ПРИМАНКА НА ПАНЕЛИ

МК В ВОСКРЕСЕНЬЕ "..Я не хотела писать в газету — пустая трата времени. Просто мне надоело читать всякую туфту о проституции. Смешно! "Ах, как ужасна жизнь проститутки!..","Ах, только глупые девочки идут на панель!..", "Ах, ох!..". Каждый раз, когда я натыкаюсь на эти охи-вздохи, хочется крикнуть: вы же ничего не знаете про нас и про нашу жизнь!!! Все гораздо страшнее, потому что у нас в стране нет проституции! Нет! Это у них там проституция. А у нас — это совсем другое слово. Его еще не придумали. Каждый раз, когда едешь к клиенту, думаешь: вернешься ли живой? Мы же для них — грязь. А бросить все это невозможно. Потому что мы все равно что в рабстве — без документов, без денег, без родных. Мне всего 15 лет, а я чувствую себя старухой. За полгода через меня прошли сотни грязных, вонючих мужиков. Богаче я не стала, заработала только СПИД. Мой сутенер знает об этом и все равно выставляет на продажу. Он говорит, что "малолетки нынче в цене". Я, когда узнала, что заразилась, решила наложить на себя руки. А он говорит: "Ты и так умрешь. Днем раньше, днем позже. А пока работай!" Избил и повез на "точку"... ...Я, когда трахаюсь, ничего не чувствую абсолютно. Я уже вообще ничего не чувствую. Не знаю даже, зачем все это написала... Мне уже не помочь, поэтому не подписываюсь. Просто Ольга". Письмо на самом деле гораздо длиннее. В нем столько ужасных подробностей, боли и отчаяния, как будто все происходит не сейчас, а во времена средневековой инквизиции. Вместе с тем ничего нового эта девочка вроде бы и не сказала. О проституции и проститутках нам все уже давно известно. И про издевательства сутенеров. И про "эротические фантазии" обкуренных клиентов, после которых девочки становятся инвалидами. И про то, что цена жизни нынешних "ночных бабочек" — копейка. Их могут убить во время любовных оргий, сбросить с балкона, утопить в ванне, и никто не будет их искать. И про то, что эти твари, истязающие девчонок (пусть и легкого поведения, но все же девчонок), почти всегда остаются безнаказанными... Мы все это уже знаем. И нас это уже не трогает. Уже не страшно. Привыкли... Наверное, это и есть самое страшное... n n n Из сводки ГУВД Москвы: "18 июня 1999 года в 06.50 во дворе школы N 501 (ул. Севанская, д. 6), с ушибленными ранами головы, резаной раной левого бедра и связанными ногами, обнаружен частично обгоревший труп неизвестной женщины, на вид 20 лет, смерть которой наступила около 9—10 часов назад. Труп направлен в морг..." Ее звали Альбина. Она была вокзальной проституткой и погибла, если можно так сказать, во время исполнения служебных обязанностей. Это все, что о ней известно. Собственно, известно это со слов ее убийц, двух 17-летних приятелей, учащихся автомобилестроительного колледжа. Юные прелюбодеи "сняли" девушку за 600 рублей на Ярославском вокзале и привезли в квартиру одного из парней на Севанскую улицу. Но ночь любви не задалась. Альбина во время оральных ласк случайно укусила причинное место клиента, и это неосторожное движение стоило ей жизни. Укушенный парень так расстроился, что вместе с приятелем устроил над проституткой ужасную расправу. Он сначала выбил девушке зуб, затем привязал бедняжку к кровати и вместе с приятелем стал прыгать на ней, ломая несчастной ребра. После этого Альбину перетащили в ванну, проломили голову молотком и задушили телефонным шнуром. Под утро друзья вынесли тело на улицу, оттащили во двор школы и подожгли. Это едва ли не единичный случай, когда убийц проститутки удалось вычислить. Правда, личность несчастной Альбины до сих пор так и не установлена. Кто она? Откуда? Может, она и не Альбина вовсе. n n n "Каждый раз, когда едешь к клиенту, думаешь: вернешься ли живой?" Из сводки ГУВД Москвы: "12 апреля 1999 г. в 16.45 в колодце коллектора напротив д. 2 по Шелепихинской наб. обнаружены 2 расчлененных трупа неизвестных женщин на вид примерно 25 лет, смерть которых наступила около 7 суток назад. У обоих трупов отсутствуют головы, руки и по одной ноге. Первый труп упакован в спортивную сумку, где находилась также правая нога. Второй труп упакован в хозяйственную сумку, где находилась левая нога. Части трупов направлены в морг..." "17 апреля 1999 г. в 17.30 по Шелепихинской набережной, д. 45, в подвале выселенного здания (бывш. детский профилакторий) в спортивных сумках обнаружены отчлененные две ноги и четыре руки неизвестных женщин, смерть которых наступила около 10 суток назад. Части тел отправлены в морг... По результатам СМЭ установлено, что указанные части тела принадлежат двоим неизвестным женщинам, расчлененные трупы которых были обнаружены в колодце коллектора напротив д. 2 по Шелепихинской набережной (оперативная сводка за 12 апреля с.г.)..." Они долгое время оставались безымянными. Две проститутки с Тверской, которых в один из апрельских вечеров "снял"... профессиональный киллер. Конечно, они не знали, что будут ублажать убийцу — на лбу же не написано, что за человек. А он оказался действительно профессионалом. В тот апрельский вечер 35-летний убийца решил отдохнуть от ратных дел и расслабиться с помощью двух красоток с Тверской. Девушек он привез в съемную квартиру на Шелепихинской набережной, где и развлекался с ними всю ночь по самое некуда. Все бы, наверное, закончилось хорошо, если бы девушки знали, с кем имеют дело. Ведь киллеры — люди непредсказуемые и вспыльчивые. Малейшей искры достаточно, чтобы вывести их из себя. Искра высеклась из какого-то пустяка — одна из девушек нехорошо отозвалась о клиенте. Убийца не стал терпеть оскорблений. Он отвел обидчицу в ванную и... расстрелял. Чтобы не оставлять свидетелей, аналогичным способом киллер казнил и ее напарницу. Затем гангстер хладнокровно расчленил трупы проституток, упаковал фрагменты тел в сумки и разбросал по району. Кстати, задержали убийцу совсем не за это преступление. Мы уже говорили, что убийц проституток, как правило, не находят. Да их в общем-то никто и не ищет. Киллера арестовали за расстрел начальника бюро маркетинга и рекламы оборонного завода "Салют". Это потом выяснилось, что именно этот тип убил двух проституток с Тверской. Он, кроме того, оказался замешан в еще двух заказных убийствах. Сейчас с киллером продолжают работать следователи прокуратуры Центрального округа. Сыщики, в частности, пытаются узнать, где садист спрятал головы убитых женщин. n n n Наверное, до сих пор некоторые несведущие граждане полагают, что проституция у нас — дело добровольное. Захотела — пошла "сниматься", не понравилось — свободна... Господа, все это давно в прошлом. Добровольцев в этой сфере услуг сейчас, поверьте, по пальцам пересчитать можно. Во всяком случае, если вдруг кто-то и попадает в эту клоаку добровольно, то отойти от дел "по собственному желанию" уже невозможно. Впрочем, судите сами. Вот выдержки из милицейских протоколов. 23-летняя Оксана (Украина): "Летом 1998 года от своих знакомых я узнала, что в нашем доме живет парень по имени Сергей, который может устроить на работу в Москву продавщицей. Он как раз набирал для этого девушек. Обещал хорошие заработки. У меня маленький сын и нет никакой работы, поэтому я согласилась поехать. Сергей сказал, что проживать я буду на квартире у его знакомой, мне сделают временную регистрацию, за работу продавцом овощей со мной будут еженедельно рассчитываться... На Курском вокзале меня встретили и привезли в квартиру, которая оказалась притоном. У меня отобрали документы и заставили заниматься проституцией. Выхода у меня не было..." 21-летняя Марина (Молдова): "В августе 1998 года я работала на виноградниках. Знакомый парень по имени Дмитрий предложил мне поехать в Москву работать официанткой и зарабатывать "в 10 раз больше, чем на виноградниках". Я посоветовалась со своими родителями, и они меня отпустили... В Москве у меня отобрали все документы и заставили заниматься проституцией..." 15-летняя Наташа (Чебоксары): "Мы не хотели работать в этом притоне, но нас заставляли, угрожая искалечить до неузнаваемости, если мы будем противиться. Нам не разрешали выходить на улицу и требовали обслуживать клиентов даже во время месячных. Мы, как рабыни, должны были исполнять любую прихоть "гостей"... А когда нам удалось сбежать, нас все равно нашли, избили, отобрали деньги и документы, а потом обрили налысо кухонным ножом..." Таких показаний — пруд пруди. И никто, заметьте, никто за это не наказан. Еще в прошлом году мы писали о том, как был организован конвейер поставки в столицу девочек из Чувашии. Их обманом завлекали в столицу и тут, содержа их буквально в спартанских условиях, заставляли заниматься проституцией. Тогда удалось отловить организаторшу этого беспредела. После первого же допроса в отделе милиции сутенершу... отпустили. А конвейер Чебоксары — Москва продолжает работать. Проститутка Ольга, приславшая нам письмо, правильно заметила, что у нас — не проституция, а нечто извращенное, чему названия пока не придумали. n n n Хочется предостеречь и тех девчонок, которые клюют на всевозможные предложения типа "высокооплачиваемая работа за рубежом для девушек". Не стоит обольщаться щедрыми посулами, поскольку за этим строчками нет ничего оригинального. То же рабство. Даже, быть может, хуже... Сегодня для Ирины те события полуторагодичной давности кажутся каким-то кошмарным сном. Она старается не вспоминать их, не думать о той почти нереальной для нормального человеческого восприятия жизни. Рассказать кому-то, пусть даже самым близким подругам, — стыдно, держать в себе — тоже муторно. Днем воспоминания уходят куда-то в сторону, теряются за суетностью будней, а вот долгими одинокими вечерами, когда уже мирно посапывает в кроватке восьмилетний Антошка, они накатываются на нее нежеланными яркими картинками: Господи, неужели все это с ней было? Замуж Ира выскочила рано — в неполные девятнадцать. Славик был красивым лейтенантом, юным и обаятельным. Свадебное путешествие прошло в дальнем гарнизоне, куда Вячеслава распределили после военного училища. Через несколько лет его перевели служить в подмосковную Балашиху. Тогда казалось, что молодую супружескую чету ждут в жизни только счастье и удача. Казалось... Зарплаты Славика хватало аккурат на еду. Родившемуся Антошке нарезали марлевые подгузники — на всякие там памперсы денег не было. Работать Ирина, на которой висело все домашнее хозяйство, сын и муж, не имела возможности. Хорошо хоть мама иногда помогала с продуктами, ей же можно было отвезти на выходные сына. Ира стала приторговывать на рынке в палатке, сутки через трое. Платили немного, но все же выходило побольше, чем офицерское жалованье мужа. Тем не менее килограмм яблок в неделю считался для молодой семьи расточительством. Однажды товарка Иры, соседка-хохлушка, рассказала, что можно зарабатывать и побольше — поехать на несколько месяцев в Югославию, где платят "тыщу баксов" в месяц. "Работка непыльная — барменшей. Красотку вроде тебя возьмут без всяких разговоров", — убеждала напарница по прилавку. Славик в то время торчал в очередной командировке, да и семейные отношения были у них уже совсем не те, что в первый год совместной жизни. "Поеду, — решила Ира. — Три месяца всего, а Антон у мамы это время поживет". Во Львове, куда они приехали с Оксаной, все формальности разрешились быстро. Виза в Боснию, где была работа для "файной паночки", оказалось не нужной, билеты на поезд уже лежали в кармане, успокаивало и то, что в их женской бригаде было десять молодых девчонок — украинок и молдаванок. Правда, "тыща баксов" на деле оказалась более скромной суммой — тысячей немецких марок в месяц. Отказываться даже от них было грех — на балашихинском рынке столько и за год не заработаешь. ...Первым делом у Иры отобрали загранпаспорт. Потом жестоко избили — лупили по затылку, по почкам, по спине, чтобы следов не осталось. За что бил ее черноволосый крепыш Радо, она так и не поняла, видимо, так, для профилактики. "Будешь жаловаться в полицию — попадешь в кутузку. Будешь хорошо работать — получишь деньги", — сказал как отрезал Радо. Работать нужно было... проституткой. На ее заикание о контракте в качестве барменши серб только рассмеялся: "Бармен это я, а ты дешевая б..дь". Куда бежать в чужой стране без паспорта и каких-либо документов? Кому жаловаться? Днем они отсыпались в крохотных комнатушках на чердаке сельского публичного дома, именуемого здесь "стрипок". По вечерам, выпив по стаканчику виноградной ракии (разновидность местного самогона), учились танцевать под руководством Радо и девчонок-старожилок на подиуме с шестом в баре. Из одежды — только купальник-бикини и туфли на высоком каблуке. Основная "работа" начиналась после десяти вечера. Первые две недели от клиентов не было отбоя — местные мужики-сербы, прослышав, что завезли новую партию девочек, приходили на "свежачок" каждый день. Насмотревшись на незамысловатые извивания полуобнаженных красоток, они тащили девушек в "нумера". Без лишних слов бросались на проституток и делали свое дело. Грубо, грязно, с каким-то остервенением — получая за свои сто марок все по полной программе. Возражать и сопротивляться их незамысловатой сексуальной фантазии было бесполезно. Синяки на теле от крепких мозолистых крестьянских рук были, пожалуй, самыми безобидными следами "любви". Однажды Иру избили по-настоящему. По условиям работы она должна была удовлетворять только традиционные сексуальные претензии партнеров и отказалась от предложенного орального секса. Клиента это буквально взбесило, и он набросился на девушку с кулаками, а потом, когда она упала на пол, несколько раз ударил ногами по лицу. Спас ее Радо, который ворвался в комнатушку и вышвырнул разошедшегося мужчину. Правда, после этого он сам отхлестал Иру по щекам за "создание конфликтной ситуации" в борделе и оштрафовал на пятьсот марок. После этого случая она стала безропотной и апатичной. Через месяц такой "работы" все девчонки из их стрипка превратились в безжизненных кукол, с которыми можно делать все что угодно. Единственной отрадой были дневные часы отдыха, когда можно отлежаться в комнатке — на улицу выходить проституткам было запрещено. Еще одна отдушина — "репетиция" в баре, пока нет клиентов. Музыка, дурманящее голову спиртное... В эти мгновения жизнь казалась легкой и безмятежной. Потом приходили похотливые мужики, и все иллюзии разрушались на смятой постели борделя. Однажды Радо посадил их всех днем в микроавтобус и куда-то повез. Оказалось — в соседнее село, где был свой стрипок. На неделю их сдали в аренду жителям другой деревни, которым наскучили свои проститутки и крестьян потянуло на новенькое. Назвать это кошмаром чересчур банально — Ирину в те дни вызывали в номер по пять-шесть раз. Несколько раз небогатые мужики брали ее на двоих. Защитить от произвола извращенных партнеров было некому... Иногда в стрипок захаживали и русские ребята — солдаты-миротворцы из десантной бригады, стоящей неподалеку в боснийском городке Углевик. С ними хоть поговорить можно было в перерывах между любовными утехами — все-таки свои. В тех рабских условиях жизни они казались почти родными. Девчонки ждали их появления, будто возлюбленных. "Какая разница? — недоумевала Ира. — Им ведь то же самое нужно, что и всем мужчинам". Павла, девушка из приднестровского Тирасполя, рассказала ей потом красивую историю, как один десантник влюбился в проститутку и увез ее к себе домой, в Россию. В это время в их борделе тоже случилась любовь — Катю из Николаева полюбил солдатик. Она даже спала с ним бесплатно, отдавая хозяину свои деньги. Солдат уехал домой и обещал вернуться потом за Катюхой. Она ждала, даже от клиентов пряталась. Но десантник так и не приехал, а Катю каждый день избивал Радо и грозил сжечь ее паспорт и оставить здесь навсегда. ...Вместо трех месяцев Ира проработала "барменшей" в стрипке почти полгода — из-за постоянных штрафов. Ей все-таки заплатили эти проклятые три тысячи марок и даже дали обратный билет на поезд. В Балашихе ее ждали только мама и сын Антошка... n n n На дворе весна. Самое, пожалуй, прекрасное время года. Правда, не для всех. Весной, как известно, здоровым хочется любви, а у больных, особенно психических, обостряются болезни, и при этом им тоже хочется любви. Поэтому именно весной проститутки особенно боятся за свое здоровье и жизнь. Ведь неизвестно, с какими тараканами в голове окажется следующий клиент.