Впрочем, архитектурная ценность здесь имеется: ТЭЦ-7 — одна из старых московских электростанций, построена в 1920–1930-х годах для снабжения Трехгорной мануфактуры не только электричеством, но и сжатым паром, необходимым для технических процессов. И сейчас это едва ли не единственный ансамбль тепловой электростанции, выполненный в стиле конструктивизма (даже с учетом того, что некоторые корпуса были построены при расширении ТЭЦ в 1970-х годах). Учитывая все это, ансамбль электростанции был взят под государственную охрану, но в 2010-х годах ее предмет и границы охранной зоны скорректировали — как предполагают градозащитники, для упрощения согласования застройки участка. Сама по себе ТЭЦ не функционирует уже несколько лет: с тех пор, как Трехгорка перестала работать, столько энергии здесь не нужно, даже с учетом перспективных высотных кварталов.
— Ни о каком сносе объекта культурного наследия речи не идет, — заявляют в пресс-службе девелоперской компании, владеющей территорией. — Практика перепрофилирования старых промышленных и производственных площадок в исторической зоне в общедоступные городские пространства уже давно и весьма успешно реализуется в Москве.
— Проект зон охраны, который разрешает это строительство, был заказан правообладателем электростанции, который имел тогда уже планы застройки, — замечает координатор градозащитного движения «Архнадзор» Игорь Шихов. — Вместо того чтобы охранять среду памятника, проект зон охраны стал объектом для легализации планов застройщика.
Из пяти корпусов ТЭЦ, входивших в охранную зону объекта культурного наследия (собственно Трехгорной мануфактуры), памятником стал только один — главный корпус с башней водоочистки. Сама же зона охраны за 2010-е годы значительно уменьшилась.
Высота корпусов, которые здесь планируется построить, — около 75 метров. И в этом — главная проблема для всего Пресненского района: десятки жилых домов, рассредоточенных на высоких террасах Трехгорного холма, сейчас имеют замечательный вид на реку. Когда вплотную к набережной построят высотные корпуса, этого вида не будет. Да и транспортная ситуация вызывает опасения: на Пресненской набережной под корпусами ТЭЦ и так постоянные пробки. На этом фоне потенциально неблагоприятная для высоток геология, согласимся, уже почти мелочь.
Рекультивация промзон — программа, согласно которой только в 2020 году на территориях бывших заводов (в первую очередь «Серп и Молот» в начале шоссе Энтузиастов, ЗИЛ, промзоны Грайвороново и Востряково) будет построено 3,85 млн квадратных метров недвижимости, из них жилой — только 1,88 млн «квадратов», остальное — общественные здания. Программа, учитывая уже свершившуюся в Москве деиндустриализацию, объективно нужная. Но даже полезные городу программы в середине 2020 года внезапно начали становиться факторами конфликтов.
Вновь разворачивается утихшая было история с Бадаевским пивзаводом: проект «небоскребов на ножках», пересмотра которого требовали жители на общественных слушаниях, все-таки принят без изменений. Резкую реакцию общественников и жителей центра вызвал проект реконструкции квартала на Ивановской горке: в нем видят угрозу заповедному московскому месту. И даже ремонт павильона на Патриарших прудах, где планируется вновь открыть ресторан, становится регулярным поставщиком «конфликтных» новостей: никакой гласности, площадка наглухо закрыта от любопытных — а вдруг там идет снос или реконструкция?..
Масла в огонь отсутствия доверия подливает тот факт, что в Москве продолжается режим повышенной готовности в связи с угрозой коронавируса. А это значит, что очных публичных слушаний, к которым за последние годы привыкли москвичи, пока нет — вместо них общественное обсуждение градостроительных проектов, необходимое по закону, проводится в электронном виде. Из-за этого, в частности, кипят страсти по поводу предстоящего переноса станции МЦД «Гражданская»: у всех вариантов такого преобразования имеется множество противников из числа местных жителей, а статус-кво почему-то не устраивает строителей и транспортников. Даже та небольшая возможность для разговора по существу и на равных сейчас не действует — стоит ли удивляться, что любой градостроительный спор теперь обретает единственно доступную для общественности форму скандала?