В 90-х каждый раз при получении очередных платежек за коммунальные услуги мой дедушка-полковник садился за стол и педантично сверял количество потребленного за месяц газа и света с указанными на предмет соответствия. Мне тогда казалось это излишним, но история воровства 30 миллиардов рублей при распределении газа на Северном Кавказе говорит о том, что дедушка был прав.
Схем по хищению газа, как выясняется, может быть довольно много. Однако одной из самых «популярных», что показало дело Арашуковых, является та, при которой проданные «налево» объемы газа размазываются ровным слоем — по 100–200 рублей — среди потребления населению. И если эта практика долгие годы процветала на Северном Кавказе, вполне можно допустить, что и в других регионах-должниках она могла иметь место. А значит, «Газпрому» предстоит масштабная проверка всех подразделений «Межрегионгаза», ведь подобный уровень хищений позволяет задаться вопросом, насколько руководство компании контролирует происходящее? На мой взгляд, согласно любым неписаным правилам, Кириллу Селезневу как многолетнему руководителю «Межрегионгаза», несущему ответственность за происходящее, следовало бы написать заявление об отставке. Увы, подобные практики по выходу из репутационных рисков, видимо, не распространяются на «Газпром».
Помимо этого, РБК со ссылкой на источник, близкий к «Газпрому», предполагает, что есть еще три распространенные схемы хищения газа.
«Первая схема: заключение договора на заниженные объемы поставки с последующей фальсификацией данных о потреблении. Он заключается условно на 5 млн куб. м газа при реальном объеме потребления 10 млн куб. м. «Компания потребляет свои 10 млн кубов, после чего идет процесс сторнирования (отката обратно данных по счетчикам), и 5 млн кубов списываются», — объясняет источник. Однако эта схема сложная, для нее требуются манипуляции с узлами учета газа и привлечение инженеров-метрологов, которые отвечают за узлы учета газа, поэтому ее используют в исключительных случаях, отмечает собеседник РБК.
Вторая схема: коммерческая организация не вступает в официальные отношения с поставщиком газа, но осуществляет незаконную врезку в сети распределения по негласному согласованию с газовиками. «Как правило, это подземная врезка», — отмечает собеседник. «Такой схемой пользуются гостиницы, торговые центры и т.д.», — объясняет представитель газовой отрасли. По словам собеседника РБК, газовики смотрят расчетный объем потребления в год и получают, как правило, стоимость 50% расчетного объема.
Третья схема: для промышленных предприятий, которые потребляют больше всех энергии. Официально заключается договор с предприятием как с контрагентом. «Если у него потребление условные 10 млн кубов, договор заключается на 2–3 млн. Все официально: подключаются к сетям, устанавливают узлы учета газа. Но помимо этого газовики параллельно помогают сделать подземную незаконную врезку», — объясняет источник РБК. Получается две врезки — официальная и неофициальная — через узлы учета газа с идеальной документацией на 3 млн куб. м и незаконная на 7 млн куб. м».
Тот факт, что только сейчас удалось вскрыть эти многолетние схемы, по моему мнению, говорит многое о покровителях Арашукова, неоднократно выручавших его из очень непростых ситуаций еще в 2008-2011 годах. И сейчас, если бы не принципиальная позиция главы Чечни Рамзана Кадырова, не согласившегося платить по накрученным счетам 9 миллиардов рублей, то не известно, состоялся бы арест «газового короля» Кавказа. Считаю, что именно Кадыров запалил в деле Арашуковых «бикфордов шнур», совершив то, что было не по силам многим влиятельным лицам.
В день ареста сына Арашукова с визитом в Совете Федерации была делегация сенаторов во главе с председателем Сената Италии. Когда буквально на их глазах произошел арест самого молодого члена российского Сената, на их недоуменные взгляды можно было ответить только тем, что российский Парламент ничуть не хуже итальянского — в нем тоже есть представители всех страт общества. Сколько еще таких «арашуковых» осталось на местах? Сколько десятков и сотен миллиардов они умыкают каждый день? Хороший вопрос для Следственного комитета и Генеральной прокуратуры.
Олег Бондаренко, директор Фонда прогрессивной политики.