«Лилия Павловна, вы живы?» — мы настойчиво стучим в окно и дверь, но в ответ ни звука. Нас сопровождают соседи бабушки, от которых мы узнали, в каких нечеловеческих условиях живет заслуженный ветеран.
«Зрение у Лилии Павловны всегда было неважное, а вот слух отменный, — рассказывает Лидия Пантелеева. — Раньше она на малейший шорох реагировала, сразу спрашивала, кто идет. Но в последние дни мне все труднее и труднее ее добудиться. Почти все время проводит во сне, проснется, нащупает еду, поест и опять спит».
Заходим в дом — для этого, кстати, нужно определенное мужество, потому что запах стоит такой, что глаза щиплет. Под ногами хрустит мусор. Света нет, но в комнате тепло: работает отопление. Найти в этом хаосе Лилию Павловну постороннему человеку совсем не просто. Вдруг куча тряпья на диване зашевелилась, из-под него появляется седая голова.
«Лидуша, это ты? А сейчас что — день или ночь? — спрашивает бабушка, потом просит: — Укрой меня потеплее, что-то холодно».
Находиться долго в этом доме, заваленном мусором, без респираторной маски невозможно, тем более что его хозяйка уже несколько лет просто не в состоянии самостоятельно помыться. Убедившись, что бабушка жива, выбираемся на свежий воздух. Осматриваем владения пенсионерки: дом у нее старый, но еще достаточно крепкий, рядом хозпостройки. А главное — огромный, почти 30 соток, участок.
Такая усадьба на Рублевке, именно там расположена деревня Дубцы, может стоить примерно несколько сотен тысяч долларов, и это сейчас, в кризис. В жирные времена стоимость земли тут доходила, по словам местных жителей, до 70 тысяч долларов за сотку. Вот он, парадокс жизни в России – даже с такой недвижимостью пожилая женщина умирает в полной нищете и одиночестве. Где же родственники, наследники, социальные службы, наконец?
Личная жизнь Лилии Павловны не сложилась. Замуж официально не вышла, детей не родила. Был гражданский муж, прожили вместе почти 20 лет, но в последние годы мужчина сильно выпивал. И все-таки, пока Казимир был жив, говорят соседи, Лилия Павловна жила обычной жизнью. Хотя зрение и память уже тогда подводили ее: могла поехать за пенсией и заблудиться, поставить на плиту чайник и забыть.
«А ведь какая умница была, математик, на Байконуре работала!» — вспоминает Лидия Васильевна Пантелеева.
Наш разговор продолжается в ее доме, которому уже 200 лет, на стенах висят фотографии прадедов хозяйки, старинные иконы и вышивки бисером — работы хозяйки.
«Родителей Корневой я не знаю, говорят, они во время войны погибли в Германии, Лиле с братом тогда официально присвоили статус «дети войны», воспитывала их тетка, — рассказывает женщина. — Здесь она так и осталась на всю жизнь, хотя работала в Москве в конструкторском бюро. А в 90-х годах была секретарем в совете местного самоуправления, вела всю документацию, была очень активная».
Говорят, что Лилия Павловна особенно хозяйственной никогда не считалась. Хозяйством в основном занимался ее муж. После его смерти у Корневой осталась корова Победа. Ни продать, ни зарезать хозяйка ее не позволяла, но и ухаживать за ней, заготавливать корма для скотины тоже уже не могла. К этому времени Лилия Павловна практически потеряла зрение. Поэтому почти 2 года по очереди шефствовать над коровой пришлось соседям.
Уже тогда стало ясно, что без посторонней помощи женщина никак не проживет. Деревенские уже тогда стали обращаться в различные инстанции, чтобы хоть кто-то обратил внимание на немощную соседку.
Два года назад случилась новая беда. В доме у Корневой вышло из строя отопление. Опять забили тревогу жители. Безуспешно. Чтобы слепая соседка не замерзла зимой, на помощь пришел житель соседнего села Уборы Кирилл Суворов. Он нанял рабочих, которые заменили размороженные батареи, пригласил газовщиков. А перед их приездом инициативная группа из числа добрых самаритян вычистила весь дом бабушки, иначе бы газ не стали подключать.
«Несколько раз к Лилии все-таки приезжали из местной администрации (поселение Успенское), снимали весь этот ужас на видео, мы надеялись, может, что-нибудь изменится в ее жизни, она ведь ветеран, имеет льготы, которые положены детям войны. Нет, все осталось по-прежнему, никому наша старуха не нужна, — рассказывают односельчане Корневой. — Приглашали и сотрудников соцзащиты Одинцовского района, просили помочь ей. А они сразу стали ее уговаривать переехать в дом престарелых либо оформить договор ренты, тогда, мол, будем на дому за вами ухаживать».
Есть у Корневой племянница Наташа (дочка брата Лилии Павловны), женщина живет в Москве. После смерти теткиного мужа раза два ее в Дубцах видели. Якобы она предлагала родственнице поселить в своем доме гастарбайтеров, которые будут приглядывать за хозяйкой и помогать по хозяйству, но строптивая бабушка отказалась. А может, ей просто стало обидно, что единственная родная кровь, не захотела за ней ухаживать сама. В общем, Наташа уехала из Дубцов со словами: ничего мне от тетки не надо, оставьте меня в покое. Была еще одна дальняя родственница, но та, наоборот, сразу перед Лилией Павловной поставила вопрос ребром: отпишите мне дом с участком, буду ухаживать.
Но соседи уверены: как только бабушки не станет, наследники тут же набегут.
«Конечно, у Лилии Павловны тяжелый характер. Она меня то лучшей подругой называет, то посылает куда подальше, я после этого зарекаюсь к ней ходить, но душа все равно болит. Думаю: а вдруг, кроме меня, к ней никто не придет? Ведь умрет с голоду», — рассказывает Пантелеева.
По ее словам, в доме у слепой бабушки стоит мешок с мукой, и, если никто из соседей к ней долго не заходит, такое тоже бывает, инвалидка просто сосет ее, тем и жива.
После увиденного в доме одинокой пенсионерки из Дубцов кошмара, мы, естественно, решили разобраться: неужели нельзя никак помочь беспомощному ветерану-инвалиду?
«В советские времена такие проблемы быстро решали, — прокомментировал ситуацию психолог Андрей Коновалов. — Хочешь не хочешь, упекли бы в психушку, потому что у бабушки во-первых, возрастная деменция, во-вторых, плохое зрение, которое может сказываться на психике. К счастью, сейчас карательной психиатрии не существует. Но это не значит, что ей нельзя помочь. Прежде всего нужно установить с ней доверительные отношения. Племянница, по-видимому, единственный дорогой для нее человек, и она могла бы найти с тетей общий язык. Увы, но из своей практики знаю, что у родственников часто не хватает терпения и выдержки на такую кропотливую психологическую работу. А вот квартирные мошенники овладели этим искусством — уговаривать стариков, завоевывать их доверие — в совершенстве. Они приручают немощных и одиноких пенсионеров, а потом завладевают всем их имуществом».
В поселковой администрации «Успенское» о тяжелой жизненной ситуации Лилии Павловны не знают и посоветовали позвонить в одинцовскую соцзащиту.
— Если пенсионерка не хочет покидать свой дом, насильно переселить ее в дом престарелых мы не можем, — сообщили «МК» в соцзащите Одинцовского района. — Но наши сотрудники могут привозить пищу на дом, мы готовы помыть бабушку и убрать в доме, но это уже за дополнительную плату. Нужно только, чтобы кто-то из доверенных лиц женщины заключил с нами договор на обслуживание.
Но деревенские говорят, что не раз обращались в органы соцзащиты. И никаких договоров им заключать ни разу не предлагали...
…Огромное поместье премьера из окон Лилии Павловны видно как на ладони — парк с вертолетной площадкой, на солнце блестит золотой крест домашней церкви, отсвечивают окна зала, где проходят выездные заседания правительства.
А буквально в пятистах метрах от этого места, где вершится большая политика, идет реальная жизнь. Их разделяет всего лишь река. На одном берегу — символ государственности, его богатства и власти. На другом — те, кого это государство должно защищать. А такое впечатление, что это два параллельных мира, которые вряд ли когда-нибудь пересекутся.