, видимо, таков наш уровень на сегодня...
Чрезвычайно расстроенным выглядел и защитник Андрей Соломатин.
— Штрафной, после которого первый гол был забит, назначили после твоего единоборства с Вильмотсом. Что там произошло?
— Была обоюдная борьба, но судья посчитал, что правила нарушил я. Хотя и бельгиец меня держал, и в лицо потом ударил... Но видишь: в нашу сторону назначают такие штрафные, а в ту — пропускают очевидные нарушения.
— По ходу матча верил, что хотя бы вничью можем сыграть?
— Конечно — счет был 1:1, и оставалось играть чуть больше 10 минут. Тем более, когда мы забили первый мяч, бельгийцы явно расклеились. И у нас в контригре были неплохие моменты... Их надо было реализовать, забить второй мяч! Эх...
— То есть именно тот отрезок игры и определил итоговый результат?
— Да.
— После матча в раздевалке все, наверное, высказали друг другу? Не стесняясь в выражениях?
— А что говорить-то — все уже ясно... И так все понимают, что не решили задачу.
— Если подытожить, в чем, на твой взгляд, все-таки причина того, что заняли только третье место и не вышли из группы?
— Да зачем искать причины — надо жить дальше. Чемпионат мира для нас закончился — не нужно сейчас все валить на кого-то...
— Но Романцев попрощался с командой?
— Честно говоря, не знаю — я зашел в раздевалку последним. Да и вообще, находился в таком состоянии, что ничего вокруг не слышал. Даже то, что в метре от меня происходило, не воспринимал.
— Плакал?
— Оставим эту тему, ладно? Это мое, личное...
— Результат по игре? — интересуюсь у президента Российского футбольного союза Вячеслава Колоскова.
— Да. Хотя мы не использовали несколько моментов, все же бельгийцы атаковали острее.
— А в целом итоги турнира в нашей группе?
— Закономерны. Японцы подготовлены лучше, чем остальные, — функционально, да и в моральном плане. У них меньше изъянов, чем у других команд из нашей группы. Вторыми могли быть мы, могли быть бельгийцы. Они оказались удачливее. Отдай Титов пас Бесчастных на метр правее — уже было бы 2:1. Или когда второй гол забивали — окажись Димка Хохлов впереди на десять сантиметров...
— А в перерыве, скажем, верили, что выйдем из группы?
— Да, было ощущение, что хотя бы вничью сыграем. О поражении — и мысли не допускал. Даже при счете 3:2 надеялся, что за три минуты успеем отыграться. И моменты ведь были: если бы Кержаков забил, если бы Хохлов не снял мяч, который летел на грудь Титову... Но футбол и состоит из нюансов, а везет, как известно, сильнейшему.
...А значит, подумал я, опять не нам.
Романцев уходит из сборной
На Романцева без слез — штамп, конечно, но в этой ситуации точнее не скажешь — смотреть невозможно: с видом человека, проигравшего самый главный матч в жизни, тренер российской сборной прошел из раздевалки, не откликаясь на просьбы журналистов об интервью.
Через минуту пресс-атташе сборной Александр Львов объяснил причину такого поведения Олега Ивановича: “Все мы — люди, работавшие с национальной командой, — подаем в отставку. Благодарим тех, кто нам помогал, и желаем удачи тем, кто придет за нами...”
Сегодня, в субботу, в 11.00 по местному времени состоится итоговое собрание команды. А в воскресенье наши футболисты улетают на родину.