На углу Тверской и бульвара в доме ВТО — Всероссийского театрального общества, десятки лет жила до кончины «великая старуха» Малого театра Евдокия Турчанинова. Ее фамилия произошла от плененного турчонка, привезенного с войны родственником Льва Толстого, князем Волконским, женившим пленника на крепостной русской девушке. Отец дочерей Евдокии и Марии, капельдинер и кассир Малого театра, знавший закулисную жизнь — интриги, романы и измены, — не хотел видеть дочерей на сцене. Но обе стали актрисами: Мария — оперы, Евдокия — театра. В ее дневнике есть запись: «Не знаю, не могу точно определить, когда возникла у меня любовь к театру. Не усмотреть ее истоков, кажется, будто со мной родилась».
Вопреки воле отца, не завершив гимназию, юная Дуня поступила в училище Малого театра на курс внебрачного сына князя Гагарина — Александра Ленского, популярного актера и режиссера. Впервые вышла на сцену в «Воеводе» Островского в роли вдовы Ульяны. Воевода, по сюжету, обещав ей всяческие блага, наказал «беречь боярышню, от нее ни на шаг не отходить», охарактеризовав Ульяну словами:
Нравом ты свирепа,
Глядишь медведем, ни грозой, ни лаской —
Ничем не взять. Пили тебя на части —
Ты все свое. Ежовою щетиной
Ты обросла кругом. Не надо беса,
Когда ты здеся. Мне того и нужно.
Героиню со взглядом медведя в 21 год Турчанинова сыграла так хорошо, что, не дожидаясь, когда актриса простится с молодостью, ей поручали роли пожилых женщин. Директор императорских театров Владимир Теляковский, увидев в исполнении Турчаниновой старуху, задал руководству труппы вопрос: «Что же это творится в Малом театре: старухи играют молодых, а молодые старух?».
В первый сезон дали Евдокии роль Тани в «Плодах просвещения» Льва Толстого, представленной автором так: «Горничная, лет девятнадцати, энергичная, сильная, веселая и быстро изменяющая настроение девушка. В минуты сильного возбуждения, радости взвизгивает». Среди 33 действующих лиц, главных и второстепенных, Таня находилась в конце списка перед 1-м, 2-м и 3-м мужиком. Лев Толстой после спектакля, согласно мемуарам Александры Яблочкиной, «отметил Ленского, Федотову и еще ту молодую черноглазую актрису, которая играла роль Тани». То есть поставил дебютантку в один ряд с корифеями Малого театра.
В первый сезон 1891/1892 гг. Турчаниновой поручили 12 ролей, она играла и других молодых героинь — Липочку в пьесе «Свои люди — сочтемся» и Варвару в «Грозе». А всего, как подсчитали историки Малого театра, актриса сыграла в «доме Островского» 373 роли!
Евдокию Турчанинову, Варвару Рыжову и Александру Яблочкину за неувядаемое долголетие и яркий талант называли «великими старухами» Малого театра. Турчанинова прожила 93 года, Рыжова — 92, а Яблочкина без двух лет 100. Втроем в дни Отечественной войны они передали Красной Армии эскадрилью самолетов «Малый театр — фронту», сооруженную за пожертвованные драгоценности, которыми их одаривали в бенефисы горячие поклонники до октября 1917 года.
Тех, кто слышал Турчанинову, пленил ее чарующий голос, колорит, ритм, темп, которым она говорила. Его пытались описать современники, а сама она рассказывала: «Красоту мелодии речи я узнала от Медведевой и Федотовой (актрисы Малого театра, воспитавшие Ермолову и Яблочкину. — Л.К.). Пленившись этой простотой, я стала подражать ей, не учитывая, что простота — это огромное искусство, достигаемое упорным трудом. Я начала бормотать, что называется, «спустя рукава», радуясь, что говорю так «жизненно», и не думая о том, что говорю для зрителя в огромном зале театра, а не для себя. За эту вульгарную фальшивую «простоту», за непонимание я получила нагоняй от Ленского». И достигла в непростом учении совершенства. Ее голос остался в записях на радио, в инсценировках пьес Малого театра в кино.
Два года соседствовала Турчанинова на Страстном бульваре, 2, с Иваном Москвиным до его переезда в построенный по воле Сталина для актеров МХАТа монументальный дом в Глинищевском переулке. В его честь старинный Петров переулок переименовали в улицу Москвина, вернув прежнее название в 1994 году, когда в Художественном театре царили другие корифеи.
Старший сын московского часовщика Иван Москвин выступал под своей фамилией, младший сын, Михаил, — под псевдонимом Тарханова. Братья, как Турчанинова, родились актерами. В любительских спектаклях Ваню занимали в 14 лет. Москвин, ученик Немировича-Данченко, два года после выпуска играл в провинции, но, когда его учитель со Станиславским основали Художественный театр, они по настоянию Немировича назначили на главную роль в спектакле «Царь Федор Иоаннович» 24-летнего начинающего актера. Этим первым спектаклем началась история Художественного театра и слава Ивана Москвина.
После царя по формуле основателей театра: «Сегодня Гамлет — завтра статист» — ему приходилось играть второстепенных действующих лиц, но главные герои непременно доставались ему. Подобно Турчаниновой, Москвин завораживал голосом, владея «всем богатством русских интонаций, строил характер, играя речевыми изгибами, переменами звуковой окраски и темпа». Роль царя Федора Иоанновича Москвин исполнял и при советской власти, а всего сорок лет. По воспоминаниям известного артиста МХАТа и доктора искусствоведения Леонидова, «настоящий театрал» Сталин, став самодержцем в Кремле, «очень тепло отзывался об И.М.Москвине, исполнявшем в спектакле главную роль». Примерял роль царя вождь к себе, и игра актера не разочаровывала. На приеме в Большом Кремлевском дворце, как пишет Леонидов, «его участники под руководством Москвина пели старые солдатские песни».
До революции игрой Москвина на гастролях Малого театра в Киеве пленилась дочь профессора университета, гимназистка Алла Тарасова. В 1932 году она, самая красивая и популярная в СССР актриса Художественного театра, вышла замуж за пожилого Москвина, будучи на 24 года его моложе. В «Московской энциклопедии» утверждается, что Сталин «лично поздравил ее во время бракосочетания». В чем я сильно сомневаюсь.
Покровителю МХАТа очень нравились «Дни Турбиных» Михаила Булгакова, виденные им многократно, «раз 15 или 20», и, конечно, чудная Тарасова. Действие пьесы, как известно, происходит в Киеве, в семье офицеров-дворян. В сущности, в роли Елены Тальберг, будучи киевлянкой, дочерью дворян, женой и сестрой белых офицеров, выступавших против советской власти, Алла Тарасова играла саму себя.
Семь раз «товарищ Сталин» смотрел «Анну Каренину» в Малом театре, премьера инсценировки романа Толстого состоялась весной 1937 года. По воспоминаниям племянницы актрисы: «Другой такой премьеры в театре я не помню… Восхищение, цветы, поклонники. На спектакле было правительство во главе со Сталиным. После спектакля занавес поднимали много раз». Ее дополняет современное высказывание: «Она была первой актрисой страны. С этим бессмысленно спорить. Действительно кричали в зале: «Да здравствует Сталин! Да здравствует Тарасова!» — это цитата не из рецензии газеты «Правда» 1937 года. Это слова до недавних дней запускавшего в телеэфир свой «Серебряный шар» знатока истории театра Виталия Вульфа. Свое мнение о Тарасовой он подкрепил словами Бориса Пастернака:
То же бешенство риска,
Та же радость и боль,
Слили роль и артистку,
И артистку и роль.
Триумф «Анны Карениной» завершился указом, подписанным в Кремле, о присвоении Алле Константиновне Тарасовой почетного звания народной артистки СССР. В репутации былых кумиров в наши дни модно менять знаки с плюса на минус. Этот прием безуспешно пытались применить и к Тарасовой.
Жену и мужа в страшном 1937 году избрали депутатами Верховного Совета СССР. Тогда же Тарасова получила орден Трудового Красного Знамени. Стал народным артистом СССР и младший брат Москвина, Михаил Тарханов, давно принятый во МХАТ.
Однако осыпаемая наградами любимица народа и советской власти, заполняя со страхом анкеты, поминала одного родного брата. И умалчивала о другом брате, служившем в армии Деникина. О любимой сестре Елене сообщала, что жила во Франции и связи с семьей потеряны. Но в дни гастролей МХАТа в Париже, все в том же 1937 году, она нашла телефон Елены и связалась с ней. Увидели сестры друг друга на разных сторонах одной улицы. «Это было больно и ужасно. Так мы прошли три раза. Я шла, глотая слезы. Сердце разрывалось на части. Я боялась слежки. А еще что кто-нибудь узнает, что муж Леночки в Гражданскую войну воевал на стороне белых…» Это вам не выдуманная сцена свидания нелегала с женой в ресторане… Сын Тарасовой от первого юношеского брака с лейтенантом царского флота Алексей вспоминал: «Проходило время, а прошлые страхи всегда были с мамой… Но она их глубоко прятала в душе. И никогда не расставалась с крестиком, была глубоко верующим человеком…»
В «Последней жертве» Островского Москвин сыграл любовь с Тарасовой в 1944 году, когда их брак распался. Выступая с бригадой артистов Малого театра на фронте, Алла Константиновна в сорок пять лет влюбилась в летчика Александра Пронина, генерал-майора авиации, командовавшего штабами воздушных армий фронтов.
Годом Победы, 24 июня, датируется опубликованное письмо актрисы: «В моей личной жизни очень большая перемена, я ушла от Ивана Михайловича Москвина и вышла замуж за одного человека, военного, очень хорошего, и мы с ним чудесно живем. Все это было очень трудно, много я пережила, но сейчас уже все успокоилось, и мы очень, очень хорошо живем. Он все время был на фронте. Я к нему летала, но теперь война кончилась, и я жду его домой. Пишем мы друг другу каждый день, а раза два в неделю я с ним говорю лично по прямому проводу. В конце следующей недели он должен приехать. Получаю от него букеты роз каждую неделю самолетом. Так что романтики очень много, а это замечательно». Даже в наши дни при бешеных деньгах военными самолетами каждую неделю розы из-за границы в Москву влюбленные не присылают.
Проза жизни состояла в том, что у актрисы остался в первом браке сын, а у генерала росли два сына. Их они любили и не забывали.
…Аллу Тарасову я видел в «Трех сестрах» в 1951 году, когда она играла с Ангелиной Степановой и Ольгой Андровской. В благоговейной тишине зал внимал каждой реплике всех актеров и голосу бархатного тембра сестры Маши. Второй раз пьесу смотрел на Таганке, где запомнил не актеров, а то, как при словах Ирины: «В Москву! В Москву!» — внезапно раздвинулась, как занавес, стена нового здания театра Юрия Любимова, обнажив натуральную зимнюю Москву. Морозный воздух, ворвавшись в зал, застудил жену. Третий раз пошли с ней на «Три сестры» во МХАТ Олега Ефремова, когда разваливалась и страна, и театр. После первого отделения, где сестры мучились и мучили зал, ушли…
В семье бухгалтера московского банка явился на свет Михаил Яншин, поразившийся в детстве, как Алла Тарасова, игрой Ивана Москвина. В прошлом, как сейчас, служащие банков не бедствовали, Яншины покупали абонементы в Художественный театр и оперу Зимина, когда в ней пел Федор Шаляпин. Родители брали с собой сына. «В детстве, пожалуй, самое сильное впечатление произвел на меня Иван Михайлович Москвин в роли царя Федора, — вспоминал Яншин. — Меня поразили его мягкость, необыкновенная внутренняя чистота и прозрачность. Весь он был как иконописный». В «Царе Федоре Иоанновиче» молодой Яншин участвовал в эпизодической роли. Себя проявил вскоре в другой пьесе.
…Выступать Миша Яншин начал в школе, где учились одни мальчики, поэтому ему, круглолицему, курносому и маленького роста, поручали в «Женитьбе» и «Ревизоре» Гоголя женские роли. Он играл Агафью Тихоновну и Марью Антоновну. В судьбе мужчин 1902 года рождения сыграла решающую роль революция и Гражданская война. Студент Высшего технического училища уходит в Красную Армию, три года служит, а после демобилизации учится, но не на инженера. Товарищ, служивший в МХАТе, привел его в студию театра. Трагедийные стихи вызвали смех экзаменаторов. Попросили прочесть басню, и с тех пор судьба актера была решена.
Несколько лет в театре Яншин ничем не выделялся до тех пор, пока ему не дали роль «кузена из Житомира» — Лариосика в «Днях Турбиных». Перед премьерой Москвин напророчил: «Завтра ты проснешься знаменитым артистом». Мне повезло много раз видеть Лариосика в исполнении Евгения Леонова в Театре имени Станиславского, когда им руководил Яншин. (Студентов училища Гнесиных приглашали в статисты, и я стоял на сцене в шинели юнкера, болтал ногой в валенке, лежа на печке в штабе, и выносил на носилках гетмана Скоропадского.) После смерти Сталина давний запрет цензуры, разрешившей исполнять пьесу в единственном в СССР театре — МХАТе, Яншину удалось преодолеть. Он вновь с триумфом поставил многострадальный спектакль, не забытый Москвой. У дверей театра на улице Горького, ныне Тверской, как когда-то в Камергерском переулке, дежурила милиция, толпились люди, правдами и неправдами желавшие попасть в переполненный зал.
Как актер Евгений Леонов поначалу ничем не выделялся, как пишут, «подносил самовар» до тех пор, пока его не приблизил к себе Яншин, мучительно репетируя роль, как это делали основатели МХАТа. «Лариосик, конечно, смешон и простодушен, — писал Яншин, — но подчеркивать это мне не хотелось. Я видел его лирическим героем, и Михаил Афанасьевич с этим соглашался». Этого добивался и от Леонова, не щадя его самолюбие:
— Что вы бегаете как мышиный жеребчик? Что за страсть все изображать, наигрывать…
— Вы бы лучше научили меня, как надо играть, чем критиковать…
Яншин научил. Каждая реплика Лариосика—Леонова в зале вызывала умиление.
В Театре Станиславского пожилой Яншин влюбился в молодую актрису Нонну Мейер, на двадцать лет моложе его, и женился третий раз. Брак этот длился до конца его жизни.
Главный режиссер разных московских театров Яншин не порывал никогда со МХАТом. До войны поднял на ноги цыганский театр «Ромэн», там его женой стала дочь русского и цыганки красавица Надежда Киселева, всем известная под псевдонимом Ляли Черной. Она ушла от Яншина к его партнеру по сцене — Николаю Хмелеву, которому передал роль царя Федора Иоанновича. И этот гений театра жил в 20-е годы на Страстном бульваре, 6, до переезда в Глинищевский переулок.
Первый раз женился Яншин на актрисе студии МХАТ Веронике Полонской. Весной 1930 года ее сердце разрывалось между мужем и возлюбленным, Маяковским, умолявшим обвенчанную женщину немедленно выйти за него замуж. Последнее мучительное свидание в «комнатенке-лодочке» на Лубянке состоялось утром 14 апреля, когда в написанном заранее завещании-обращении к советскому правительству Вероника Витальевна Полонская называлась членом семьи наравне с Лилей Юрьевной Брик. Едва дверь коммунальной квартиры захлопнулась за бежавшей по лестнице Вероникой, раздался выстрел в сердце, и соседям показалось, что взорвался примус. Завещание не осталось тайной, его опубликовали. Брак распался три года спустя. На Страстном бульваре, 4, жил великий артист в середине 30-х годов.
Образ Михаила Яншина у меня перед глазами не на сцене. Вижу его, поглощенного скачками, у края дорожки Московского ипподрома с программкой заездов в руке.
Наверное, в игре ему везло больше, чем в любви.