Сенсация, дамы и господа! Чеховскую «Чайку» поставил на улице, на веранде усадьбы писателя кукольный театр из города Гродно, Белоруссия. Мог такое Антон Павлович предположить?
— Как вы на такое решились? — вопрос ведущему актеру театра Василию Прободяку.
— Не мы первые. Первым был Минский кукольный театр. Поверьте, у нас, «кукольников», больше изобразительных средств, чем у обычного драматического театра. Мы можем на сцене показать все что угодно...
— ...И голубого дракона тоже...
— И голубого дракона. И Шекспира поставить, и Гете.
...Правда, спектакль у гродненцев не совсем кукольный. Играют обычные актеры — и никаких модернистско-авангардных штучек. Играют в одежде «чеховских времен», практически строго по пьесе, по ролям, по сюжету.
Но куклы, конечно, есть. Уже с самого начала, с первых секунд спектакля. Четыре актрисы в черных платьях выскакивают из темноты и несутся, топча траву, кругами перед зрителями. И каждая держит в руках кукольную чайку. Птицы машут картонными крыльями, противно по-чаячьи кричат женскими истошными голосами. Мужики со сцены (настоящие) палят из театральных ружей по крылатым созданиям, получается, и по нам, зрителям. А у Чехова (нельзя забыть) любое ружье стреляет по-настоящему. Свет–тени, пальба, стволы перед глазами, крики — начинает подташнивать. Но смешно, как бывает смешно, когда смотришь фильм ужасов. Бывает же смешно и на краю пропасти...
И сам спектакль — по-настоящему кукольный. И куклы в наличии — в руках у каждого персонажа. У Аркадиной — своя, у Кости Треплева — своя. Актеры играют кукол, а куклы — актеров. Когда надо, а иногда очень надо (режиссеру, исполнителям), куклы оживают. И начинается недетская игра в куклы. По Чехову. Писатель Тригорин собирается ловить рыбу — пожалуйста. Готово корыто — пруд, лодочка — игрушечная. Тригорина-аватара сажают за весла, следом «прыгает» Нина Заречная из папье-маше. В шуточном корыте вспыхивают нешуточные кукольные страсти — обнимания, целования под причмокивания живых актеров. Очень удобно. И психологическая совместимость актеров не обязательна, и зубы чистить не надо. Мило и, главное — смешно. Как и должно быть по замыслу главного автора: у Чехова «Чайка» по жанру, если не забыли, комедия.
Из того же пруда потом наливают «водку», моют лицо...
В другой раз любвеобильная Ниночка выхватывает из таза (и тазик на сцене — веранде тоже есть) деревянную модель рыбы карпа с мордочкой того же ловеласа-писателя. И опять страсти. Чудо-рыбу карпа то обнимают, то прижимают, то лупят ей по столу, как воблой. Потрясающий эффект. И спектакль, и фильм, и мультфильм — все сразу. На любой вкус. Голливуд со своим мерзким дамским приставалой Вайнштейном отдыхает.
Господин персонаж, брат Аркадиной, занемог. Срочно в постель. Доктора! Наготове колясочка, куда актер усаживает сам себя в кукольном исполнении и везет и возит по сцене. Смех, аплодисменты. Браво!
Точно не глупо, не пошло. И поверьте, не скучно. Зал смеется постоянно. Невероятно. Это же та же чуть ли не всегда (сколько видел, сколько помню, не претендуя на звание театрала) слезливо-мрачная, безнадежно-пессимистичная «Чайка». Белорусский ре-во-люць-он. Комеди ля Гродно!
Все встает (для меня по крайней мере) на свои места. Дамы и господа в пьесе мучаются от безделья. И все их отношения и переживания, или почти все, — суррогатны, глупы, комедийны. Кукольны.
— Нельзя их принимать всерьез. Посмеяться — пожалуйста, — так мне, кстати, рассказала и актриса Академического театра драмы из Сыктывкара Светлана Малькова, которая играла во время театрального фестиваля Аркадину в своем варианте «Чайки».
Но если читать пьесу, наверное, не получится даже улыбнуться. Чтобы улыбаться, ее надо так, весело, если хотите, играть. Белорусы, искреннее спасибо им, нашли к Антону Павловичу свой золотой ключик.
Но есть в «Чайке» и самоубийство Кости, и реальная трагедия Ниночки... Какая уж тут комедия, господин Чехов? Не смешно. И белорусы не стали ерничать. Финал горький, страшный. Небо в алмазах и в их варианте ну никак не предвидится.
...Точка в спектакле: куклы и актеры собираются на сцене вместе. Спасибо и тем, и другим.