К назначенному вечеру избушка в Сытинском переулке, что рядом с Пушкинской площадью, заполняется завсегдатаями книжных аукционов и любителями старинной книги. Зрелище — любопытное. Среди лохматых, в основном седовласых голов выделяется мальчик, пришедший с бабушкой (единение душ на почве книголюбства выглядит умилительно).
— Мне 14 лет, хожу на аукционы, чтобы купить красивые старые книги, — заявляет юный библиофил Марк Кондратюк. — С бабушкой. Она поддерживает мое увлечение, родители — тоже. Я ведь все купленные книги прочитываю и вообще покупаю грамотно: заранее выясняю «красную цену» понравившегося издания и приобретаю его только за адекватную сумму. Но я не азартный… Мое коллекционирование старых книг началось в Лондоне, где я купил Жюля Верна столетней давности.
Под шепот окружающих с гордо поднятой головой в зал заходит небезызвестный состоятельный покупатель книжных сокровищ. Ему доставляет удовольствие лично участвовать в торгах, хотя все больше такие солидные библиофилы торгуются через Интернет или по телефону. Некоторые просят поторговаться своих помощников, к которым все тут же начинают относиться почтительно. Как говорили герои фильма «Кин-дза-дза!»: «Три раза «ку»!»
Вдруг на лицах завсегдатаев появляется брезгливая усмешка: в зал входит неопрятный усатый гражданин в потертом жилете с многочисленными карманами. Такие любят фотографы и продавцы на вещевых рынках. Он вскользь окидывает зал профессиональным взглядом и устремляется к столу с бутербродами и чаем. Весь его вид говорит: «Чую! Чую, где можно на дармовщинку выпить и закусить!» Но «чуйка» подводит потрепанного жизнью букиниста: спиртного на столе уже нет.
Тем временем харизматичный аукционист, как и положено, заявляется к трибуне с молоточком:
— С первым снегом в Москву приходит первый аукцион «Города муз». Надеюсь, музы к нам будут благосклонны. Чтобы их задобрить, мы начинаем с благотворительного стринга в честь 125-летия писателя Константина Паустовского. Собранные средства и часть невыкупленных предметов достанутся дому-музею писателя в Тарусе.
Ему перепадает более 50 тысяч рублей. После чего начинается горячая стадия аукциона — основной стринг. В нем — прижизненные публикации Пушкина, сочинения современников и друзей поэта, уникальные редкие и иллюстрированные издания XIX века, автографы, подарочные и роскошные издания…
Удовольствие это — не из дешевых. Так, прижизненное издание «Истории пугачевского бунта» Пушкина, вышедшее в свет в 1834 г., уходит за 500 тыс. руб. Культовое издание «Новоселье», выпущенное книгопродавцем Смирдиным в 1833–1834 гг., продают за 600 тыс. руб. А «Двенадцать спящих бутошников. Поучительная баллада. Сочинение Елистрата Фитюлькина» Проташинского, вышедшее в 1832 г., достается счастливцу за 750 тыс. руб.
Среди лотов, а их 333 (число для нынешних аукционов солидное!), хватает изданий, рассчитанных на скромный карман. Так, эстимейт «Театрала» — карманной книжки для любителей театра, выпущенной Гречем в 1853-м, — составляет 15 тыс. руб. Когда очередь доходит до этого сборника, зал ошарашивает нервный вопль:
— Секунду-секунду, «Театрал» не на связи! — выдает девушка, пытающаяся в спешке дозвониться до коллекционера. — Алё-ё-ё-ё! Лот 76 уже дошел до 21 тыщи! Берем за 22? Есть! Берем!
— Следующий лот — первая книга поэта Тютчева, напечатанная в 1854 году, — гордо объявляет аукционист. — Эстимейт 40 тыщ.
— 150 тыщ! — завопил «усатый жилет», притаившийся на последних рядах.
Зал оживает, но знающие понимают, что и 15 тысяч для потертого букиниста — давно неподъемная сумма. Прогноз прост: книжка им под каким-либо предлогом не выкупается, а усатая физиономия попадает в черный список и на следующие торги не допускается.
— Есть «Забавный подарок» Рибо. Всего 2 тыщи. Не хотите? Имейте в виду, скоро у меня день рождения… — не стесняется аукционист.
— Да кто про него знает?! — хохочут симпатичные барышни.
— Между прочим, его широко празднуют в узких библиофильских кругах, — моментально находится аукционист.
Зал оживляется, когда на торги выставляют худяковский сборник великорусских народных исторических песен, изданный Эрнстом.
— Вот Эрнст — везде успевает!.. — завистливо выдает беззубый старичок.
Он имеет в виду директора Первого канала Константина Львовича, который известен как заядлый библиофил. Впрочем, каламбур старичка зал встречает благосклонно.
— Лот 98. Это… Я такие названия не произношу, а запипикиваю, — произносит аукционист, а на экране появляется книга «Жидовка». — Опера в пяти действиях, издана книгопродавца Вольфом в 1872 году. Редкость! Примеров продаж на отечественных аукционах не выявлено.
«Жидовка» не осталась одинокой и ушла в правильные руки.
Под занавес аукциона дают автограф библиофила Михаила Сеславинского на книге «Русские книжные редкости ХХ века. 333 избранных книги». Продажи начинаются с тысячи и перешагивают за два десятка…
— Двадцать девять тысяч в пятом ряду справа — раз!
Зал потух. Слишком дорого.
Но прежде чем молоточек ударяется о фанерную кафедру, кто-то неуверенно выкрикивает:
— Тридцать!..
Все головы моментально поворачиваются в сторону концессионера. Аукционист поднимает скучающее лицо и глядит на вызвавшегося.
— Тридцать — раз, — выстреливает он, — тридцать — два… Нет больше желающих торговаться? (Рука с молоточком повисает над кафедрой.) Тридцать — три, гражданин в четвертом ряду справа!
Молоточек падает, как и в шедевре Ильфа и Петрова, издавая небесный звук, наверняка дурманящий жителей «Города муз».