КАВКАЗСКИЕ ПЛЕННИЦЫ

  Нам завидовали все. Еще бы — отправиться на майские праздники на остров Бали в компании двух перспективных кавалеров — богатых, неженатых и, кажется, страшно влюбленных.
     — Везет же вам!!! — говорили подруги. — Ну, Маетная, расскажи про своего. Или нет, давай ты, Семенова.
     Мы молчали как партизанки. Чем напускали еще большего тумана.
     — Не верю! — злобно издевался коллега по работе, большой любитель Бродского, разразившийся по поводу нашего отъезда аж тремя пошлейшими поэмами. — Они вас бросят прямо на острове, зашейте деньги в трусы. Или вас сожрут акулы, а мы тут будем некрологи писать!
     Контора гудела, а мы паковали чемоданы.
    
     Впрочем, где-то в глубине души мы сами сомневались в верности принятого решения. Да, мужики вроде были неплохие, к тому же так красиво ухаживали! Но где же, где, черт возьми, ток между ног, ухающее сердце в правой пятке и горящий затылок, когда он заходит в комнату?!
     И вот час икс настал. Мы уже прошли таможню и паспортный контроль и присели в баре отметить это долгожданное событие.
     Пропустив пару-тройку стаканчиков джина с тоником, мы наконец признались себе, что наше романтическое путешествие уж больно смахивает на распутство.
     — Господи, ну куда мы с ними собрались? Ведь даже с близким человеком за две недели несколько раз поссоришься, а тут... Мне в моем больше всего его “Альфа-Ромео” нравится... — призналась Маетная.
     — Да уж, в кои-то веки: столько достоинств, и хоть бы одна струнка дрогнула, — добавила Семенова.
     Решение никуда не лететь возникло одновременно.
     — Нам никто не поверит, — буркнула одна.
     — Все решат, что мы сумасшедшие, — подтвердила другая.
     Мы залпом осушили стаканы и с решительным видом посмотрели на выход. В проеме как раз замаячили наши кавалеры.
     Сцена в баре была краткой, но яркой. Билеты остались синеть на столе, мы же с лицами “не подходи — убью!” в обнимку с чемоданами и гордо поднятыми головами поцокали в сторону автобуса.
    
     Вместо острова Бали...
    
     — Нам нужно срочно куда-то свалить. Выключить телефоны и никому ни в чем не признаваться!!! — твердили мы друг другу, пересчитывая скудную наличность.
     — С такими деньгами даже в Сочи не повеселишься, — мрачно заметила Оксанка.
     — О, гениально! Едем в Абхазию, в Гагру. Я была там сто раз, и лучше места на земле не найдешь, — осенило Лизу. И она рассказала старую кавказскую притчу.
     Раздавал Бог землю, пришли все народы и получили по приличному куску. Последним приплелся хмельной и веселый абхазец.
     — Дай и мне немного землицы! — попросил он у Творца.
     — А уже ничего нет, я все отдал! Где ж ты столько ходил?
     — Да на море купался, пил, прекрасных женщин соблазнял, — расслабленно ответил горец.
     — Правда? — почему-то обрадовался Бог и тоже заулыбался. — Что ж, нравишься ты мне. Припас я для себя небольшой кусочек суши — настоящее райское местечко. Бери, пока я добрый!
     Так на земле появилась Абхазия.
     — Ага, вас порвут там, как грелки, и расстреляют потом в горах. Там же война была! — попытались остудить страсти доброжелатели.
     На следующий день, договорившись с проводниками, мы уже тряслись в поезде в сторону холодного моря и горячих абхазских мужчин.
     — Куда? К носорогам? Вы что, экстремалки? — тормознули на границе русские таможенники. — А где ваша регистрация, вы знаете, что в Краснодарском крае она обязательна?
     Зато на другой стороне нас сразу же накрыло волной кавказского темперамента.
     — Отдыхать? — спросил чернявый таможенник и, игриво улыбаясь, добавил: — Пра-виль-но!!!
    
     Реки, полные вина
    
     Военная форма украшает мужчину, как дорогое белье красивую женщину. В Абхазии выросло целое поколение парней, с детства знающих, как обращаться с автоматом, и снимающих камуфляж только перед отправкой в постель. Что уж говорить про их отцов, каждое лето пропадающих на военных сборах!
     Так уж повелось, что чем ближе пляжный сезон, тем настойчивее проскальзывает информация, что в Абхазии снова напряженка. Народ, уже было собравшийся поехать в Пицунду или Гагру, обламывается в последний момент и по привычке летит на берег турецкий, в сосновый Кемер. Так и не дождавшись российских туристов, из года в год хиреют некогда роскошные санатории и дома отдыха, не ремонтируются дороги, не восстанавливаются разбитые после бомбежек дома. Но это только на первый взгляд.
     Умные люди давно скупили в Пицунде землю и понастроили себе ханских дворцов. Ударными темпами вырастают частные пансионаты, крупные предприятия (в том числе и наша ФСБ) берут на содержание брошенные санатории, приводят их в порядок и за копейки отправляют понежиться под пальмами своих сотрудников. Дошло до того, что в Гагре заканчивается строительство аквапарка, круче, чем в Сочи.
     Хочешь полюбоваться озером Рица и погулять на даче Сталина, заодно постреляв в горах из автомата, — пожалуйста. И таких экзотических “хочешь” — десятки пунктов. Не это главное. Дикая природа, сумасшедшая тишина, когда слышен шелест каждой травинки, потрясающе прозрачное море с разноцветными булыжниками. Благословенный край, разоренный, но свободный...
     — Чижик-джан, девочки мои хорошие, покажите ножки, — растянулся от удовольствия седой сапожник, увидев порванную на горных тропках обувку. Деревянная будка Будулая — пособие для законченного эротомана. Кругом голые девки — спереди, сзади, боком. — Я всех своих любовниц по ножкам знаю. Вот у вас в России как бывает: мужик просит, а как до дела дойдет — не может. Мы же за свои слова отвечаем.
     — Сколько ж вам лет?
     — А сколько дашь? — кокетничает Будулай. — Ладно, 83, но я еще молоток, даже со своей старухой до сих пор развлекаюсь. Кричу ей: бабка, беги скорей — стоит, а она, дура старая: “В туалет хочу”. Пока придет, а он уже упал! — ржет Будулай. — Мне все женщины нравятся: и черненькие, и рыженькие, и беленькие. Любую ублажить могу.
     Здесь другой стиль жизни: каждый день как последний. Вино и чача рекой, пьяные гонки по горному серпантину под стремительные абхазские песни. Жизнь, смерть, любовь — все очень близко, и все от души, на полную катушку. За такой риск местным жителям — тем, кто уцелел, — подарено долголетие и мужская сила.
     Искали тут несколько лет назад одному дедку хозяйку. Бабка его недавно умерла, а за огородом и домом глаз да глаз нужен, одному не управиться. “Привезите мне какую-нибудь вдову из России, только не говорите, сколько мне лет”, — попросил он своих знакомых. Женщина быстро нашлась: под пятьдесят, муж разбился, детей нет, нормальной работы тоже. Приехала она к нему, начала хозяйничать. А через девять месяцев, как положено, парня родила — и это после того как они с мужем 25 лет по больницам и знахарям маялись. Еще через год — девчонку. И тут, как-то роясь в мужниных документах, наткнулась на его свидетельство о рождении. “Мать честная, он же старше моего отца!” — потрясенно охнула она. “Ты же говорил — 63!” — устроила она разборку благоверному и начала собирать свои вещи. Он посмотрел на нее мудрыми глазами и сказал очень простую вещь: “Если тебя что-то не устраивает — уходи”. Она дошла до калитки и на прощание оглянулась. “Что же мне еще, дуре, надо?” — наконец пробило ее. Постояла для приличия, в бауле порылась и с виноватым видом пошла назад.
     Больше в их семье эта тема не обсуждалась.
    
     Уроки обольщения
    
     Весть о том, что за месяц до начала сезона прилетели первые ласточки-москвички, разлетелась по городу в первый же день. Поселились мы в доме с колоннами — в пустующем пансионате на берегу моря с фантастическими пальмами, роняющими свои лапы прямо на наш балкон. После похода на рынок, откуда мы еле-еле вышли, затаренные немыслимым количеством домашнего вина, нас заметно зауважали. “Пейте, девочки, отдыхайте!!!” — неслось в спину.
     — Тут уже подъезжали, вами интересовались, — проинформировала горничная.
     — Вы, конечно, делайте что хотите, но мой вам совет — если мужчина, который пытается с вами познакомиться, вам не нравится, говорите, что вы приехали сюда к парням. А то не хватало мне тут еще из-за вас новой войны, — предупредил директор санатория, импозантный холостяк Ираклий Григорьевич.
     — Мы тогда будем говорить, что приехали к вам!
     Ираклий ухмыльнулся и пригласил нас вечером в ресторан.
     Ставить бокал нельзя, за любовь и дружбу пить до конца. Следуя этим нехитрым абхазским правилам, мы накачались так, что страшно вспомнить.
     — Мой любимый четвертый размер! — таращась на Оксанкину грудь, воскликнул Друг Ираклия и с кавалерийским наскоком тут же попытался ее потрогать.
     — Что вы себе позволяете! — возмутилась Лизка. — Оксана — моя девушка, — и заговорщически обняла ее за плечи.
     Мужчины выпали в осадок — здесь такого еще не видели. Мы же продолжали гнуть свою линию, придуманную нами еще в поезде. Если мужик не по сердцу, мы нетрадиционной ориентации, и думайте что хотите.
     — Нет, ну как же так! Такая женщина пропадает, — громко стонал Друг. — Может, ты не с теми пробовала, может, еще раз рискнешь? — на все лады склонял он ее к курортному сожительству.
     Аналогичные предложения поступали потом каждый вечер. Это была разведка боем. Русские девушки действительно частенько выезжают на Кавказ в секс-тур. Довольными обычно остаются все. Никаких обещаний, никаких проблем. Нам же, если чего и хотелось, так чего-то Настоящего и Светлого.
     — Вы какие-то наивные. Ну ничего, я вам объясню, как надо с нашими мужиками обращаться, — учил нас уму-разуму новый знакомый Игорек, потерявший на войне обе ноги. — Женщина должна быть неприступной. Манить, обещать, заигрывать, но не давать! Вот когда приползет на коленях и сделает предложение, тогда уже можно и кое-какие вольности позволить.
     — Но мы же не хотим здесь замуж! А если он женат? — наперебой закричали мы.
     — Ничего, разведется и приползет.
     На самом деле на русских абхазы женятся крайне редко. Родовые связи очень крепки, и с такой женой им обычно приходится уезжать из Абхазии. В жены берут местных и непременно девственниц. Если девушка слегка пошалила до свадьбы, на марш Мендельсона и свадьбу на тысячу, а то и больше человек — а по-другому здесь не гуляют — ей рассчитывать не приходится.
     Здесь в цене 40-летние девственницы. Правда, и приличных, уже поживших холостяков хватает. Последние десять лет они пропадали в горах — то война, то сборы — и теперь хотят все по высшему классу. Здесь не любят проституток. Только в продвинутом Сухуми есть “точка” с продажной любовью. Котируются местные, они идут по 400 баксов. Какая-нибудь Клава из Урюпинска может простаивать без работы неделями.
    
     И шланг между ног
    
     Клеопатра знала, что красота — страшная сила, поэтому для поддержания оружия в боевой готовности частенько принимала минеральные ванны. Прознав, что в Гагре есть уникальный бальнеологический источник, мы направились туда.
     — Ой, девочки, а ведь у нас кроме ванн есть еще одна очень интересная и полезная процедура. Называется “гинекологическое орошение”. Это то же самое, что провести ночь с любимым мужчиной, только от этого нельзя залететь, — обнадежила дама в белом халате.
     — Хотим!!! — дружно закричали мы. И послушно стянули трусики.
     — Опухоли есть? Выделения?
     — Нет!
     — Ну ничего, даже если есть — вылечим!
     Нас положили в ряд с раздвинутыми ногами, как в гинекологическое кресло.
     — Девочки, расслабьтесь и не смейтесь, а то шланг вылетит, — напутствовала медсестра, приближаясь к нам с огромной железной трубой.
     Мы дружно закатили глаза, приготовясь к самому худшему (или лучшему).
     “Вставила так вставила!” — пронеслось в воспаленном мозгу. Горячая вода приятно забулькала где-то внутри.
     Десять минут пронеслись как сказочный сон. “Девочки, к нам всю жизнь женщины приезжали лечиться от бесплодия, — как из тумана, доносился голос дамы со шлангом. — А детишки потом какие хорошенькие получатся, когда домой вернетесь!”
     “Ради здорового потомства можно и не такое вытерпеть”, — утешали мы себя, стараясь не дышать. Эротический фонтанчик был бы просто супер, если бы так не вонял. Удушливый запах сероводорода — тухлые яйца пахнут куда приятнее — казалось, проник в каждую клетку и навсегда засел в подсознании.
     — Ой, ну я уже не знаю, что про вас думать, — развел руками Ираклий. — То вы друг друга любите, то по утрам с фонтанчиками развлекаетесь!..
     Да уж, знали бы горячие абхазские мужчины, что с фонтанчиками балуется каждая уважающая себя местная женщина, нас бы не осуждали.
    
     “Так выпьем же за настоящую дружбу!”
    
     Они очень любят жизнь, потому что знают, как легко ее потерять. В Абхазии нет НИ ОДНОЙ семьи, которой бы не коснулась война. Отцы, братья, женихи — здесь много могил. Слишком много. О войне здесь говорят без пафоса и лишней героики, как о чем-то обыденном, вроде бутылки пивка для разминки. Мужчины мрачнеют, женщины замолкают.
     — Я даже посадить никого не могу, — жаловался нам знакомый опер. За полторы недели мы, кажется, подружились со всем мужским населением города. — С одним вместе воевал, у другого родственника грузины убили, у третьего брат — инвалид. Разве так можно работать?
     О работе, впрочем, здесь думать просто невозможно. В голове гуляет ветер, в крови бродит вино, с языка слетают только приятные вещи. О любви, о дружбе, о жизни и смерти.
     — Расскажу я вам, девочки, одну историю. Она была на самом деле, много лет назад с моим родственником, — разливая вино, поведал нам один Поклонник. — Было два друга. Пошли они как-то на дело, и одного из них взяли с поличным, а другой сумел убежать. Отсидел тот по полной программе, но о друге даже не заикнулся. Вернулся — ни кола ни двора, ни денег, ни семьи. Товарищ его живет в роскошном доме, у него много детей и красавица жена. “Помоги мне”, — попросил он. “Нет, извини, слишком давно это все было”. Друг обалдел от такого приема и, понурый, поплелся в лес — вешаться. Видит — сидит под деревом старик с мешком. “Сынок, у меня к тебе просьба, — обратился к нему старец. — Я отойду на часок, а ты пока вещички мои покарауль. Если вовремя не вернусь, забирай их себе”. Старик не вернулся, а в мешке оказалось много денег. Друг снова воспрял духом, построил себе дом. Как-то в ночи к нему в дверь постучалась старушка: “Пусти переночевать, а то припозднилась я”. Он пустил. А старуха ему и говорит: “Есть у меня на примете хорошая девушка. Умница, красавица, хозяйка хорошая. Хочешь, я тебя с ней познакомлю?” И вот на шикарной свадьбе гуляет весь город. Все, кроме его бывшего друга. Друг пришел сам. “Я тебя не звал”, — почернел лицом счастливый жених. “Как ты думаешь, кто был тот старик с мешком? Мой отец. А старуха, которую ты пустил на порог? Моя мать. А девушка, с которой она тебя познакомила и которую ты любишь? Моя младшая сестра”. Так вот, — перевел дух Поклонник. — Выпьем же за настоящую дружбу!
     — Ну что, как Бали, как мужики, чего так плохо загорели? — увидев наши безмятежные лица, устроили нам допрос на работе.
     — Какой Бали?.. Какие мужики?.. При чем здесь загар?.. Вы ждете рассказов. Ну что ж...
     Было все.
     Или не было?
     Кажется, солнышко выглянуло лишь в день нашего отъезда. А все десять дней накрапывал дождик. Только мы этого почему-то не заметили...