“Три сестры” от кутюр

  Всю прошлую неделю Вену заливали дожди, но от этого она не перестала быть похожей на торт со взбитыми сливками и бесчисленными розочками, над которым витает устойчивый запах крепкого кофе. К традиционным представлениям туристов о Вене — пирожные, кофе и вальсы Штрауса — в мае-июне добавляется еще одно серьезное впечатление — традиционный венский фестиваль. Для одних он стал открытием, для других, увы, прощанием.
     Венский фестиваль — это коктейль из оперы, симфонической музыки и драмы, всегда изготавливаемый строго по одному рецепту: оригинально, дорого и никакой демократии в билетном вопросе. Вот современная опера “Три сестры” — адаптация чеховской пьесы для мужского состава силами японского хореографа ( Ушино Амагацу ) на французские и австрийские деньги. Все женские партии поют мужчины. Сестры Прозоровы — контртеноры, один из них — наш Олег Рябец. Жену брата Андрея, Наташу, тоже поет контртенор, но чернокожий. А на роль старой няньки контртенора не нашлось, и ее исполнил пожилой тенор. Это сугубо мужская команда в белых декорациях на русском языке распевала: “В Москву, в Москву. Работать, работать”.
     Костюмы в “Трех сестрах” от известной фирмы “Шисейдо”. Всемирно известные кутюрье все больше распространяют экспансию на театральное искусство. В Венской опере, куда билетов не достать, в эти дни вне рамок фестиваля дают балет “Золушка”, но не Прокофьева, а Иоганна Штрауса. Папа венских вальсов сам перепел сказочку Шарля Перро на особый манер: бедная модистка Золушка, угнетаемая злобной хозяйкой модного ателье, делает головокружительную карьеру в модельном бизнесе и в 2010 году показывает свою коллекцию. Коллекция нешуточная, от знаменитого кутюрье Кристиана Лакруа . И его костюмная феерия — лучшее, что есть в этом балете. Музыка — вальсовая, хореография Ренато Занеллы не очень изобретательная. Впрочем, публику это мало раздражало, поскольку она была довольна тем, что попала в знаменитую Венскую оперу и заодно с балетом побыла на модном показе от кутюр. Билетные правила на венском фестивале, связанные с оперой и симфомузыкой, весьма суровые. Перед началом спектакля служащий в белых перчатках переписывает свободные места в зале. Если во время антракта на них обнаружат человека с билетом с балкона или галереи, его в лучшем случае попросят вернуться в исходное положение, в худшем — выведут и выпишут штраф. Зритель, купивший билет за 20 евро, не имеет морального права сидеть на местах за 100 евро. Интенданта венского фестиваля (соответствует нашему директору) Люка Бонди можно было бы обвинить в использовании служебного положения — на фестивале он представил три свои постановки: две драматические, одну оперную. Можно было бы, но не нужно, поскольку одна оказалась лучше другой. Опера Бриттена “Поворот винта”, прежде имевшая провальную судьбу на оперных сценах, благодаря господину Бонди получила второе дыхание. Высококачественный триллер в голубых тонах не имел отношения к проблемам сексуальных меньшинств, а представил трогательную историю борьбы дьявольских сил за чистые детские души. Великолепные декорации, великолепное исполнение интернациональной команды и прекрасно звучащий оркестр под управлением Даниэля Хартинга .
     Драма в Вене выглядит скромнее оперы. Россию представили два спектакля Евгения Гришковца (“Планета” и “Как я съел собаку”) и спектакль из Иркутска театра Ивана Воропаева . Гришковец, который трудно переводим в силу специфики текста, имел успех. К удивлению организаторов фестиваля, блестяще прошел сибирский театр, который благополучным венцам рассказал о наркотических проблемах сибирского региона России.
     Оркестры — украшение венского фестиваля. В “Мюзикферайн” — самом престижном и дорогом зале Вены — выступают знаменитые оркестры мира. Здесь великий дирижер Клаудио Аббадо простился с Веной, отыграв программу Малера. На Пасху Аббадо простился с Зальцбургом, а в конце июня скажет последнее прости Флоренции. Маэстро Аббадо неизлечимо болен.
     Билеты в “Мюзикферайн” в ложу сбоку стоят до 100 евро. Для тех, кто не в состоянии платить такие деньги, специально устраивается генеральная репетиция, и тогда место в ложе можно купить за 17—20 евро, а постоять за бортиком партера стоит 2 евро. Зато счастливчики, доставшие почти дармовые билеты, имеют шанс увидеть то, что никогда не увидит публика дорогих концертов. Например, как знаменитый англичанин Роджер Норингтон , дирижировавший венским филармоническим оркестром, во время отшлифовки сюиты №2 Уолтона пританцовывал за дирижерским пультом и в конце концов отдал публике честь, как военный. Публика умильно вытирала слезы и, уходя, смотрела на портрет шутника дирижера, выставленного в одном из самых дорогих отелей города — “Империале”, где всегда останавливаются великие дирижеры и где Вагнер писал своего “Лоэнгрина” и “Тангейзера”, а жил, не расплачиваясь за номер. Ведь у него не было таких гонораров, как у нынешних дирижеров, исполняющих его музыку, сочиненную им в бедности.