— Алексей Ростиславович, на сайте вашего министерства недавно появилось обращение Главархитектуры с просьбой сообщать как о положительных, так и о неудачных примерах организации городской среды различных поселений Подмосковья. Есть уже отклики?
— Пока не видел, но хорошо бы, чтобы они последовали. Возможно, и удачные примеры, и неудачные так очевидны, что люди не считают нужным как-то их комментировать. С другой стороны, видимо, не все еще готовы к такой интерактивной форме общения, но надо учиться технологиям взаимодействия через Интернет.
— Вы апеллируете к обычным людям или к профессионалам?
— Конечно, в первую очередь к профессионалам.
— Что в стилистике сегодняшнего Подмосковья режет вам глаз?
— Прежде всего огорчает то, что ландшафт, масштаб застройки подмосковных городов, особенно тех, что окружают столицу, значительно изменен. Мы фактически перестаем понимать, где мы оказались — в окраинных районах Москвы или уже на территории области. Вместе с тем сохраняются еще исторические фрагменты застройки, частично дореволюционные, а также предвоенной и послевоенной эпохи. Кстати, тогда были осуществлены весьма удачные проекты, в которых были сомасштабные человеку здания, квартальная застройка с достаточно благоустроенными дворами. Все это создавало благоприятный психологический климат, основу для формирования соседских общин, где все друг друга знают, поддерживают друг с другом добрые человеческие взаимоотношения.
— Интересно! Получается, что от типа архитектурной застройки зависит, как тесно мы будем друг с другом общаться?
— Да, и это давно подмечено. Тот или иной тип застройки способен формировать социальную среду. Когда теряется оптимальный для коммуникации масштаб — а при колоссальной застройке мегаполиса он теряется неизбежно, — мы превращаемся в анонимов, которые не знают не то что людей, живущих в одном с ними подъезде, но даже и ближайших соседей по лестничной клетке.
— Какая же этажность тогда была бы идеальной для того, чтобы жители Подмосковья стали бы более открытыми к общению?
— Я полагаю, что идеальный масштаб застройки для подмосковных городов — до 5 этажей. Тем не менее мы идем на определенный компромисс, устанавливая предельную этажность на уровне в 9 этажей, за исключением особых случаев — тех, когда застройщик в своих проектах помогает муниципалитету решать его социально-экономические проблемы. В этом случае допустимо повышение этажности, в том числе и для жилой застройки.
— До скольких этажей?
— Не имеет смысла называть точные цифры. Но замечу, что мы вводим процедуру публичного обсуждения таких предложений, на которых должны быть представлены обосновывающие проект документы.
— Правильно я понимаю, что чем больше социальные обязательства, взятые на себя заказчиком, тем выше будет возводимый им дом?
— Да. У нас, к сожалению, почти повсеместно отстает строительство объектов социальной инфраструктуры — детские сады, школы, поликлиники, улично-дорожная сеть. Если приходит инвестор и говорит, что в обмен на строительство жилых 25-этажных домов сможет нам помочь решить проблему переселения людей из ветхого жилья и ликвидировать очереди в детсады, мы готовы будем рассмотреть его предложение.
— Застройщик скажет: хорошо, сделаю то-то и то-то, наобещает золотые горы, благополучно минует сито слушаний, а потом как слово дал, так и назад взял. Так ведь повсеместно в Подмосковье происходит.
— Задача областного правительства в том и состоит, чтобы разработать механизмы, которые бы поставили инвесторов в такие условия, в которых у них не было бы технических возможностей уйти от исполнения обязательств.
— Есть и другой аспект. Вы как-то упоминали о том, что нормальная прибыль застройщиков на Западе — 20%, у нас же рентабельность застройщиков может достигать 100% и даже больше. А это уже квалифицируется как сверхприбыль. Вам не кажется, что в перспективе запрет на этажность приведет к взлету цен на подмосковные квартиры?
— Я не экономист, конечно, но норма прибыли на уровне 20–30% — это вполне цивилизованная норма, в Европе, кстати, считающаяся высокой. Наши же 100% и сверх того говорят о том, что ценнейший ресурс — земля — используется в Подмосковье, мягко говоря, варварски. При этажности массовой жилой застройки до девяти этажей мы можем получить приблизительно ту же плотность застройки на гектар, если подходить к проектированию более разумно и тщательно. До последнего времени брались за основу не самые удачные серии жилых домов, и экономика была проста до примитива: «один фундамент плюс много этажей равно дешевый квадратный метр». Если же строить много фундаментов — это, безусловно, будет дороже, но не настолько, чтобы выходить из проекта. Даже в этом случае, уверяю, уровень рентабельности подмосковных строек превысит тот, который существует сегодня в развитых странах. Надо только привлекать к работе высококвалифицированных архитекторов. На проекте экономят только недалекие люди.
— От какого города Подмосковья вы, будучи архитектором и по образованию и по призванию, получаете профессиональное удовольствие?
— Наверное, буду неоригинален, если назову Коломну. То, как выглядит этот подмосковный город, — результат многолетней последовательной работы и муниципальной администрации, и работы службы главного архитектора. Во многих других городах и сельских поселениях подобные архитектурные структуры прячут внутри отделов управлений строительства, а должности архитекторов часто замещаются представителями других профессий. Но если вы хотите получить качественную среду обитания, для этого нужно привлекать профессионалов.
— А почему архитекторы оказались вдруг задвинуты на вторые роли?
— Знаете, часто мы, как и врачи, обязаны говорить правду своим руководителям — и нас за это не очень-то любят. Формирование органов архитектуры и градостроительства, их количественный и профессиональный состав определяются исключительно муниципальными властями. Это их прерогатива. Не хотят главы городов или районов, чтобы им мозолил глаза архитектор со своими глупостями? Просто ликвидируют отдел, и все! У нас порядка 360 муниципальных образований, а профильных отделов создано меньше двухсот в общей сложности.
— Вы можете вернуть архитекторов в муниципальные реалии?
— Правительство Московской области не имеет прямых административных рычагов для этого, но будет и дальше вести методическую, воспитательную, агитационную работу, чтобы такие органы создавались. Мы ездим по Европам и говорим: какие чудесные городишки в Провансе, Бретани, Анжу. А почему? Потому что там трудятся архитекторы, в том числе в муниципальных органах власти. Ни во Франции, ни в Германии без проекта ничего сделать нельзя. Отсюда качество среды! Посмотрите, как выглядят тротуары в Шартре или в Анже, рекламные вывески в Руане, Труа или итальянском Масса-Мариттиме.
Конечно, обустройство и совершенствование городской среды продолжается в Европе многие века. Тысячелетний город в Старом Свете считается молодым городом, у нас же, в Московской губернии, до революции было лишь 17 городов и два посада — Сергиев и Павлов. И у многих подмосковных муниципальных образований (для сравнения: сегодня в области 36 городских округов и 11 городов) нет такой богатой исторической подосновы. Но это не освобождает нас от ответственности за то, как они будут выглядеть через пять, десять, двадцать лет. Необходимо профессиональное осмысление городских ландшафтов.
— Большая подмосковная проблема — принятие муниципалитетами проектов территориального планирования. У многих муниципалитетов до сих пор нет генпланов. Не потому ли это, что они чураются архитекторов как класса?
— Любой градостроительный документ, пусть даже самый эскизный, не слишком глубоко проработанный и не очень талантливый, все равно ограничивает своеволие местного начальства, творческую активность чиновника по распродаже главного ресурса. Марк Твен 150 лет назад сказал: «Приобретайте землю. Она больше не производится». Земля и есть главный ресурс на нашей планете. У чиновников на местах исключительно спекулятивный интерес к распродаже земли. Видимо, в связи с этим трижды с 2008 года сдвигались сроки утверждения генпланов в Московской области. Сейчас этой проблемой озабочено не только региональное, но уже и федеральное правительство. Проблема острейшая, ее надо скорейшим образом решать.
— А как?
— Прежде всего надо научить, как делать. Мы сейчас добились того, чтобы все муниципальные образования заказали генеральные планы, предлагаем им в помощь методические разработки, даем исходные материалы для проектирования, проводим семинары с архитекторами там, где они, конечно, есть, выезжаем на места и ведем разъяснительную работу.
— То есть в арсенале у правительства вновь только дар убеждения?
— Есть и механизм административного воздействия. По градостроительному кодексу, если нет генплана, нельзя вести никакую градостроительную деятельность.
— Но ведь они же, несмотря на это, умудряются все равно разворачивать стройки века?!
— А мы обнаруживаем такие объекты, делаем предписания, обращаемся в прокуратуру. Сейчас вот, я думаю, и сносить начнем! В Москве мы это уже проходили. Лет 15 назад начата была практика по сносу самостроя — я тогда в Москомархитектуре работал. Поначалу было трудно, но капля камень точит. Одно дело — создать законы, другое — обеспечить их выполнение. К последнему нужно сформировать привычку. Вот европейцы давно поняли, что лучше по закону жить: дешевле обходится и спокойней. Могу сказать, что генпланы, проекты планировок, совершенствование нормативно-технической базы, рассмотрение и согласование конкретных объектов — это первейшие задачи нашего ведомства. К слову, по моей инициативе при градсовете Московской области создается архитектурная комиссия. Вместе с ее членами мы сможем оценивать как технико-экономические показатели, качество разработки генеральных планов, объемы пространственных решений объектов, так и их эстетику, что очень немаловажно. В частности, колористику. Хочется, чтобы в Подмосковье формировался яркий архитектурный облик ансамблевой застройки. У нас в году в среднем 100 дней солнечных, поэтому желательно, чтобы цветовая гамма была бы более оптимистичная. А опыт и допетровской, и послепетровской архитектуры говорит о том, что колористике наши предшественники уделяли достаточно больше внимания и умели «скрашивать» и удачно дополнять наш зачастую унылый пейзаж.
— Какие свои проекты вы бы хотели реализовать на территории Подмосковья?
— Руки у меня, конечно, чешутся, но, наверное, задумаюсь я над этим только после того, как закончится моя карьера чиновника. Вот тогда и вернемся к профессиональной деятельности. А пока бы с текущими делами разобраться.