Проблемы детей с нарушениями в развитии так или иначе представляет себе каждый. Любопытные взгляды зевак на улице, трудности в общении со сверстниками, адаптация. До недавнего времени «сложные», «необучаемые» дети были изолированы от общества в специальных домах-интернатах. Казалось бы, в последние годы ситуация стала меняться. Однако недавний случай, произошедший в Москве, показал обратное. Социальный образовательный центр потерял помещение. Под ударом оказались его учащиеся — дети с ментальной инвалидностью, элементами аутизма. Взятые под опеку сироты с особенностями развития лишились возможности учиться на общих правах.
Изначально причин для беспокойства у администрации Центра непрерывного образования св. Георгия Победоносца не было. Помещение в пяти минутах ходьбы от метро «Красносельская» нашли на популярном ресурсе, который позиционирует себя как «крупнейшая и самая достоверная база данных по аренде и продаже недвижимости». 570 квадратных метров вполне подошли для учебных классов, где учится порядка ста детей с особенностями развития. Устроила и цена аренды — 500 тысяч в месяц, невысокая по столичным меркам, хотя и достаточно обременительная для родителей и опекунов учащихся. Арендодателем выступала некая малоизвестная компания.
В центре занимались дети из многодетных и малообеспеченных семей. Так что как долго родители потянули бы коммерческую аренду, можно только предполагать. Однако вопрос этот отпал сам собой через месяц, когда выяснилось, что арендодатель попросту не имел права сдавать помещение. «Как позже нам рассказали в прокуратуре, их договор с собственником — Департаментом городского имущества — был расторгнут еще в 2012 году», — говорит директор Центра непрерывного образования св. Георгия Победоносца Нина Микоян.
Собственно, речь в договоре об аренде и не шла, на бумагах был заключен договор не аренды, а «предоставления и обслуживания рабочих мест». Здесь уже администрация центра, конечно, могла бы задуматься над добросовестностью арендодателя и тем, что стоит за не соответствующими действительности формулировками. «Честно говоря, для нас важнее всего было въехать в помещение, — признается Нина Микоян. — Нужно было начинать занятия с детьми в новом учебном году».
Дальше вокруг детской школы развернулись недетские страсти — в декабре 2013 года недобросовестная компания была выселена. А школе для особых детей, согласно предписанию Госинспекции, дали возможность устранить нарушение до лета 2014 года, то есть заключить договор с собственником помещения, коим и является департамент. Однако в февралекомпания-арендодатель «захватила» помещение, в котором родители за четыре месяца успели сделать ремонт, чтобы привести классы в соответствие с санитарными нормами. «Захватчика» выгнали, но и центр обратно не впустили. Сейчас в помещениях остаются личные вещи детей и закупленное образовательным центром оборудование для детских мастерских, сохранность которого тоже вызывает беспокойство у педагогов и родителей.
Впрочем, эта едва ли не детективная история вызывает массу вопросов. Но все-таки главный — это будущее образовательного центра, который уже 20 лет успешно работает с детьми с нарушениями развития.
Стоит сказать, поиск помещения — главная проблема не только Центра св. Георгия Победоносца, но и всех аналогичных негосударственных учреждений. Таким школам помещение нужно не только для того, чтобы проводить в нем занятия, но и для того, чтобы получить аккредитацию и лицензирование. В России получившие лицензию центры для детей-инвалидов можно пересчитать по пальцам, в Москве такой один. Это центр для детей с выраженными интеллектуальными нарушениями. Чтобы узнать, как им это удалось, я пообщалась с администрацией этой школы.
«Мы получили лицензию, потому что находились в помещении, которое несколько лет приспосабливали под образовательные услуги, — рассказала зам. директора школы св. Георгия Тамара Исаева. — Нам в этом плане повезло. Департамент городского имущества дал нам разрушенное здание, и мы взяли на себя обязанность его восстановить. Восстанавливали из руин. Если бы не несчастный случай, здание не было бы передано школе в безвозмездное пользование. Сейчас мы не платим аренду и получаем подушевое финансирование от государства, поскольку имеем лицензию. Если бы нам необходимо было платить аренду, школы бы не было. Но это единичный и нетипичный случай. А на самом деле получаются ножницы: школам не дают лицензию, потому что нет помещения, помещения не дают, потому что нет лицензирования. Это неразрешимо».
Между тем, по данным общегородского регистра, в Москве проживают более шести тысяч детей с ментальными нарушениями. В июне 2012 года Президент России подписал указ, по которому «во всех случаях особое и достаточное внимание должно быть уделено детям, относящимся к уязвимым категориям. Необходимо разрабатывать и внедрять формы работы с такими детьми, позволяющие преодолевать их социальную исключенность и способствующие реабилитации и полноценной интеграции в общество». Однако пока многочисленные письма опекунов и родителей в Департамент городского имущества с просьбой вернуть центру помещение или предоставить новое на льготных условиях результата не дали. Городские власти не прислушались и к обращениям советника президента, члена Общественной палаты РФ Владимира Толстого, который вступился за школу.
Однако у чиновников свои приоритеты. Они предлагают образовательному центру участвовать в торгах на общих условиях, ссылаясь в том числе на то, что «проведение открытых торгов является приоритетной задачей властей города».
Главными пострадавшими во всей этой непростой истории, как обычно, оказались самые незащищенные — дети.
Для них закрытие центра означает переход в так называемые коррекционные классы либо заточение дома — так называемое дистанционное обучение. В любом случае о полноценной интеграции в общество говорить не приходится. «В общеобразовательной школе моему сыну с задержкой речевого развития было бы сложно, — рассказывает мама ученика Центра непрерывного образования св. Георгия Победоносца Ольга. — Еще три года назад он практически не говорил. Стараниями педагогов центра, с помощью дополнительной работы с психологом сейчас он нормально говорит. Настолько, что сейчас я могла бы перевести его в общеобразовательную школу. Но нам бы хотелось продолжить обучение именно здесь».
Родители уже отправили президенту письмо с просьбой предоставить центру право использовать помещение для социально-реабилитационной помощи детям с особенностями развития.
Между тем именно от образования зависит все дальнейшее будущее детей с ментальной инвалидностью — возможность работать и жить отдельно от родителей. Педагоги сходятся во мнении, что обучение, создание трудовых мест и поддерживаемое проживание таких людей должны быть включены в одну систему. Примеры, когда молодые люди с инвалидностью живут в специальных мини-общежитиях, по 10–20 человек, уже есть в наших малых городах — Пскове, Владимире. В Москве разработкой подобной концепции никто не занимался.
«Для этой категории детей в России нет устоявшейся методической базы, обеспечивающей их образование и социальную адаптацию, — говорит специалист по социокультурной реабилитации Андрей Афонин. — Очень мало специальных учреждений, школ, которые готовили бы человека с ментальной инвалидностью к отдельному проживанию и самостоятельной жизни. Каждый человек должен стремиться стать самостоятельным и, в частности, жить отдельно от родителей. Это касается и людей с ментальной инвалидностью. Но речь должна идти не об интернате, а именно о самостоятельном, то есть ответственном поведении человека. Но как он может быть таким, если в детстве его никто не научил и не подготовил к самостоятельности?
Второй вопрос — это трудоустройство. Ведь чтобы перестать быть «инвалидом», человек должен быть кому-нибудь нужен, должен работать, реально приносить что-то в общество, иначе это общество никогда не будет ценить его и принимать как полноправного. Для этого необходимо создание мест трудоустройства или дневной занятости. Но принципиально важно, чтобы такой человек уходил на работу из жилья. Иначе это будет не поддерживаемое проживание, а та же система психоневрологических интернатов закрытого типа.
Весь вопрос в том, готово ли наше образование помочь детям с особенностями развития стать самостоятельными. Я боюсь, что без комплексного подхода к этой проблеме мы не сможем выйти на серьезную систему поддерживаемого проживания».