Поздним вечером 29 июня 2019 года 38-летний безработный Антон Бережной коротал время у главного входа Курского вокзала с ножом в кармане и лениво сканировал взглядом спешащих по своим делам пассажиров. Вдруг его глаз остановился на необычной паре мужчин. В том, что это именно пара во всех смыслах слова, а не друзья-товарищи, родственники или сослуживцы, Бережной был просто-таки уверен. Дескать, выглядели мужики не по-мужски. Чувствительная натура не выдержала, и он набросился на геев с ножом. 47-летнему Роману Едалову лезвие вошло прямо в сердце, он умер на месте. Его партнеру Евгению Ефимову повезло куда больше. Нападавший его лишь поцарапал.
Улик против Бережного у следствия было хоть отбавляй. Нож есть, отпечатки пальцев на нем тоже. На ноже кровь погибшего и раненого. Показания выжившего в красках описывали случившийся кошмар. Запись с уличных камер видеонаблюдения очков поборнику традиционных ценностей тоже не прибавляла. Более того, нападавший частично признал вину. Правда, утверждал, что погибший сам напоролся на нож. Обвинение было предъявлено по двум статьям: «убийство» (статья 105 часть 1 УК РФ) и «побои» (статья 116 УК РФ). По первому пункту обвинения Бережному светило от 6 до 15 лет тюрьмы.
По словам выжившего Евгения Ефимова, нападавший выкрикивал оскорбления, связанные с сексуальной ориентацией пострадавших.
- В ходе судебного следствия стало очевидно, что конфликт был спровоцирован подсудимым, - заключил представитель потерпевших Артем Лапов, - Я убеждён, что именно такого, кровавого, сценария подсудимый и ожидал.
Гособвинитель в прениях призвал присяжных вынести обвинительный вердикт и подчеркнул, что виновный в смерти одного человека, и травмах другого (в том числе и душевных) должен понести соразмерное наказание. Хотя и усомнился в возможности говорить о соразмерности - ведь мать Романа Едалова никогда больше не увидит сына, который собой защищал друга.
На фоне всех представленных обвинением улик выводы присяжных прозвучали как гром среди ясного неба. На первый вопрос - «имело ли место преступление?» - они ответили утвердительно. На второй вопрос - «Совершил ли данное преступление подсудимый?» - присяжные ответили «нет».
То есть до вопроса о виновности даже дело не дошло. Преступление, то есть убийство, ведь именно о нем шла речь в поставленных перед коллегией вопросах, было. Но подсудимый, который кинулся с ножом и зарезал, его не совершал. Для человека без юридического образования такие выводы — нечто из области квантовой физики.
Понять такое невозможно. Юристы объясняют — опять в дело вклинились проблемы квалификации преступления. Как и в деле оправданного неделей ранее экс-владельца кондитерской фабрики «Меньшевик» Ильи Аверьянова, обвинение оказалось слишком сложным для присяжных и недостаточно стройным. В деле о нападении на гей-пару сработало то, что Антон Бережной отрицал умысел на убийство (как и бизнесмен Аверьянов с карабином наперевес) и просил переквалифицировать содеянное на причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего (статья 111 часть 4 УК РФ).
Линия защиты, надо признать, идеальная. Ведь присяжные в силу закона не имеют право изменить квалификацию преступления. Для них обвинение — что-то вроде комплексного обеда в столовой. Нельзя отказаться от компота или заменить борщ на лапшу. Можно либо согласиться с предъявленным обвинением, либо полностью его отвергнуть. Так что для адвокатов тут главное — разбить уверенность присяжных в том, что подсудимый сделал именно то, в чем его обвиняют. Напал? Да. С ножом? Еще как! Но не хотел убивать, погибший сам напоролся на нож. В конце концов, с царевичем Дмитрием же в XVI веке сработало? Вот и тут тоже.
В итоге с легкой руки народных судей человек, зарезавший одного насмерть и ранивший другого, может отделаться малой кровью. Коллегия присяжных признала его виновным только в побоях, а это до двух лет лишения свободы (само наказание еще не назначено).
Как такое вообще может быть? На что смотрят присяжные, если все доказательства вины подсудимого налицо? Сколько им нужно трупов, чтоб признать убийцу убийцей?
- При рассмотрении подобных дел суд присяжных в России не совсем подходящий инструмент, так как демократия большинства — это демократия эпохи Просвещения, - считает юрист ЛГБТ-группы «Стимул» Сергей Махорин, - Когда большинство людей могут быть гомофобны, выносятся подобные решения. Это срез общественного настроения.
Следуя этой логике, если потерпевший - гей, то не такой уж он и потерпевший. Всё как в басне Крылова «Волк и ягненок»: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Могут ли присяжные руководствоваться подобными суждениями и своим личным отношением к ЛГБТ, сидя в совещательной? Разумеется могут. Ведь даже профессиональным судьям закон предписывает выносить решения не только по закону, но и по внутреннему убеждению.
Для любого грамотного адвоката такой прецедент — хорошая методичка. Прежде чем отговаривать своего клиента от суда присяжных, стоит изучить срез общественного мнения. А еще освоить азы профайлинга и составить подробный портрет потерпевшего. Может он, с позиции общества, не такой уж и потерпевший, несмотря на нож в спине или пулю во лбу. Дело Аверьянова показало, что общество не любит коллекторов, особенно если они с Кавказа. Дело Бережного показало, что обществу не нравятся геи.
Присяжные — это судьи факта. А факты - упрямая вещь, в судебном процессе их нельзя делить на приятные и неприятные. Поэтому невольно задаешься вопросом: готово ли наше общество к такой форме правосудия? Когда народные судьи отдают предпочтение одним фактам, и в упор не видят другие.