Если вы думаете, что сейчас речь пойдет о чем-то очень грустном, то ошибаетесь. Наша история от начала до конца полна позитива. Одна из старейших метеостанций в Подмосковье, которая существует во многом вопреки, а не благодаря законам логики, через два года отметит свое 95‑летие. Более того, ее начальник открывает в стенах учреждения настоящий музей. Вот поэтому мы решили расспросить Юлию Белышеву поподробнее о специфике работы, трудностях и перспективах.
— Вашу метеостанцию открыли в 1925 году вслед за железнодорожным депо Черусти. Это значит, что раньше она принадлежала железной дороге?
— Да, железнодорожникам в первую очередь была важна информация о дождях, обледенении и заносах.
— Это была типичная станция со стандартным набором наблюдений?
— Она до сих пор самая обычная: измеряет температуру воздуха и почвы, силу ветра. За активностью Солнца мы не следим и зонды не запускаем. Но есть один нюанс. Поскольку мы далеко от столицы, то славимся своими... отклонениями. Негласно нас называют полюсом холода Подмосковья. Зимой у нас всегда холоднее, чем на других станциях, а летом, наоборот, теплее. Даже в ноябрьские первые морозы у всех было ‑11…‑12, а мы зафиксировали ‑15. И свой титул «экстремальные» не отпускаем. А если не с температурой перепады, то обязательно будут перекосы в других природных явлениях. В прошлом году, например, во время сильного летнего урагана мы зарегистрировали порыв ветра скоростью 28 метров в секунду. В Москве этот ураган достиг 23 метров в секунду. Последствия были серьезные и курьезные. Повалило не только деревья, даже наш летний туалет унесло на соседний участок. Что еще припоминается? В 2010 году был пожар — горели торфяники в Шатуре, то есть по соседству с нами. Москва задыхалась. А наши метеорологи работали круглыми сутками с видимостью ноль в самом эпицентре бедствия. Но случаются и приятные события. Три года назад в Черустях стояло красивое северное сияние. У местных жителей, конечно, была паника. Они посчитали, что это вредный выхлоп химзавода. А еще мы, наверное, единственные, кто отмечал белые грозы в Подмосковье — это когда зимой гремит гром.
— То есть в вашей местности природные явления проявляются острее, чем по всему Подмосковью? А многие даже происходят впервые?
— Не хотелось бы раззадоривать народ. Мы тут живем, и мы к этому привыкли, поэтому утверждать, что мы фиксируем сплошные аномалии, я не хочу. Но здесь, на отшибе, нам как никому хорошо видно небо. В Москве нет таких пространств, чтобы хорошенько его разглядеть. А я вижу издалека, как идет фронт, как опускаются воронки смерчей, как формируются облака. Если в Москве у синоптиков локаторы, спутниковые снимки и синоптические карты, то мы здесь видим все воочию, живьем, своими глазами.
— Ваша карта — это небо?
— Верно. Но мне жаль, что у нас на метеостанции нет доступа к спутниковым снимкам. В Росгидромете считают, что нам это не нужно. А на мой взгляд, нужно очень. Вообще, говорить о метеостанции как об объекте, который должен просто вести наблюдения, измерять температуру и осадки, на мой взгляд, надо было вчера. Сегодня она должна стать чем-то другим. Я очень надеюсь, что Росгидромет выйдет из тех годов, в которых застрял, и рано или поздно у нас начнется модернизация.
— О модернизации говорят уже давно. Ее разве не было?
— Семь лет назад нам установили автоматизированную метеостанцию, но она выходит из строя в плохую погоду. И мы вновь начинаем работать вручную. А хотелось бы чего-то более надежного и, не побоюсь этого слова, глобального. Чтобы профессия метеоролога стала так же важна, как и в других странах, ведь на Западе метеоролог и синоптик един в двух лицах. Он просто бог. У него есть доступ ко всем картам и локаторам.
— Задача метеоролога — сообщить о том, что есть, какие по факту идут процессы. А синоптик по этим данным уже делает выводы. Разве не все в данном случае на своих местах?
— Начнем с того, что и синоптик, и метеоролог заканчивают один и тот же вуз. Мы сидим в одной аудитории и выходим с одинаковыми дипломами. Почему мы не должны пользоваться одними инструментами? Мы, метеорологи, до сих пор визуально определяем высоту облаков, а это очень тяжело. Существует, конечно, прибор ИВО, который позволяет произвести это измерение более точно, но такие приборы до сих пор мало где есть.
— По сути, можно сказать, что у метеоролога есть один пазл. А синоптик собирает эти пазлы со всех метеостанций. По факту метеоролог не составит прогноз по одному своему пазлу?
— Для своего района составит. Опытный метеоролог может сделать прогноз даже на 2–3 дня.
— Можно ли дать несколько рекомендаций обычному человеку, чтобы он мог по некоторым приметам сам составить прогноз на ближайшие сутки?
— Конечно, можно. К примеру, появление перистых облаков у горизонта при ясной погоде — это случаи перехода от устойчивой ясной погоды к ненастью. Вообще, небо говорящее. Но нельзя путать его «подсказки» с народными приметами, потому что они в наше время уже не работают. Простой пример: снегири к морозу. В прошлом апреле был уже плюс, а у нас везде снегири сидели. Сколько я работаю — ни одна примета еще не сбылась. Я вам больше хочу сказать. Когда десять лет назад я пришла сюда на работу, один метеоролог сказал мне: Юля, если с утра роса, смена будет спокойная, без дождя. Но не работает это! Я по сей день отмечаю росу и дождь и вспоминаю этого метеоролога.
— Может, это влияние технического прогресса? Все в природе перепуталось.
— Может. Вот в прошлом году мы у себя на территории впервые увидели зеленых дятлов. Сначала подумали, что это попугаи. Но они прилетели только перезимовать, а летом опять исчезли.
— Какой сейчас в России средний возраст метеоролога?
— Около 70 лет.
— Непопулярная профессия?
— Зарплата 12 тысяч. Мы должны уметь зарабатывать сами, продавая прогнозы. Но приучить человека платить за наш труд очень сложно. Вот приходит бабушка, у нее ураганом посрывало шифер с крыши. И она говорит, что у нее нет денег платить за нашу справку о погодной аномалии. А ты сидишь и не понимаешь, что тебе делать. По закону я должна выдать ей квитанцию, с которой она пойдет в банк. Мы направляем теперь с такими вопросами в наше главное управление. Тем не менее из-за этой ситуации отзывы о метеостанции самые ужасные: «Вот сидят, деньги гребут, заставляют за воздух платить». А мы не за воздух деньги берем, а за свою работу. Вы в грозу стараетесь дома укрыться, а для нас разгул природной стихии как раз то время, когда надо работать. Мы не спим ночами, чтобы вас оповестить и предотвратить трагедию. Мы важны так же, как и медики.
— В чем состоят рабочие сутки метеоролога?
— Каждые три часа он собирает информацию, формирует телеграмму и отправляет в Росгидромет. Однако важно между этими тремя часами не проморгать серьезные изменения. Тогда в центр летит срочная дополнительная информация для синоптиков.
— Среди молодых большая текучка?
— Огромная. У них нет перспектив карьерного роста. Вот приходит ко мне молодой специалист и спрашивает, кем он сможет стать через год, через десять. Что я должна ему сказать? «Ты здесь состаришься»? Ведь по факту это так и есть. А возрастной метеоролог за эту работу не держится, потому что уже не готов переходить от записей вручную к электронному заполнению. Кроме того, мне стыдно посылать пожилых людей на снегосъемку. Я боюсь, что они оттуда уже не вернутся.
— А что это такое?
— Нужно пройти два километра по снегу. Каждые десять метров замерять его высоту и взвешивать металлическим цилиндром. Это очень тяжелая работа.
— Качество информации — это качество прогнозов. В чем метеоролог может ошибиться? Существует же человеческий фактор.
— Он может перепутать явления или прозевать их. Мелкий дождь назвать моросью, ночью не распознать облака, зафиксировать гололедные явления, когда они уже в разгаре. У нас кучевые облака — это угроза. Слоистые более безобидны. Все это важно. Метеоролог не должен отрывать глаз от неба.
— А какие инструменты были у метеорологов раньше, допустим, 40 лет назад и насколько они нужны вам сейчас?
— Раньше устанавливали осадкомер и психрометроическую будку, а также флюгер. Все эти предметы остались и служат нам по сей день. Теперь к ним добавилась мачта анерумбометра и АМК — автоматизированная метеостанция, как я вам уже говорила, которая выводит на экран и температуру воздуха, и температуру почвы, и осадки, и давление.
— Тем не менее прогнозы, составленные по данным АМК, достаточно точные?
— На сутки или трое 95%.
— А может наступить день, когда такие метеостанции, как ваша, назовут устаревшими и заменят на «полный автомат», где не требуется присутствие человека?
— Я не удивлюсь, если количество таких станций, как наша, сократят. Но чтобы ликвидировать их совсем... А если автоматику в одночасье заклинит? Тогда нам что, обращаться к синоптикам в Америку или Китай? Отдать прогнозирование другой стране — это все равно что подарить всю страну.
— Тогда какие перемены были бы к лучшему? Новые кадры? Про повышение зарплат я не говорю — здесь и так все понятно.
— Нужны не только новые, но и хорошо обученные кадры. Как раз сейчас уходит на пенсию то поколение прогнозистов, которое в совершенстве знало физику. У нас огромный пробел в смене кадров. Есть те, кому 70, и те, кому 20. А золотой середины, которой передается опыт, нет.
— На чем же все держится?
— На фанатизме. Я пришла сюда десять лет назад на зарплату в две тысячи. Только энтузиазм заставил меня остаться. Я люблю свою работу и считаю ее творческой.
— Творческой? Вам же нельзя ничего выдумывать. Четкие данные, сухие цифры, строгий отчет...
— Я о другом. Просто так сидеть здесь скучно. И я решила сделать музей. Идея родилась, когда к нам начали приходить школьники. Что мы могли показать им? Три прибора за пять минут? Такие экскурсии никому не интересны. А тут как раз у нас начался капитальный ремонт. В подсобках мы стали находить старые приборы и старые книги. Книги даже царских времен! С тех пор мы с супругом, который работает агрометеорологом, начали искать экспонаты для будущего музея повсюду. Во многом нам помогли наши бывшие однокурсники, которые работают в разных уголках России. Теперь каждая наша экскурсия занимает 2,5 часа. Дети даже участвуют в квесте. Скоро по всей территории станции встанут ростовые фигуры природных явлений: капельки, снежинки, облака, молнии. Появятся солнечные часы диаметром 30 метров, модульная детская метеостанция. Нам подарили телескоп, так что заденем немного астрономию. Планируем после каждой экскурсии даже дарить детям по именному компасу.