Решить проблему, как будет выглядеть семейное гнездо, можно двумя путями. Первый, знакомый по памятникам архитектуры, — пригласить профессионального архитектора и довериться его вкусу. Это в известном смысле надежно, но, во-первых, дорого, во-вторых, часто скучновато. А в-третьих, если архитектор начнет действительно творить, то это будет именно его проект, а не заказчика.
Те из обеспеченных людей, которые относятся к дому как к коллекционному артефакту, идут на такие условия — и в результате за высокими рублевскими заборами часто возникают невидимые для обычных людей шедевры и просто хорошо проработанные с архитектурной точки зрения особняки.
Но такой «контракт» устраивает не всех. Кому-то не хочется ввязываться в длительные и дорогие отношения с архитектором-творцом, а кто-то хочет сделать что-то свое, заветное. И заметное издалека. Если поставить такую цель, вполне может получиться.
Какой был слон
Все, кто проезжает по Новорязанскому шоссе, наверное, обращали внимание на четырехэтажный дом в виде гигантской статуэтки слона. Этот бетонный артефакт построен в 2009 году, в нем четыре этажа, а интерьеров у него, по сути, нет вовсе: дом так и не отделан.
Потому что, собственно, вся красота и зрелищность снаружи: «слон» расписан индуистскими орнаментами, а окошки здесь, как в знаменитом доме архитектора Мельникова на Арбате, ромбовидной формы.
Владелец дома хотел здание в «зоологическом ключе» и даже предлагал сделать его в виде осетра. Автор проекта, ас бетонных технологий Сергей Кожуро, предложил внешность особняка скопировать с тайской статуэтки. Таких слонов, только карманного размера, в Восточной Азии действительно немало. Но главное в доме не внешний креатив, а конструктивное наполнение.
Фактически «дом-слон» это выставка современных строительных материалов. Наружные стены сделаны из монолитного бетона по технологии неснимаемой опалубки, а внутренние перегородки тут из морозостойких негорючих пенополистироловых блоков с высоким уровнем адгезии. И еще целый список строительно-технологических достижений.
Дом был закончен около 10 лет назад, однако до стадии отделки вопрос так и не дошел: владелец постройки решил продать особняк, не делая ни ландшафтных работ на участке, ни внутреннего оформления. Строительство и без того обошлось в 42 миллиона рублей (и это по ценам конца 2000-х!).
Публично о причинах продажи хозяин не говорит, однако риелторы, работающие в этом районе Подмосковья, предполагают очевидное: локация для жилого особняка получилась категорически неудачная. Под окнами автомагистраль, причем одна из самых напряженных в стране. Рядом «шанхай» из автосервисов, магазинчиков, заправок. В качестве жилья подобные объекты не котируются. Вероятно, своего покупателя «слон» найдет, но в качестве нежилого строения, например магазина или ресторана.
Из дерева в камень
В деревне Лаптево, что в Новой Москве, стоит особняк-достопримечательность: из окружающей рядовой кирпичной застройки он выделяется двумя башенками и тонкими пропорциями. Видно, что строили дом по хорошему, «старой школы», проекту в стиле русского модерна начала ХХ века. Знаток отечественной архитектуры того времени присмотрится внимательнее и удивится: дом каменный, но формы его больше характерны для деревянных модерновых теремков Верхнего Поволжья.
И это чистая правда: в Новой Москве вот уже около двадцати лет стоит реплика самого знаменитого деревянного особняка Гороховца (Владимирская область). Деревянный дом Шорина на Московской улице — сейчас там городской Дом народного творчества и ремесел — скопирован полностью за исключением материала. Просто потому что строился не в качестве музея, а как частный коттедж.
— Хотелось красивый дом в стиле русского модерна, похожий на московские особняки начала ХХ века, а не на те кирпичные сараи, которые в девяностые строились вокруг, — рассказывает хозяин дома, предприниматель Олег. — Мы с женой ездили по России, присматривались к компактным особнякам, ждали, на каком екнет сердце. И оно екнуло в Гороховце; жена сразу сказала, что строить будем именно так.
Выбор, кстати говоря, сильно сужался из-за того, что особняк-прототип нужно было тщательно обмерить снаружи и изнутри. Сделать это с каменными домами эпохи модерна, где обычно размещаются посольства и тому подобные режимные учреждения, было невозможно — а вот дом Шорина оказался доступен для исследования. Замерять разрешили (кстати, потом об этом напрочь забыв: недавно, узнав, что в Новой Москве есть реплика этого особняка, сотрудники Дома творчества изрядно удивились).
— Проект пришлось приспосабливать и к участку: из-за рельефа с одной стороны появился высокий цоколь, — рассказывает Олег. — А интерьеры пришлось создавать фактически заново, на основе фотографий особняков того времени и музеев: оригинальные интерьеры дома Шорина до нас не дошли. До сих пор на полке стоит большой альбом «Русский модерн. Архитектура, живопись, графика», в котором на многих страницах остались «закладки вдохновения».
Даже по ценам двадцатилетней давности проект вышел дорогим. Наборные паркеты, штучные отделочные материалы, редкая кровля из металлического лемеха — «теремок» строился на века. Потом, как водится, не один год занял подбор обстановки. Но результат того стоил: хотели дом-достопримечательность, родовое гнездо, фактически исторический особняк, только из современных материалов и на своем участке, — и получили именно то, что заказывали.
Яйцо архитектора
Единственный в нашей подборке московский объект — знаменитый «дом-яйцо» на улице Машкова — находится не только внутри МКАД, но и внутри Садового кольца. И является причудой не заказчика, а проектировщика — Сергея Ткаченко, одного из наиболее статусных архитекторов лужковской эпохи (в 2004–2011 годах возглавлял НиИПИ Генплана Москвы).
«Одним из последних объектов течения так называемой «бумажной архитектуры» был «дом-яйцо» — он же единственный реализованный объект», — рассказывал Ткаченко. По его словам, изначально дом яйцеобразной формы — правда, намного более крупной — предполагалось вписать в город Вифлеем. И сделать родильным, «чтобы через две тысячи лет после Христа там родился новый Мессия, спаситель мира». В Палестине проект воплотить не удалось, зато получилось в Москве, где на улице Машкова строился новый восьмиэтажный жилой комплекс. По документам это была реконструкция имевшегося двухэтажного здания с пристройкой и флигелем. Этим флигелем как раз и стало «яйцо», уменьшенное по сравнению с изначальным проектом, но все же четырехэтажное.
Дом, несмотря на эпатажную форму, оснащен всем необходимым. Включая панорамный лифт и кухню для прислуги. При этом за прошедшие с его постройки двадцать лет ничьим семейным гнездом он так и не стал. Периодически объект появляется в продаже по нескромным ценам: так, в 2014 году его хотели продать за 359 млн рублей. Впрочем, для особняка внутри Садового кольца, да еще такого необычного, разве дорого?
Остается предположить, что для тех, кто может себе позволить купить дом за такие деньги, объект этот слишком заметный и отмеченный вкусом не заказчика, а архитектора. А редко кто сейчас настолько богат, чтобы оплачивать чужое самовыражение...
Смелость — лучшая реклама
Все предыдущие объекты — самовыражение в камне (или бетоне). Деревянное зодчество обычно считается областью традиционного: «нам по нраву избы» (ну, или терема). Тем круче, когда удается сделать что-то экспериментальное и из этого материала.
На западе, особенно в Скандинавии, подобными проектами занимаются многие, у нас достаточно ограниченный круг архитекторов. Но так или иначе «смелое дерево» — это область, где командует не заказчик, а проектировщик. Потому что бетон в известных пределах прощает причуды заказчика — а с деревом нужна тончайшая инженерная работа.
В Пирогове (за МКАД, к северо-востоку от Москвы, на большой воде, а значит — богатое место) домов в этом жанре несколько, самый известный из них «дом-телескоп». Как и соседние постройки в этом жанре, он сделан по проекту Тотана Кузембаева — одного из тех самых немногих российских специалистов по новой деревянной архитектуре.
У заказчика, как рассказывал позже сам Кузембаев, не было особенных пожеланий к внешнему виду дома, главное, чтобы там был хотя бы один полностью изолированный кабинет для работы. При таких свободных технических условиях инженерное творчество себя показало: получился действительно дом в виде телескопа. Ну, или, если посмотреть под другим углом, в виде пушки, нацеленной в небо. Но хозяину ассоциация с телескопом милее.
Еще одной просьбой заказчика было сделать максимум остекления. И да, в этом доме, возможно, стекла больше, чем собственно деревянных поверхностей: в этом состоит одна из особенностей нового ландшафтного зодчества. Благо в отличие, скажем, от «дома-слона» здесь есть куда посмотреть из окошка: дом стоит на берегу водохранилища. Правда, посмотреть на сам дом вблизи не так уж просто: поселок Пирогово хоть и не оснащен такими заборами, как на Рублевке, но все-таки закрыт для праздношатающейся публики.
Чудные (ударение можно ставить на любом слоге) особняки в Москве и за ее пределами — явление совсем не новое; можно сказать, одна из наших скреп. Причем это явление — назовем его архитектурой самовыражения — характерно для всех слоев домовладельцев.
На одном полюсе, если вспоминать старые примеры такого рода, — особняк Арсения Морозова на Воздвиженке (ныне Дом приемов Правительства РФ). Виктор Мазырин построил этот мавританский дворец с таким «пересолом» по части декора, что, по легенде, даже родная мать заказчика дом не оценила. «Раньше я одна знала, что ты дурак, а теперь вся Москва будет знать», — сказала она, увидев готовое строение.
Но и среди заказчиков попроще подобное бывало: так, дом крестьянина Петра Сысоева в Печатниковом переулке был (и остается) известен всей Москве из-за гипертрофированных кариатид и другого лепного декора. Потому что душа просила (а еще потому что Сысоев занимался как раз изготовлением лепных изделий и так себя в некотором роде рекламировал).
Что уж говорить о тех случаях, когда заказчик и проектировщик соединяются в одном лице: дом Константина Мельникова, особняк уникальной формы в Кривоарбатском переулке, известен всему миру.
Все описанные случаи показывают: для самовыражения в архитектуре заказчику нужна недюжинная смелость. Которая заключается хотя бы в том, чтобы «выставить на обозрение» свой дом, не затеряться в числе других владельцев приличных и богатых особняков. Да, это в некотором роде жизнь нараспашку, и это не всегда удобно. Зато только такие экзотические дома имеют шанс остаться действительно памятью о своих хозяевах на много лет вперед.