Топ-менеджер фирмы «Новит-Про» Валерий Пшеничный был задержан в середине января, сразу попал в питерское СИЗО №4. Следствие подозревало бизнесмена в завышении стоимости госконтракта Минобороны на разработку 3D-модели подводных лодок проекта «Варшавянка». Ущерб, по самым минимальным подсчетам, составил 100 миллионов рублей, а сам контракт был заключен больше чем на миллиард.
Пшеничного обнаружили мертвым в камере днем 5 февраля. Поскольку он находился там один, хотя раньше всегда был в компании сокамерников, это породило версию об убийстве.
— В этой камере сидели четыре человека, — рассказывает источник во ФСИН. — Двух утром увезли на суд, к третьему пришел адвокат, и его увели к нему на встречу. Так Пшеничный остался один на несколько часов. Но поскольку все должны были вернуться в камеру в этот же день, то подсаживать кого-то к нему не имело смысла и нахождение его в одиночестве в короткий промежуток не противоречит закону. Тем более что время от времени к глазку в двери камеры подходил сотрудник, как его называют, корпусной. С Пшеничным было все в порядке, он был жив.
Но когда привели от адвоката другого заключенного, открыли дверь камеры, то увидели страшную картину. Тело арестанта вынули из петли. С места изъяли кусок ткани от футболки с подворотом.
Этот коридор под видеонаблюдением, камера — нет. Прокуратура и следствие уже изъяли видеозапись коридора. Она непрерывная, посекундная. Видео не смонтированное и не порезанное на кусочки. На нем видно, что к двери никто, кроме сотрудника, не подходил (но и он только посмотрел в глазок, внутрь не заходил и дверь не открывал). То есть в камере Пшеничный был один. Сейчас запись окончательно проверят на подлинность, и если нет никакого технического воздействия и вмешательства, то в этом случае об убийстве речь не идет.
По словам сокамерников, у Пшеничного была сильная депрессия. Он говорил, что ему обещали, что не будут арестовывать, обещали «отмазать», а вышло — вон как... Повторял: «Никто не вписался и не помог». А накануне трагедии сказал своим сокамерникам фразу: «Меня все предали».