Напомним, что городская программа комплексной реконструкции районов пятиэтажной застройки первого периода индустриального домостроения была разработана еще в 1995 году. Власти приняли решение снести все панельные дома серий К-7, 1605-АМ, 1-МГ300, II-32, II-35 и их модификации, а жильцов предполагалось переселить в современные новостройки. До 2011 года собственник квартиры в сносимом доме мог получить равнозначную квартиру с таким же количеством комнат и метражом не менее, чем в имеющемся жилье, либо денежную компенсацию в размере его полной стоимости. Поскольку квартиры в современных новостройках — больше, чем в «хрущобах», новое жилище получалось лучше прежнего. А наниматели жилья получали квартиры по социальной норме предоставления, то есть на одиноко проживающего человека полагалось 33 кв. м общей площади, на семью из двух человек — 42 кв. м, а на семью из трех и более человек — жилплощадь из расчета по 18 кв. м на человека. В семьях с разнополыми детьми мальчики-девочки получали разные комнаты, а очередники, проживающие в одном жилом помещении, но стоящие на очереди как разные семьи, могли обрести отдельную жилплощадь. Жителей коммуналок запрещалось переселять снова в коммуналки — им давали отдельные квартиры.
Однако 26 января 2011 года в закон города Москвы от 31 мая 2006 г. № 21 «Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве» были внесены поправки. Согласно им, при сносе старого дома и переселении очередники не могут улучшить жилищные условия вне очереди. А если очередь еще не подошла, то можно получить лишь квартиру, равнозначную занимаемому жилому помещению по общей площади. Если по старым правилам семья могла претендовать на переселение из «двушки» в «трешку», то теперь — опять же в «двушку». А обитателям комнат в коммуналках могут предложить всего лишь комнату в новой квартире.
Законодатели считают, что новые правила переселения предотвращают махинации со стороны жителей, которые для увеличения метража прописывали в квартиру множество родственников. Второй аргумент властей — защита прав очередников, которые в программах переселения не участвовали, но вынуждены были пропускать вперед переселенцев, получавших новые квартиры гораздо быстрее.
Однако большинство простых москвичей изменение правил переселения отнюдь не считают благом. 48% опрошенных заявили, что не считают существующую программу полезной для людей. Прежде всего респонденты недовольны тем, что людей ущемляют в квадратных метрах: «расширяться надо, а не тесниться по-старому». Многие граждане при этом вспомнили о положении детей: «дети, рожденные в тесноте, как будут жить?». А другие опрошенные отметили, что существующие условия переселения ущемляют социальные права человека: «все в нашей стране делается лишь для галочки»; «все идет на уничтожение нашего народа».
43% респондентов считают, что программа является благом. И объясняют свою позицию тем, что квартира в новом доме в любом случае лучше старой, просто потому что она новая: «в новом доме все новое, подъезды в хорошем состоянии, крыша не течет»; «новые окна и кухня большая». Более дотошные респонденты хоть и признали существующую программу благом, но с оговорками: «все будет хорошо, если квартира в моем районе».
Граждане, которые не смогли ответить однозначно, является ли существующая программа благом или нет, в основном уверены, что, во-первых, здесь многое зависит от везения, во-вторых, в программе есть и достоинства, и недостатки, а в-третьих, есть запросы конкретной семьи: кого-то все устраивает, а кого-то — нет.
Анализируя результаты опроса, социологи пришли к выводу, что даже те респонденты, которые в целом считают имеющуюся программу благом, делают при этом много оговорок. А многие просто доказывают своими ответами терпеливость русского народа, который соглашается хоть на что-то. Противники новых правил переселения высказываются недвусмысленно, а наиболее радикально настроенные москвичи выражают недовольство социальной политикой государства в целом. С ними можно соглашаться или не соглашаться, но тенденцию они отметили верную: социальная политика становится все менее сентиментальной и более жесткой.