Знаменитый изобретатель Калашников

  Публикации на тему о том, кто изобрел    АК-47, периодически появляются на страницах различных изданий, и я уже почти привык к разным выступлениям “околоружейных экспертов”. Однако статья “Легендарный Калашников — не оружейник, а ПОДСТАВНОЕ ЛИЦО”, которая появилась 1 марта 2002 г. в газете “Московский комсомолец” за подписью Светланы Самоделовой, не могла не возмутить меня.
     Вся статья построена по принципу “кто-то когда-то кому-то что-то сказал”. Многих, кого упоминают и на кого ссылаются в статье, уже нет в живых, поэтому как бы становится допустимой подобная “ревизия” истории создания АК-47. В основе статьи — высказывания Д.Ширяева и П.Ткачева, которые постоянно выступают в подобных публикациях в качестве “экспертов”. Они тщательно пытаются доказать, что конструкцию будущего автомата АК-47 на конкурсных испытаниях “проталкивали” военные специалисты испытательного полигона и ГАУ. Муссируется рассказ якобы знающих людей, что при доработке автомата для повторных испытаний в его конструкцию перекочевали элементы образцов моих конкурентов — Булкина и Дементьева.
     Что же касается компетенции вышеупомянутых специалистов, то замечу, что лично я не знаком с творчеством “вашего эксперта” Дмитрия Ширяева, хотя знаю многих конструкторов и историков-исследователей, которые своими трудами оставили след не только в отечественной оружейной истории, но и в мировой.
     Позволю себе прокомментировать ряд высказываний и утверждений.
     Вот одно из высказываний “вашего эксперта”: “Смог бы никому неизвестный сержант с образованием семь классов одержать победу в состязании с опытными конструкторами-оружейниками, если бы за его спиной не стояла группы знающих, талантливых и власть имевших людей? Я думаю, вряд ли, особенно если учесть, что первый автомат Калашникова был забракован без права на доработку...”
     Незнакомый с моей биографией читатель может подумать, что причина такого моего образования в том, что я не захотел учиться. Позвольте уточнить: в 1930 году, когда мне было 11 лет, наша семья была раскулачена и сослана на север Томской области, и получить “образование семь классов” в тех краях было исключительным событием.
     Я был солдатом Второй мировой, и меня война сделала оружейником!
     Убежден, что конструкторский успех достигается не изобретением гениальной детали или узла (никому нет прока от отдельно взятого “колеса”!), а тем, чтобы наиболее эффективно связать эти детали и узлы и получить реальный результат.
     У нас в СССР “не рекомендовалось” патентование военных изделий, да и мы сами никогда не думали о дивидендах с наших разработок, тем более в военное время. Потому-то теперь и позволяются все эти неблаговидные “оспаривания”!
     Не могу не ответить на слова, уличающие меня, по меньшей мере, в полной несостоятельности как конструктора и некомпетентности как конструктора оружейного: “Зайцев в своих воспоминаниях писал, что Калашников не умел работать даже в качестве чертежника, — вспоминает Ткачев. — Техника проектирования и расчетов была Михаилу Тимофеевичу неведома”. Смею Вас заверить, что конструктором и изобретателем я чувствовал себя от рождения. Хочу сослаться на статью, напечатанную в окружной армейской газете в далеком 1940 году. Она называется “Изобретатель Калашников” и рассказывает о том, как 20-летний красноармеец изобрел прибор для танка (сам!) — счетчик моточасов: из ненужных частей и деталей собрал опытный образец. “Неутомимая энергия бойца заражала всех окружающих. Они увидели в нем крупные задатки настоящего новатора техники, изобретателя”...
     Потом меня командировали на военный завод в Ленинград — готовить прибор к серийному производству для установки его на танках. А там этот “лжеконструктор” изобрел еще один прибор. И снова — высокая оценка и рекомендации к внедрению! Из документа, подписанного Главным конструктором ленинградского завода Гинзбургом 24 июня 1941 года: “В период прикомандирования к заводу №174 имени К.Е.Ворошилова красноармейца Калашникова для реализации его предложения по “счетчику моточасов” им был предложен выключатель массы, который и был в опытном образце изготовлен автором в мастерских завода... По сравнению с существующими выключателями ВМ-9 и ВМ-80-1сб выключатель массы тов. Калашникова проще по конструкции, надежнее в работе основной пружины, меньше по весу и габаритам”.
     И это все сделал “никому не известный сержант с образованием семь классов!”.
     Теперь о главной “сенсации” статьи, прозвучавшей из уст “вашего эксперта”: “Калашников — не оружейник. Это подставное лицо, вытянутое за уши”! Ответом может служить продолжение моей жизненной истории.
     В октябре 1941 года я был ранен, и в госпитале начались мои “оружейные университеты”. Мне было 22 года, и я был полон решимости во что бы то ни стало воплотить идею создания надежного и простого оружия для солдат, сражающихся за Родину. Вот почему во время отпуска по ранению я поехал не к родным на Алтай, а поспешил в Казахстан, в железнодорожное депо на станции Матай, где работал до призыва на службу в армию и где были друзья, способные помочь. Это была единственно доступная мне база для воплощения идеи в жизнь. Там был сделан и испытан мой первый пистолет-пулемет. И он работал!
     Затем — Алма-Ата. Встреча с упомянутым в вашей статье, я бы сказал — походя, деканом стрелково-пушечного факультета МАИ А.И.Казаковым, очень уважаемым мною человеком, который взял меня под свою опеку. Я очень благодарен ему и всем, кто мне помогал на моем нелегком конструкторском пути. И, надо сказать, ни один из них не предъявил мне обвинений в нечестном использовании их знаний и мастерства.
     Далее автор пишет: “Благонравов, “несмотря на отрицательный вывод по образцу в целом”, отметил большую и трудоемкую работу, проделанную Калашниковым...”
     Почему же автор оборвал приводимую цитату из письма заслуженного деятеля науки и техники профессора, доктора технических наук генерал-майора артиллерии А.А.Благонравова и перешел на “свои слова”? А ведь далее следует: “отмечаю большую и трудоемкую работу, проделанную тов. Калашниковым с большой любовью и упорством в чрезвычайно неблагоприятных местных условиях. В этой работе тов. Калашников проявил несомненную талантливость при разработке образца, тем более если учесть его недостаточное техническое образование и полное отсутствие опыта работы по оружию”.
     А вот что Благонравов написал по этому же поводу в Военный Совет округа (копия была послана мне): “В Артиллерийскую Академию старшим сержантом тов. Калашниковым был предъявлен образец пистолета-пулемета, сконструированный и сделанный им за время отпуска, предоставленного после ранения. Хотя сам образец по сложности и отступлениям от принятых тактико-технических требований не является таким, который можно было бы рекомендовать для принятия на вооружение, однако, исключительная изобретательность, большая энергия и труд, вложенные в это дело, оригинальность решения ряда технических вопросов заставляют смотреть на тов. Калашникова как на талантливого самоучку, которому желательно дать возможность технического образования. Несомненно, из него может выработаться хороший конструктор, если его направить по надлежащей дороге”.
     Попав на подмосковный испытательный полигон, я продолжил работу над своим первым пистолетом-пулеметом. Он был испытан и отвергнут.
     Приведу выдержку из “Заключения по испытанию пистолета-пулемета конструкции Калашникова”, утвержденного заместителем начальника ГАУ КА генерал-лейтенантом артиллерии Хохловым в феврале 1943 года: “Пистолет-пулемет Калашникова в изготовлении сложнее и дороже чем ПП-41 и ППС и требует применения дефицитных и медленных фрезерных работ. Поэтому, несмотря на многие подкупающие стороны (малый вес, малая длина, наличие одиночного огня, удачное совмещение переводчика и предохранителя, компактный шомпол и пр.), в настоящем своем виде промышленного интереса не представляет”.
     Такой “отрицательный результат” и для зрелого конструктора неплох, а для меня, 23-летнего, был вовсе хорош!
     Итак, до начала работ над автоматом кроме отвергнутого пистолета-пулемета мною были разработаны: самозарядный карабин, пулемет, пистолет. В их конструкциях были собственные детали и механизмы, некоторые из них я использовал при разработке автомата.
     К вашему сведению, те, которых представляют моими заклятыми врагами — Алексей Судаев, Константин Барышев и многие другие, — были моими близкими друзьями. Естественно — конкурентами, но никак не врагами. Враг у нас в то время был общий — фашизм.
     История о заключительных испытаниях, рассказанная “вашим экспертом”, выглядит как некий фарс: “Согласно приказу по итогам испытаний вперед выходил Булкин. Но туляк обладал зловредным характером, без конца перечил замечаниям военных. В результате талантливого конструктора “сошли” с дистанции. Сержант Калашников был куда покладистей. Он во всем слушался опытнейших своих наставников, к тому же старших по званию”.
     Выходит, что интриги военных привели к “снятию” лучших образцов с конкурса, в результате чего я и победил. И кем же были те военные? В каком они были звании?
     А были они тогда лейтенантами и капитанами! Разве можно представить себе в то сталинское время, что они пошли бы на “подтасовку” результатов конкурса по принятию на вооружение нового образца?
     Я никогда не скрывал, что прислушивался к замечаниям военных, да и к кому же еще должен прислушиваться конструктор-оружейник? Я считаю это своим самым большим достоинством, а вовсе не недостатком, как это считает “ваш эксперт”.
     Хорошие деловые и личные отношения с военными вообще и со многими персонально (Дейкиным, Лютым, Глуховым, Смирновым, Григорьевым, Сухицким, Малимоном и др.) обогащали меня как человека и как конструктора-оружейника. Они были образованными талантливыми людьми и щедро делились знаниями. Общение с ними и было “моими университетами”!
     Хочу подчеркнуть, что в своих книгах я очень высоко оцениваю многих своих конкурентов-оружейников, среди них также — Булкина и Дементьева. У каждого из них были свои открытия, свои оригинальные конструкторские решения.
     Закончу тем, с чего начал. “Ваш эксперт” говорит: “По сравнению с другими конструкторами-оружейниками Калашников практически не имеет оружейных элементов, им изобретенных и защищенных авторскими свидетельствами. Нам известно из них лишь одно, и то в компании четырех других соавторов. Калашников — не оружейник. Это подставное лицо, вытянутое за уши”.
     Так вот, сообщаю всем “экспертам”, что у Калашникова есть авторские свидетельства, выданные за изобретение отдельных элементов и целых образцов оружия. Их более полусотни. Пять из них получено до начала работы над АК-47! Пять! Есть и патенты, полученные, правда, уже в последние годы.
     Заявляю также, что мне никто и никогда не платил за выпуск АК-47, где бы и сколько их ни производили. А вот у следующих поколений конструкторов-оружейников будут патенты, а значит, и все основания получать реальные вознаграждения за свои образцы, принятые на вооружение.
     Никак не ожидал, что у себя на родине я буду незаслуженно унижен, в то время как во всем мире имя “Калашников” стало символом качества российского оружия.
     Где же наш патриотизм? Где та грань, за которой наше “саморазоблачение” равносильно предательству?