Если вы подниметесь по ступенькам центрального здания «Матросской Тишины» на самый верх, то увидите ничем не примечательную дверь. Откроете ее и попадете как будто бы в обычную квартиру. Это и есть то самое главное СИЗО страны.
Перенесемся на 30 лет назад. 1 сентября 1985 года. В этот день все задержанные фигуранты так называемого «хлопкового дела» в каталажках были доставлены на улицу Матросская Тишина. Именно из-за них, по сути, и создали целое новое СИЗО на 200 мест под условным наименованием «Учреждение ИЗ-48/4».
— Представьте: все задержанные — высокопоставленные советские чиновники, и их десятки! — рассказывает бывший сотрудник ФСИН Николай. — При этом всех необходимо было содержать на период следствия и суда в строгой изоляции, под усиленным надзором.
Надзирателей выбирали самых опытных. Ходили слухи, что среди тюремщиков в те советские времена были силачи, которые могли кулаком раздробить голову, и такие психологи, от одного взгляда которых у заключенных ноги подкашивались. Как бы то ни было, но сейчас в этом СИЗО есть сотрудники режима с удивительными физическими параметрами: ростом 2 метра 5 см и выше.
В августе 1991 года в связи с известными политическими событиями, произошедшими в стране, в изоляторе произошли резкие перемены. Личный состав был отстранен от служебной деятельности, и на его смену были прикомандированы сотрудники из других регионов страны. Зачем? Судя по всему, власти боялись, что московские тюремщики станут из личных симпатий помогать политическим ВИП-заключенным. А ведь в СИЗО были доставлены члены ГКЧП, которые участвовали в «путче»: вице-президент СССР Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, председатель КГБ Владимир Крючков, министр обороны Дмитрий Язов и т.д. Всем инкриминировалась статья 64 УК РСФСР «Измена родине».
Как они сидели в те годы? В тесноте, подчас в темноте (были перебои с электричеством), в соседстве с крысами и тараканами.
В апреле 1994 года СИЗО ждал переезд — его разместили в одном из корпусов другого изолятора «Лефортово». И только через три года главное СИЗО страны вернулось на улицу Матросская Тишина. Уже после этого ИЗ-48/4 был переименован в «Следственный изолятор №1», а в целях соблюдения международных норм площади на одного обвиняемого был установлен лимит наполнения на 125 мест. Сейчас здесь, к сведению, всего чуть больше 70 заключенных. А теперь к персоналиям!
Япончик, бесспорно, самый яркий арестант СИЗО №1. Сидел он в обычной камере с покрашенными зеленой краской стенами.
— Читал так много, запоем, что скоро ему стало не хватать книг из нашей библиотеки (хотя там полные собрания почти всех классиков), — рассказывает бывший сотрудник. — Однажды за ночь прочитал «Временщиков» Власова. Когда книгу возвращал, извинялся: «Я не удержался, сделал пометки на страницах». Он всегда спрашивал у начальника изолятора совета. Общались они исключительно на «вы» и по имени-отчеству. Япончик, помню, ходатайствовал о том, чтобы пустили к нему на свидание жену, которая приехала издалека...
Про книги вообще разговор отдельный. Поскольку публика тут в основной массе высокоинтеллектуальная, произведения философов — самые популярные. Был случай, когда один заключенный попросил сочинения сразу нескольких великих мыслителей — от Сократа и Фомы Аквинского до Канта и Бердяева. Так вот он был в шоке, когда ему все это принесли!
Михаил Ходорковский в СИЗО №1 в основном не читал, а сам писал. Был он заключенным спокойным, неудобств никому не доставлял, только, говорят, грустил. Все рассказы про то, что сидел он в камере с ноутбуком, с коврами, телефонами, оказались чистейшим вымыслом. В этом изоляторе есть ВИП-заключенные (в смысле их статуса на воле), но нет ВИП-камер. Ни одной. Проверено и подтверждено членами Общественно-наблюдательной комиссии, которые с тех пор, как вступил в силу закон об общественном контроле, изучили здесь каждый угол.
Кстати, самое время рассказать про камеры. Они в основном рассчитаны на 3–4 человек, просторные, светлые. Вообще СИЗО №1, пожалуй, единственное, где соблюдаются нормы. В каждой камере есть холодильник и телевизор. Хотя нет, в двух «голубой ящик» отсутствует, и одна из них — где сидит «мятежный» заключенный Сергей Полонский. Вообще с появлением Полонского у сотрудников появилось немало головной боли, но они сами по этому поводу только шутят. Так вот, не так давно Сергей разбил телевизор, якобы защищаясь от сокамерника, который угрожал ему. Ущерб Полонский выплатил, но новый телевизор пока не купили. Бизнесмен по этому поводу очень печалится, пишет заявления, но, увы, безрезультатно.
— Нас в камере трое, и целые сутки вместе без телевизора очень тяжело, — сетует Полонский. — Хотя все равно я благодарен сотрудникам и самому СИЗО. Я здесь отдыхаю. Это почти идеальный изолятор. Я вот стихи даже написал:
СИЗО бывают всякие, но наше — номер первое,
И люди здесь особые, со статусом сидят.
Кто за убийство тяжкое,
кто за грабеж с насилием,
А кто и... просто так!
И в этом сложном домике
у всех нервишки слабые,
И только у начальника они как трос стальной.
И верные сотрудники с утра до ночи бегают,
И с каждым из нас возятся,
И иногда поэтому не хочется домой...
Про начальника изолятора можно отдельную повесть написать. Ответить на самый сложный вопрос он может строчками из Высоцкого, и вообще нет ни одной ситуации, решения которой бы начальник СИЗО Иван Павлович Прокопенко не нашел. Сам про себя он никому ничего и никогда не рассказывает. Но бывшие сотрудники знают много историй:
— Сидел у нас один киллер, на котором были десятки трупов. Огромный такой, бывший сотрудник спецслужб. Как только деньги в семье заканчивались, он шел, брал заказ и убивал без зазрения совести. Когда его приговорили к пожизненному заключению, он рыдал, как ребенок. Хотел руки на себя наложить. Говорил: «Это несправедливо! За что так много?!» Иван Павлович объяснил, за что. После этого киллера было не узнать. Осознание к нему пришло, и при этом он больше покончить с собой не пытался. Был случай, когда сидела здесь женщина-министр. Она такая была щепетильная, что вставала за час до общего подъема, чтобы привести себя в порядок, сделать прическу, накраситься. Но передачи ей никто не носил, а сами понимаете, нужны всякие женские вещи. И вот она мучилась прямо, но попросить напрямую не могла. Спрашиваешь у нее — молчит. Замкнутый круг. Иван Павлович поговорил с ней пять минут (сказал что-то вроде: «Даже английская королева нуждается в том, чтобы кто-то приносил ей новое нижнее белье»), и все решилось! Как он это умеет делать, мы сами не знаем.
Сколько слез арестантов вытер (образно говоря) Иван Павлович, скольких от петли спас — не сосчитать. Идеальный начальник идеального изолятора?
— Мы ему говорим: «Питание стало еще лучше, заключенные хвалят», а он на это: «Еще много над чем работать надо», — удивляется член ОНК Михаил Сенкевич.
Работать, правда, есть над чем — нет тут до сих пор спортзала (но обещают открыть в ближайшее время).
Больше всего изменился за последние пять лет контингент СИЗО №1. Раньше 90% — маньяки, убийцы, бандиты. Они, к слову, по-прежнему тут есть — 23-летний Дмитрий Колесников, которого подозревают в убийстве тещи и трех ее малолетних детей (он поджег коттедж в Химках и сам чуть не погиб; был в СИЗО до недавнего времени). Здесь же сейчас находятся экс-тюремщики «Матросской Тишины», подозреваемые в вымогательствах у заключенных. Но сейчас чуть ли не 90% — примета времени! — чиновников, бизнесменов, директоров крупных госкорпораций. Все они, конечно же, уверяют, что невиновны. Но адвокаты знают: если человека поместили в этот изолятор, все очень и очень серьезно.
Справка "МК"
«Хлопковое дело» — собирательное название для серии уголовных дел об экономических и коррупционных злоупотреблениях в Узбекской ССР, расследование которых проводилось в конце 1970-х — 1980-х годах. Вызвало большой общественный резонанс в СССР.