Воскресенье начинается намедни

  Программа “Намедни” Леонида Парфенова обратилась к настоящему сравнительно недавно, в сентябре
     2001-го. И критики уже сломали о нее целую связку копий.
     Парфенову и Ко вменяли в вину самолюбование и свободное обращение с фактами. Зрители тоже не сразу “распробовали” необычные новости. Но после эксклюзивного Меньшикова с “Игроками”, Касьянова в Большом театре и писательской тусовки в Японии многие поняли: появился новый информационный фаворит.
    
     Шесть редакторов, несколько ассистентов, один режиссер, два дизайнера, плюс одна секретарша — вот и вся команда Парфенова. С “Намедни” сотрудничают все звезды НТВ — корреспонденты “Сегодня”. Продвинутую новостную программу творят в трех небольших помещениях — “редакторской”,”режиссерской” и “парфеновской”. Из достопримечательностей здесь лишь небольшой кожаный диван, на котором однажды всю ночь проспал Филипп Киркоров.
     В “Намедни” царит демократичная коллегиальность. Но при такой аморфной иерархии сотрудники не вылезают из редакции, сидя там шесть дней в неделю с 11 утра до 1—2 часов ночи. Сам Парфенов иногда засиживается еще позже, поражая видавших виды сотрудников работоспособностью батарейки “Энерджайзер”. “Он может часами читать какие-то энциклопедии, перелопачивать справочники и карты, что-то выискивать.
     Леонид Парфенов принципиально не пользуется компьютером — все свои подводки-комментарии пишет по-пушкински, от руки. А почерк у него так себе. В редакции есть всего один человек, который может разбирать “шифровки” Парфенова. И остальные редакторы постоянно обращаются к нему за криптографической помощью.
     Телесуфлером руководитель “Намедни” начал пользоваться совсем недавно, по настоянию подчиненных. Но и здесь проявилась его любовь к импровизациям — часто Парфенов изменяет собственный текст прямо в эфире. Как говорят операторы, снимать его в студии тоже мучение: Леня много двигается в кадре, а поскольку все идет в прямом эфире, надо все время следить, чтобы он не выпал из кадра.
     Одна из главных заповедей “Намедни” — “не гнать фуфло”. Как говорят в программе, кроме возрастного рейтинга “18+” учитывается еще градация состоятельности “500+” — в смысле долларовый уровень доходов. Эти самые “500+”, или многострадальный средний класс, — основная аудитория “Намедни”. Наврешь им один раз с экрана — ни за что больше не будут смотреть. В среду начинают составлять верстку: самая горячая новость, самое важное мировое событие, самое знаковое культурное явление, самое эксклюзивное интервью, “самый” сюжет о бизнесе плюс некая журналистская находка, образно именуемая “интересная ерунда”. И все-таки, “Намедни” еще и информационная программа, поэтому оперативные вещи решаются в оперативном режиме. Шеф-редактор вызванивает нужных персон, корреспондентов...” — рассказывают “намеднинцы” о своей деятельности. И, конечно, прибедняются — ведь у каждого из них есть целая сеть ньюсмейкеров. Как бы по-другому они еще за полтора месяца узнали о готовящемся визите писателей в Японию, не говоря уж о более сложных вещах! Кстати, через месяц нам обещан еще один эксклюзив, связанный с Олегом Меньшиковым, а совсем скоро — шокирующее признание Березовского. Поживем — увидим.
     В четверг ко всем заботам добавляется еще и придумывание заголовков. В некоторых СМИ есть даже специально натасканный человек, который занимается только заголовками. В парфеновской команде каждый сам по себе. На сей раз удач было несколько. Сюжет о закрытии ТВ-6 — “ТВ-6 минус” (по аналогии с “НТВ-плюс”). “Играй, мормон” — об открытии зимней Олимпиады в мормонской столице Америки Солт-Лейк-Сити. И — “Если дорог тебе твой дом” — о жилищно-коммунальной реформе. Раньше автор лучшего заголовка обретал только славу и уважение, теперь появился еще один приз — бутылка французского красного вина лично от Парфенова. Такое премирование введено меньше месяца назад, дабы повысить творческую активность редакторского состава. К слову, в стенах “Намедни” пьют только красное вино (необязательно парфеновское) и никогда не ругаются матом при барышнях, коих среди редакторов три. Кто хотя бы поверхностно знаком с журналистской средой, оценит такую небывало высокую нравственность.
     Леонид Парфенов обожает петь. Иногда стихия пения накатывает на него неожиданно. Выглядит это так: Леонид входит в редакторскую, что-то говорит, задумывается и вдруг воздает должное Полигимнии. У Парфенова хороший слух и романтический тенор. Особенно впечатляюще его вокал звучит в 2—3 часа ночи в гулких коридорах “Останкино”.
     Пятница — страстной день для шеф-редактора. Все корреспонденты клянутся сдать тексты и сюжеты “с минуты на минуту”, но ничего не сдают. Впрочем, журналисты равняются на своего руководителя, ибо сам Леонид Парфенов и есть главный нарушитель производственной дисциплины. Он один из немногих ведущих на ТВ, пишущих тексты самостоятельно. В ночь с субботы на воскресенье все монтажные НТВ заняты журналистами Парфенова, все графические мастерские работают только на “Намедни”. По ходу дела выявляются засады. Если корреспондент привез стенд-ап, а звука нет, но время терпит, — летит обратно на место, переписывать. Настоящей классикой стала история про шоколадного Блэра.
     Дело в том, что еще одной фишкой, отличающей “Намедни” от конкурентов, являются предметы в студии. Это какие-то вещи, символы главной темы выпуска. Сюжет о трагедии “Курска” сопроводили куском обшивки подводной лодки того же класса. Рассказ о том, как украинские ПВО сбили самолет “Ту-154”, — шарикоподшипником из ракетной “начинки”. Падение мировых цен на нефть сопровождалось явлением в студии ярко-оранжевой бочки — барреля. А в июне 2001 года, когда победил Тони Блэр, в качестве агитации были выпущены его шоколадные головы на палочках. Позвонили каким-то знакомым в Лондон, попросили купить шоколадного Блэра. И выяснилось, что никакую еду нельзя вывозить за пределы ЕС. Тогда меньше чем за неделю оформили документы, удостоверяющие, что этот шоколад не еда, а наглядное пособие для телевидения. Прислали “Блэров” очень много — 30 штук. И все ради чего? Чтобы фигурку уложили на красный поднос и Парфенов в кадре откусывал от нее кусочек со словами “вкус победы!”. Затем поднос с шоколадками оставили неосмотрительно в студии — к утру их осталось штук 10. Еще через неделю спохватившийся шеф-редактор спрятал последнюю уцелевшую “голову Блэра” в рюкзак, и она там благополучно растаяла. И тут только Леня сказал: “Знаете, нам в конце года будет нужен Блэр”. Пришлось искать в Интернете карикатуры, замерять линейкой голову на палочке в кадре и заказывать такую же в Москве — из марципана.
     В другой раз было хуже — журналистам “Намедни” пришлось стать фальшивомонетчиками. Был убойный сюжет о том, как в одной деревне в Ярославской области мошенники меняют деньги на “новые” пятисотрублевки, на которых написано “пятьсот бабок” и красуется портрет Путина. И люди берут, веря, что это новая денежная реформа. Когда приехали снимать, милиция уже все эти “деньги” изъяла и уничтожила. Что делать? Пришлось фабриковать издевательские купюры через “НТВ-дизайн”. Потом точно так же “рисовали” евро, которых еще нигде не было.
     В день семилетия чеченской войны предметом в студии стала граната. Парфенов машинально попросил принести гранату. Когда через несколько минут Леня предстал перед соратниками, он был бледнее обычного: “Представляете, сижу, дергаю за кольцо и тут только думаю: а я же не спросил никого — учебная она, не учебная...”
     В воскресенье первый эфир “Намедни”, идущий на “Орбиту”, снимают в 11 утра, основной выпуск — в 9 вечера. Ну и, конечно же, в эфир новостной программы идут все главные события, приключившиеся за день. А уж если что-то стрясется — наступает аврал. Так было в воскресенье, 25 сентября, когда во время утреннего эфира начали поднимать “Курск”, — пришлось срочно давать прямой репортаж, а вечером началась высадка сил НАТО в Афганистане. Четверть девятого вечера, воскресенье, — никого из новостной бригады НТВ нет в телецентре и в помине. Пришлось “намеднинцам” принять удар на себя, переключиться на CNN и целых три часа, не выходя из студии, вещать на фоне зеленой картинки. Выглядело все это так: редакторы как под обстрелом ползали по студии с тассовками, в аппаратной стояла толпа, все разом что-то кричали по телесуфлеру и писали на экранчике, а Парфенов в это время невозмутимо комментировал войну в прямом эфире.
     “Мы задрали планку очень высоко. Надо держать”, — сказал мне на прощание Лёнин шеф-редактор.