Солнечногорский район. 50 километров от Москвы. Вокруг дачи да коттеджные поселки. Ферма «Глазово» как будто прячется за ними от посторонних глаз на краю деревни. По словам главы хозяйства Сергея Нефедова, начинал дело 25 лет назад его тесть Алексей Кочетков вместе со шведами. Тогда в международных отношениях наступила оттепель и западные компании охотно помогали молодой российской республике налаживать экономику. На волне этой всеобщей любви и дружбы известная шведская фирма, мировой лидер по производству доильного оборудования, предложила им создать образцово-показательную семейную ферму. Алексея Федоровича уже давно нет в живых, да и со шведами они уже не сотрудничают. А вот семейная ферма, созданная по шведскому образцу, по-прежнему продолжает удивлять россиян высокими надоями и низкой себестоимостью молока. Поэтому сюда со всего Подмосковья едут за советом начинающие фермеры, как когда-то сам Сергей, тогда еще 25-летний выпускник московского вуза и типичный горожанин, ездил учиться фермерскому делу в Швецию.
Фермеры поневоле
«Ко мне часто приезжают посоветоваться, что делать с землей, которая досталась по наследству или за долги — в общем, свалилась на голову», — рассказывает Сергей.
После того как правительство взяло курс на импортозамещение, в области тоже усилили контроль за сельхозземлями, владельцев заставляют обрабатывать свои участки. Например, уже нельзя, чтобы поле стояло заросшее лесом, особенно, если рядом проходит федеральная трасса. Вот люди и придумывают, как бы создать видимость сельхозработ, лишь бы не попасть на штраф. Раньше просто нанимали трактористов, чтобы те вспахали поля. Но сейчас уже и этот трюк не проходит. Поэтому бывают совсем курьезные случаи: одна женщина, узнав, что к ней едет проверка, накопала саженцев в лесу и посадила у себя в поле — говорит, что сад разбила. Проверяющие, видно, оказались такие же знатоки сельского хозяйства, как и она, посмотрели, покивали и поехали восвояси. «Вот в Белоруссии или в Краснодарском крае каждый клочок земли обработан», — вздыхает Сергей.
Сам он 7 лет оформлял права на землю: пять лет ушло на то, чтобы поставить 200 га на кадастровый учет, и еще два года, чтобы получить свидетельство о собственности. «Если бы не ваши коллеги-журналисты, до сих пор бы бегал по кабинетам», — признается фермер.
«Говорят, у нас в Подмосковье растет количество фермеров. Не верю. Фермер — это тот, кто дважды в год отчитывается в статистическом управлении о своей деятельности: сначала весной — например, засеял столько-то гектаров ячменя, овса, пшеницы, затем осенью — собрал урожай и получил столько-то с этих гектаров. Тогда ты действительно фермер: платишь налоги, у всех на виду», — рассуждает Нефедов.
Образцово-показательная
Семейная ферма «Глазово» кормит 4 семьи: у тестя Сергея было два сына и дочь, всем достались равные доли в отцовском наследстве, и все в равной степени трудятся здесь. Взаимозаменяемость у членов семейной фермы полная, каждый из них, если потребуется, может и подоить, и трактором управлять. Вместе с тем есть и свои предпочтения. Например, Сергей помимо общего руководства хозяйством еще и зоотехник, а старший брат его жены Игорь больше смыслит в технике, поэтому на нем вся работа в поле. В конце года на общем собрании вся семья решает, куда потратить прибыль.
Технологии и оборудование на ферме до сих пор применяют шведские. А вот порода своя, отечественная — черно-пестрая. В коровнике 120 голов скота: 55 дойных коров и молодняк. Телочки — свои, доморощенные, ими хозяева особенно гордятся, так как благодаря селекции продуктивность у них на 8% выше, чем у мамаш. Каждый год стадо обновляется почти на треть.
«Мы сразу же в первый год от первотелок надоили по 5,5 тысячи литров. А в советское время за надои в 5000 литров уже Героя соцтруда давали. Ну, к нам и повалил народ перенимать опыт, — вспоминает Сергей. — Только люди не понимают, что молочное производство быструю прибыль не дает. Окупаемость небольшой семейной фермы составляет от 5 до 10 лет, все зависит от опыта хозяев. Только от рождения теленка до отела проходит 2 года, и все это время фермер вынужден вкладывать в животное, причем, какая будет от коровы отдача, он не знает».
Сейчас надои на ферме в среднем составляют 6,5 тыс. литров в год от одной коровы. Ежедневно глазовцы сдают больше тонны молока на переработку. Себестоимость литра — около 10 руб. При закупочной цене в 25 руб. совсем неплохая прибыль!
«В Швеции есть животные, надои которых доходят до 60 литров молока в сутки. У меня самая продуктивная корова давала по 42 литра в день, но с ней было очень сложно, приходилось тщательно выверять рацион. Молочное производство — это сложный технологический процесс. Здесь многое зависит от баланса кормов, если он нарушается, то нарушается и обмен веществ животного, оно начинает болеть и худеть».
Фермерские университеты
В среднем корова живет 8–10 лет. Но это при хорошем уходе. Нужно вовремя делать прививки, следить за копытами, обеспечить ей сытное пастбище летом. В «Глазово» все это есть: сами заготавливают корма, лечат, прививают, принимают роды. Почему сами? Сергей отвечает: «Это вопрос себестоимости. В крупных агрофирмах, конечно, есть узкие специалисты — агроном, зоотехник, но там и стоимость молока выше в два раза, правда, у них обороты совсем другие. Они за счет этого берут. А вот когда на маленькой ферме, такой же, как «Глазово», 30 человек работает — это нелепо. Спрашиваю хозяина: зачем ты столько людей держишь, тут и двое справятся? У нас для многих фермерство сейчас вроде хобби. Есть основной бизнес, прибыльный, а ферма так, для души, вот и чудят, но это еще не худший вариант. Вот когда новичок, наслушавшись в телевизоре про импортозамещение, берет кредит и вкладывает все в дело, в котором ничего не понимает, тут можно только посочувствовать».
Нефедов рассказал, как приехала к нему однажды за советом из Москвы солидная бизнес-леди.
«Всю жизнь проработала главой крупной компании, скопила капитал и вдруг решила фермершей стать. Говорит: хочу на природе жить, свое дело детям передать. А я смотрю на них — интереса к теме ноль, как вошли, в телефоны свои сразу уткнулись и даже головы от своих мобильников не оторвали за все время разговора. Еле-еле убедил ее не связываться с производством молока. Потом еще раз встретились, благодарила меня: признала, что я был прав».
Кстати, сам Сергей тоже начинал свою карьеру в сельском хозяйстве с нуля. После института работал на заводе, который выпускал компьютеры. Вдруг тесть предложил: не хочешь поехать в Швецию поучиться — в школе агробизнеса?
Это учебное заведение специально рассчитано на местных детей фермеров. Они там учатся 3 года. Нефедов прошел ускоренный курс за полгода, но и этого запаса знаний ему хватило, чтобы успешно вести бизнес на родине, а со временем стать во главе семейного дела.
В 90-е годы в России фермерское движение переживало невиданный подъем, вспоминает Сергей, но на одном энтузиазме много не сделаешь. «Очень помогали нам западные партнеры. Были даже курсы для фермерских жен — обучали готовить, разделывать мясо, вести хозяйство».
«В Швеции мы жили и учились на ферме. Утром подъем, дойка, потом завтрак и занятия по теории. Сколько всего для меня удивительного там было! Показали нам, как работает специалист по обрубанию копыт. Это очень сложная и тяжелая работа. Например, я могу в день обработать копыта у 5–7 животных. А тот парень работал как робот и обслуживал до 25 коров. Я стал им восхищаться, а он мне отвечает: чего ж ты хочешь, я этому учился семь лет в Голландии. И тут я проникся уважением: вот это да — семь лет учиться копыта обрубать!»
Впервые в Швеции Сергей задумался, а стоит ли овчинка выделки. Иными словами, можно ли разбогатеть, работая фермером?
«Привезли нас в гости к фермеру: красивый большой дом, несколько машин, квадроцикл. Я его спрашиваю: «Ты, наверное, богатый человек?». А он: «Хочешь, я подарю тебе все это, но в придачу отдам все свои долги? — и прибавляет: — Запомни, фермер богат только один раз в жизни, когда продает все свое хозяйство».
Показывали еще одного фермера, у него сломался насос, откачивающий навоз, и он был по уши в дерьме, но ни один банк ему кредит не давал, потому что он уже всем был должен».
Рога и копыта
Пока мы беседовали с Нефедовым, к нему на огонек заглянул еще один местный фермер. Юрий Перфильев в 90-е возглавлял совхоз «Солнечное», даже вывел его на третье место по району. Потом, когда сверху дали отмашку распродавать сельхозземли, ушел из совхоза и занялся личным подсобным хозяйством. Стал разводить бычков, овец и коз. Заготавливает сено себе и на продажу. Говорит, что на жизнь хватает, но на развитие бизнеса — нет. Про кредиты и слышать не хочет: проценты неподъемные.
В прошлом году он первый раз попробовал получить грант от правительства Московской области, но ему отказали под предлогом, что у него нет специального сельскохозяйственного образования. Юрий удивился: как же так — руководить крупным совхозом можно было, а грант получить нельзя. Но делать нечего, пошел учиться. В результате закончил школу фермеров при Академии агробизнеса в Мытищах и теперь дипломированный специалист.
«Не верьте, что гранты раздают налево и направо. В прошлом году подали заявки 300 фермеров, а гранты получили только 20. Отказывали по разным причинам. Кто бизнес-план неправильно составил, кому-то стажа не хватило — хозяйство должно быть зарегистрировано не менее 5 лет. Но получить грант — это полдела, надо еще выполнить все условия по отчетности расходования средств. А то получится, как у фермера из Серебряно-Прудского района. Сначала дали деньги, а теперь собираются в судебном порядке отбирать. Якобы нецелевое использование средств. Но ведь человек потратил не на себя, не «Мерседес» купил — в ферму вложил. Ан нет, что-то у него не сходится в отчетности».
Сам Юрий подал в этом году заявление на получение гранта в размере 1,5 млн руб. — планирует построить навес для сена и купить трактор. Чтобы получить грант, фермер должен за 2 месяца до вынесения решения комиссии внести на счет банка 10 процентов от запрашиваемой суммы. По мнению Юрия, у начинающего фермера такой суммы может и не быть, даже ему сложно вытащить из оборота эти деньги на несколько месяцев.
«Начинающий фермер имеет средний доход 25 тыс. руб. в месяц, и оборот средств у него 50–60 тыс. в месяц. Как отдать банку практически всю свою выручку за полгода? — рассуждает Перфильев. — Только очень крепкие подсобные хозяйства могут себе позволить брать гранты на условиях софинансирования».
Спрашиваю: если даже сто тысяч вынуть из бизнеса — это проблема, то стоит ли так мучиться? Отвечает: зато я сам себе хозяин, ни от кого не завишу — встал, оделся и уже на работе, не надо по пробкам в Москву пилить.
У Нефедова свои аргументы: он считает, что фермерство — это стиль жизни. И чтобы понять, в чем его кайф, нужно просто приехать и пожить на ферме вместе с ними хотя бы недельку.
«Сегодня я встал в 3.40, потому что у нас каждая семья работает посменно, и на этой неделе моя смена. Опоздать утром на дойку — как бы ты себя ни чувствовал — не имеешь права. Иначе коровы поднимут такой бунт, что мало не покажется. Так вот, когда нужно вставать ни свет ни заря, порой думаешь: на кой черт я во все это ввязался; а потом придешь на ферму, займешься работой — и вроде ничего. Глядишь, солнце встало, природа проснулась, и на душе полегчало. А летом вообще красота. Или же когда теленок только родился — такая радость. Думаешь: все-таки я на своем месте».
Нефедов и Перфильев считаются опытными фермерами. Они за время работы на земле повидали всякое и все-таки выстояли. А как быть начинающему предпринимателю, можно ли верить, что государство всерьез и надолго повернулось лицом к сельскому хозяйству.
Надеяться можно только на себя, единодушно отвечают фермеры:
«Было время, когда в 90-е вызывал глава района и говорил: вот нам тут на село денег подкинули, на тебе немного. Было и наоборот: сидишь на собрании и трясешься, как бы землю не отобрали, потому что областное начальство районному отмашку дало распродавать сельхозземли. У нас тогда столько крупных крепких хозяйств разорили. Говорили, у коров туберкулез, — и всех под нож. И все знали, что это вранье, но сделать ничего не могли. Вот тогда было жутко».
На стене кабинета Нефедова висит грамота, которую он получил из рук Шойгу и которой он очень гордится. «Нас, сельхозпроизводителей, тогда собрали впервые за много лет. Повесили карту, на которой отмечены пустующие пашни; чиновники охают-ахают, показывают Шойгу, до чего, мол, дошла Московская область, а крестьяне сидят посмеиваются. Но надо отдать должное — далеко не все главы районов поддавались тогда влиянию конъюнктуры. Например, на юге Московской области молочное поголовье сохранили, а у нас, на севере, все порезали. Шойгу спрашивает одного директора хозяйства: как вам удалось сохранить стадо? А тот: мне глава района сказал: за каждую сданную корову буду тебя в прокуратуру таскать».
Отцы и дети
Ферма «Глазово», слов нет, крепкое крестьянское хозяйство. Везде чистота и порядок, и, прежде чем показать коровник, Сергей выдал нам бахилы и одноразовые накидки. Взрослые коровы стоят отдельно, молодые телочки и совсем малыши тоже разделены. Все механизировано, поэтому покормить животных, подоить и убрать за ними может один человек, хотя стадо приличное — 120 голов. И все-таки это очень тяжелый труд. А если еще ферма семейная, то добавляется персональная ответственность. И, конечно, мысль, кому унаследовать дело всей твоей жизни, — не последняя в этом ряду. Например, Сергей советует всем, кто хочет связать свою жизнь с фермерством, прежде всего поговорить начистоту с семьей, а хотят ли они этого счастья?
«Когда мой сын был маленьким, он как хвостик ходил за мной по ферме. Я в поле — и он в поле. С тестем уезжал утром сеять, в обед возвращались — весь в пыли, одни глаза сияют. А потом вырос, и начался подростковый бунт. Одно время наотрез отказывался работать на ферме: это не мое, и все. И его можно было понять — он же видел, как мы от зари до зари работаем. Тот же тесть — умер в один момент: прихватило сердце — и его не стало. Но сейчас парень вырос, повзрослел и уже работает со мной вместе. Это очень радует. Есть перспектива, я знаю, для чего все это, знаю, что смогу ему передать дело потом».