Как говорится, не стареют душой ветераны!
— Авиация — это особый спорт, не каждому по плечу, — говорит Александр Матвеевич. — Есть такой анекдот: если встречаются два летчика и не находят общих знакомых, значит, один из них точно не летчик. Все пилоты в стране когда-то где-то пересекались: в «горячих точках», на ликвидации последствий ЧС или еще где-то. Поэтому помогают, поддерживают друг друга…
Пару лет назад летное братство помогло Позяеву оформить в Луховицком районе свою аэроферму с посадочной площадкой. Не простую, а с двумя маленькими самолетами. Чтобы взмыть в воздух, как птица, самолетам нужно разбега всего-то 70 метров. Но на всякий «пожарный случай» его полоса — 450 метров. «Летчики говорят: для посадки всегда не хватает одного метра и одного литра топлива», — улыбается он.
Замышляя аэроферму, он не исключал, что оформление бумаг займет месяцы, а то и годы. Сколько говорят и пишут про бесконечные согласования и справки, которым нет конца и края. Но в чиновничьих кабинетах Росавиации повстречал «своих»: кто-то знал командира вертолетного полка, в котором служил Позяев. Кто-то в соседней эскадрилье выполнял (как и Позяев) гуманитарную миссию в Таджикистане.
В общем, летный мир действительно тесен.
И дело здесь даже не в том, чтобы верой и правдой исполнить свой чиновничий долг: согласовать, разрешить, дать зеленый свет хорошему начинанию.
Что знают современные школьники об авиации, о ее героях? Ничего! Кто хочет летать, стать воздушным асом наподобие легендарного Покрышкина? Ведь он был идолом советской молодежи.
Все мечтают о теплых офисах и больших зарплатах.
А приедут с родителями на такую агро- (простите, аэро-) ферму за продуктами, увидят самолеты, послушают рассказы настоящих боевых летчиков — смотришь, и шевельнется в душе какая-нибудь романтика. Не всем же бухгалтерами и юристами быть в нашей стране.
Хотя нынешняя идея у луховицкого фермера Позяева самая что ни на есть земная: возродить в стране сельскую авиацию. По части боевой мы, как известно, впереди планеты всей. А вот сельская…
В советские времена колхозные поля с посевами зерновых, картофеля и овощей обрабатывались гербицидами с воздуха кукурузниками Ан-2. Их отечественная промышленность не выпускает уже лет 30, и потому нет никакой обработки.
Некий аналог Ан-2 выпускает сейчас Китай, с американским турбореактивным двигателем. Но стоит он около 30 млн рублей, ни одно крупное хозяйство или даже агрохолдинг не станет покупать такую машину. Ведь отдельно нужно платить за топливо, обслуживание, запчасти… «За один вылет такой «птицы» заплатишь, с учетом удобрений и топлива, около 500 тыс. рублей. При наших ценах на сельхозпродукцию такой самолет себя не окупит и за 20 лет. А наша микроавиация — вполне реально».
* * *
Александр Позяев — бывший военный вертолетчик, на пенсию ушел в звании майора. Служил и в Заполярье, и в Польше, и в Германии. В 1994–1996 годах выполнял гуманитарную миссию в Таджикистане.
Уже на пенсии, когда делать было нечего, на глаза попались результаты социологического исследования: куда, в какую отрасль экономики охотнее всего идут бывшие военные? Оказалось, что 80% — на село!
Он решил не нарушать статистические данные и попробовать свои силы в новом деле. Так, по ипотеке купил 10 га земли в Луховицком районе — благо здесь же родился и вырос.
Подходим к маленькому, будто игрушечному, самолету «Бекас». Его стоимость с австрийским двигателем — 2 млн рублей. Моторесурс — 2000 часов: время, которое летательный аппарат работает без капитального ремонта.
Мне рассказывают, что качественная химобработка полей с воздуха — дело очень мудреное. Ученые подсчитали, что капля жидкости с самолета, падающая на посевы, должна иметь диаметр не меньше 1 см. Значит, самолет должен сбрасывать свой груз с высоты… 2–3 метров!
Это и есть XXI век. Все на основе строгих расчетов, чтобы все действовало эффективно и рационально.
— Чокнуться можно, — признается Александр Матвеевич, который на своем вертолете Ми-8 в «горячих точках» барражировал на таких высотах, укрываясь в ущельях от ракет противника. — Пилот большого самолета на предельно малой высоте выдерживает не больше 20 минут.
К нам подходит пилот «пчелки» Владимир Мартыненко — тоже бывший военный летчик, но из военно-транспортной авиации. После его транспортника Ан-24 «Бекас» — просто велосипед, — считает он. — Мягко планирует даже с выключенным двигателем».
При всей миниатюрности здесь целых два кресла.
— При необходимости второе можно снять и поставить пулемет — обеспечить огневую поддержку с воздуха, — со знанием дела говорят бывалые офицеры. — Ведь у «Бекаса» максимальный потолок — 4 км. К тому же прекрасный панорамный обзор.
— Летом в хозяйствах работаем с рассвета до 9 утра, — рассказывает Владимир Мартыненко. — Солнце к этому времени начинает припекать, и, чтобы жидкость не испарялась, устраиваем перерыв до вечера.
* * *
Бывшие военные летчики и вертолетчики (меня поправляют, что «бывших» не бывает) говорят о наболевшем.
Сегодня Россельхозавиации практически нет, зеро.
Кукурузники Ан-2, некогда летавшие над каждым колхозом (конечно, не на высоте двух метров), канули в Лету. Взамен им ничего не пришло.
Взять ту же Центральную зону России. В последние годы бичом стали короеды-типографы, клещевые энцефалиты, в лес без опаски не зайдешь. В советское время над лесами периодически летали с химикатами те же «этажерки» — не было супостата!
Кому сегодня с ними бороться и как?!
В республиках Северного Кавказа размножаются волчьи стаи — с самолетов малой авиации легко прослеживать их маршруты и по рации передавать координаты охотникам, регулируя популяции животных.
Но этой самой малой авиации нет! Кое-где чудом сохранились «кукурузники» — с начала горбачевской перестройки авиакомпании их за копейки продали колхозам-миллионерам.
Весной и летом в южных областях России над полями кружат и самолеты малой авиации, и мотодельтапланы, и даже дроны с 10 литрами на борту — все на борьбу с врагом-вредителем!
Почему промышленность не берется за серийный выпуск аппаратов сверхлегкой авиации? По оценке экспертов, из-за сорняков и болезней растений мы ежегодно теряем миллионы тонн урожая.
Сейчас такие самолеты в малых количествах делают частные фирмы, занимаются этим еще пенсионеры-авиаконструкторы, энтузиасты. Если и их потеряем, вообще не останется сельхозавиации!
О летных кадрах — решающем звене авиационной перестройки, как сказал бы Горбачев. Сейчас только и разговоров, что КНР «высылает» из Поднебесной 100 российских пилотов, что они вернутся на родину и пополнят армию профессионалов. Поскольку все летчики друг друга знают, то знают, что вряд ли кто из этих пилотов вернется в Россию. Им уже сделали предложения (от которых нельзя отказаться) некоторые арабские страны. Те, кто оканчивал военные училища в советское время, о нынешних пилотах отзываются крайне критически.
— В советское время школы ДОСААФ выдавали свидетельства за налет в 20 часов. Выпускник получал преимущество при поступлении в военное училище, он все-таки уже имел кой-какие навыки. Сейчас частный пилот получает диплом с налетом в 25 часов. Какой из него пилот?! Я из военного училища выпустился лейтенантом с 280 часами налета. И то дурак дураком был, — честно признается фермер.
В авиакомпаниях зарплата у летчиков 350–500 тыс. рублей в месяц. После училища гражданской авиации все хотят свалить именно туда. И многие сваливают.
— А инструктор полетов в училищах получает 50 тыс. руб. в месяц — кто хочет работать инструктором? Учить некому! Дошло до того, что в училища и академии гражданской авиации на бюджетные места берут курсантов при условии, что после окончания они в течение 5 лет будут инструкторами. Но какой из него инструктор — он и сам еще толком летать не умеет?!
* * *
В хозяйстве, с которого кормится семья Позяева (жена, дочка, зять и внучка), все на строгом арифметическом анализе, так сказать, на холодном расчете. Пробовал все, что может пойти нарасхват у дачников и у местных жителей. Все оказалось банально. Цесарки, на которых возлагались большие надежды, раскупились только перед Новым годом. Перепелиные яйца тоже особо не шли, ими нужно заниматься основательно. Так, методом проб и ошибок оставил традиционную живность: романовских овец, кур разных пород, гусей, уток.
— Но просто встать и торговать яйцами — ничего не получится, — рассуждает он. — У покупателя сейчас большой выбор: есть магазинные дешевые по 50–70 рублей десяток. И деревенские: натуральные, но по 120 руб. Что купит бабушка, если у нее пенсия 10 тыс. рублей? Чтобы покупатель предпочел настоящее, ему нужно еще что-то, от чего он не сумел бы отказаться. Тогда он купит и то, и другое. Это называется маркетингом.
Кстати, о маркетинге. Александр Матвеевич признается, что раньше, когда он покупал финский плавленый сыр «Валио», то думал, что в Финляндии есть такой завод. В Московском крестьянском союзе его просветили: нет такого завода! Это аграрное объединение, в которое входит около 2000 финских крестьян. Со своих подворий они везут на переработку натуральные продукты — кто чем богат. Молоко, мясо, пшеницу… И получается, все, что в магазинах под этой торговой маркой, выращено крестьянами без всякой химии.
Московский крестьянский союз в Подмосковье тоже пытается создать в регионе примерно такую же структуру. И подмосковным фермерам в плане сбыта урожая сразу стало бы жить легче, и жить стало бы веселее.
Заходим в один из курятников — обычный вагончик, в котором кудахчут штук 20 несушек. Они деловито разгребают подстилку из опилок, выискивая в ней червяков или зернышки.
— Сюда можно было бы поставить клетки для несушек и запихнуть в них по 100 штук, — говорит фермер. — Но опытные люди мне сказали: это будут уже не деревенские яйца, а магазинные. Несушки и зимой должны иметь личное пространство!
Чтобы держать себя в тонусе, то есть в вертолетной форме, подрабатывает в одной частной компании — на привычном ему Ми-8.
Планов громадье. Приобщить молодежь к небу, рассказать о подвиге, о доблести, о славе. Собрать отставных летчиков под единое крыло, чтобы послужили еще и сельской ниве.