В стеклянном боксе в зале окружного военного суда заперт молодой человек с косой челкой, который вполне может сойти за подростка. Завидев журналистов, Вадим явно радуется вниманию к своей персоне, улыбается и машет рукой. Впрочем, заметно и сильное волнение: Осипов иногда встает без причины, увлеченно слушая показания свидетелей обвинения, иногда отвечает судье невпопад и заикается (позже молодой человек уточнил, что это у него врожденное).
Непривычная концентрация «людей в погонах» на заседании: обычно в суды ходят родные и близкие обвиняемых, но у Вадима Осипова их нет. Своего отца он никогда не знал, а мать скончалась в 2011 году. Воспитывался он в кадетском училище в Оренбурге. После поступил в Академию Можайского, но вскоре разочаровался: он мечтал о службе в разведке, со всем юношеским пылом хотел деятельно служить родине, а не оставаться на штабной работе, которая его, вероятно, ждала. «У меня сложилась такая ситуация, что мне нужно было искать место, где я был бы обеспечен. У военных все есть, квартиру им дают», - мельком рассказал он журналистам из-за стекла. И добавил «Я устал».
Все началось с теракта в метро 3 апреля: в городе подняли всех силовиков. Вадим Осипов, вдохновенный учебным спецкурсом «Антитеррор», в этот день оформил некий «листок», где был зарисован план захвата казармы. Дело было на лекции по истории, когда молодой человек, очевидно, скучал. Преподаватель заметил листовку и попытался отобрать, но получилось не сразу. После этого 4 апреля, Осипова отправили к психиатру (как он сам выразился, проверить, «нормальный я вообще или как». Оказалось, нормальный). А уже 5 апреля в казарму во Всеволожском районе Ленобласти пришел майор ФСБ Сергей Круть, чтобы «побеседовать» с Осиповым.
Майор Круть и подполковник ФСБ Поспелов — первые два свидетеля по делу курсанта, которых и допросили в среду вечером.
Первую беседу с курсантом Осиповым майор Круть описывает достаточно сухо:
- Мы беседовали долго, Осипов рассказывал мне о себе, о планах. Меня удивило в первую очередь хладнокровие, с которым он говорил об убийстве людей. В частности, он говорил, что убийство 11 человек – это очень мало, что террористы «плохо подготовились» (к теракту в петербургском метро – прим. А.С.) И так же хладнокровно он говорил об убийстве своих однокурсников в плане захвата казармы. Предполагалось, что все произойдет, когда учащихся выведут на построение на плац, где они утром поют гимн Российской Федерации. Осипов с подельником могли взломать оружейную комнату, вытащить оружие и расстрелять тех, кто на плацу.
У него был и план на случай, если ему удастся уйти: скрываться в деревне, колоть дрова, а после появиться в общественном месте, нарядившись, допустим, продавцом мороженого. Прийти с тележкой на праздник, одеться соответствующе ярко, а после уйти, оставив тележку, начиненную взрывчаткой. Все эти «планы» курсант якобы излагал спецслужбам охотно и даже, что называется, «с огоньком». «Осипов сказал, что давно об этом (плане захвата – прим. А.С.) думает, что это его тяготит и ему нужно высказаться. Катализатором стал теракт в метро. Я думаю, что я и стал тем человеком, которому он все высказал», - заметил Круть уже с более личной интонацией.
Затем последовал вызов в ФСБ, после чего Осипов в казарму уже не вернулся.
- Сыворотку правды давали? – неожиданно спросил майора судья.
- Ему предлагалась вода. Но я тоже пил из этой бутылки, обычная минеральная вода.
По словам майора, Осипова также интересовали истории о псковских подростках, совершивших двойное самоубийство осенью 2016 года, а перед этим стрелявших в сотрудников полиции, а также атака с массовым убийством в школе «Колумбайн». Он якобы даже «вербовал» однокурсников для реализации своих «планов». Далее Осипов сам рассказал майору, что у него в телефоне есть экстремистская книга, в которой рассказывается, как сделать бомбу из подручных средств. По словам сотрудников ФСБ, курсант прекрасно знал, что за подобные идеи ему грозит уголовная ответственность. По версии ФСБ, беседуя с сотрудником, Вадим знал, что интерес к нему проявлен не просто так. Круть подтвердил, что после теракта в метро начальство требовало от силовиков ежедневной отчетности. А за случай с Осиповым «взялись» как раз на этом фоне. Осипов, хоть и насторожился слегка, но подумал, что его вербуют в спецслужбы или вроде того. «Я думал, может, я смышленый, может, мне хотят как-то помочь, - говорил он в суде. - Я не мог даже представить, что вся эта ерунда заинтересует ФСБ в профессиональном плане. Не думал, что из-за какого-то листка может приехать целый сотрудник ФСБ».
В версии курсанта история с беседой и опросом выглядит несколько иначе. Он рассказал, что увидел в канцелярии казармы на четвертом этаже свой баул, вещи, которые сотрудник ФСБ предложил осмотреть. Когда Вадим попытался выяснить, с чем это связано, ему сказали, что «вопросы тут задает сотрудник ФСБ, а не курсант».
- Но потом он смягчился, сказал, что после теракта уже вторые сутки не спит, поэтому такой злой, а обычно он добрый, - рассказывает Осипов. – И еще сказал, что мне повезло, что ко мне отправили именно его. Мы разговаривали, я рассказал о своем желании поступить в разведку или десантные войска. Я сказал, что план я нарисовал после «Антитеррора» (курс в академии, очевидно, очень интересовавший Вадима – прим. А.С.). Я хотел показать уязвимые места в системе безопасности. Все эти шутки про то, как дать старшине в руки чайник со взрывчаткой, мы придумывали практически вместе с сотрудниками ФСБ, мне хотелось произвести на них впечатление, что ли. Когда майор Круть спросил меня о плане, я сначала не рассказывал особенно, а потом он сказал, что давно в спецслужбах, видел всякое, и я задумал впечатлить его, если расскажу, что пожестче. И книжку эту я сам ему показал у себя в телефоне, потому что так, как они искали, ее там никогда не найти» - почти с гордостью говорит Вадим.
Вторую беседу, так называемый опрос, в ФСБ уже задокументировали. И дали ознакомиться Осипову, чтобы он подписал. Даже дали поправить спорные моменты. Курсант потом заметил ,что понятия не имел, зачем эта бумага нужна и что поправлял в редакторе на компьютере грамматические ошибки, в частности, «тся» и «ться», не вчитываясь в содержание того, что он подписывал.
Майор Круть и подполковник Поспелов сходятся в мысли, что Осипов производил впечатление человека, для которого человеческая жизнь, в том числе его собственная, ничего не значит. По их мнению, для него единственная стоящая вещь – прославиться в жизни, сделать что-то такое, чтобы тебя запомнили. Как псковских подростков. «Я спрашивал его, почему не пошел в спорт? – дает показания подполковник Поспелов. – Ведь он гимнаст, у него второй или первый разряд по гимнастике». К слову о спорте – по словам адвоката сироты Виталия Черкасова, Вадим недавно снова начал упражняться в СИЗО, чтобы вернуться в привычно хорошую спортивную форму.
После сотрудников ФСБ суд приступил к допросу свидетелей — курсантов Академии. Негодование судьи очевидно вызывала сфера интересов молодого человека – теракты и убийства. Когда один из курсантов-свидетелей сказал, что в своей среде они обсуждали всякое-разное, но в основном службу (а не массовые убийства), судья выглядел почти удивленным. Казалось, суд считает, будто информацию о терактах нужно искать долго и тщательно, в то время как курсанты отвечали, что все эти кровавые истории они обсуждали после просмотра телевизионных новостей. К слову, если за свидетелями из спецслужб Вадим наблюдал с интересом, буквально вытянув шею, то во время дачи показаний друзьями по академии часто сидел, бросив голову на руки, не глядя на сокурсников. По его словам, ребята зачастую рассказывали о том, чего на самом деле не было.
- А кроме видео с терактами у вас в телефоне были какие-то ролики, например, эротического характера? – неожиданно поинтересовался судья. Несколько присутствующих курсантов-свидетелей покраснели. – Вы вообще девушек обсуждаете, или мальчиков, может, вы ими интересуетесь, сейчас уже всякое бывает…
- Ваша честь, казарма находится в лесу, там не очень-то девушек пообсуждаешь, там только мужчины в форме…
Уважаемый суд, кажется, пытался вывести молодых людей на признание в обсуждении и просмотре именно «эротических» видео, потому что одни смешные либо жестокие ролики в среде 19-летних ребят казались судье подозрительными. Один из курсантов рассказывал, как в казарме якобы «после допроса в ФСБ» Осипов сказал, что на этом самом допросе признался в желании взорвать Исаакиевский собор. Опять же, чтобы прославиться.
- Ваша честь, такого не могло быть. После допроса в ФСБ я не возвращался в казарму, а еще я никогда не видел Исаакиевский собор – я в Питере только в лесу был. - отреагировал Осипов.
Четко выяснить, пытался ли курсант «вербовать» однокурсников, из их показаний не удалось. По большей части, ребята сбивались и не помнили точно, о чем говорили и в каком контексте. Адвокат Виталий Черкасов полагает, что сотрудники ФСБ использовали против парня методы из своего «арсенала», а это,своего рода, запрещенные психологические приемы. Также защитник пытается навести суд на мысль, что ни к каким реальным действиям дальше фантазий и неуместных импровизаций в разговоре с сотрудниками спецслужб Осипов не готовился и реальных терактов совершать не намеревался.
А над Вадимом тем временем нависли обвинения по части 1 статьи 205.1 (содействие террористической деятельности) и в приготовлении к террористическому акту группой лиц по предварительному сговору с наступлением тяжких последствий и умышленным причинением смерти человеку (статья 205, часть 3, УК РФ). Предварительные оценки давать сложно, но 19-летнего курсанта-сироту, который и правда оказался смышленым (найденные им уязвимости в системе безопасности в казарме в итоге частично устранили) и который ни разу не видел Исаакиевский собор, живя под Петербургом, могут упрятать за решетку надолго.