«Событие казалось рутинным – открытие выставки фотографий России. Поэтому когда мужчина в черном костюме и галстуке вытащил оружие, я был просто ошеломлен и подумал, что это какой-то театральный прием.
Напротив, это было тщательно спланированное убийство, разыгравшееся прямо на глазах у меня и других людей, которые в испуге ползали в поисках укрытия. В то время как аккуратно одетый человек с короткой стрижкой расстреливал российского посла.
Выстрелы – по меньшей мере, восемь из них, – в чистой галерее прозвучали громко. Ад вырвался наружу. Люди кричали, прятались за колонны и под столами, распластывались по полу. Я был в испуге и замешательстве, но смог кое-как спрятаться за стеной и сделать свою работу: фотографировать.
...Я решил посетить открытие выставки просто потому что это было мне по пути – из офиса в Анкаре домой.
Когда я пришел, уже начались выступления. Когда российский посол Андрей Карлов начал выступать со своим обращением, я подошел поближе, чтобы сфотографировать его, полагая, что снимки будут полезны при иллюстрировании статей о турецко-российских отношениях.
Он говорил мягко и, – насколько я слышал, – с любовью о своей родине, временами делая паузы, чтобы переводчик передал его слова на турецком языке. Я вспоминаю, что подумал, каким спокойным и скромным он казался. Затем быстро, один за другим раздались выстрелы, среди присутствовавших началась паника. Тело посла упало на пол, в нескольких метрах от меня. Я не мог видеть кровь вокруг него; я думал, его ранили в спину. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать произошедшее: человек умер прямо передо мной; жизнь оборвалась на моих глазах.
...Сперва я не мог понять, что послужило мотивом стрелка. Я думал, он мог быть боевиком из Чечни. Но позднее люди рассказали, что он кричал о сирийском Алеппо.
…Он также кричал «Аллаху Акбар!», но я не понимал, что еще он говорил на арабском.
Стрелявший был на взводе. Он обошел тело посла, разбил несколько фотографий на стене.
Я, конечно же, был напуган, и знал, что мне грозит, если стрелок повернется в мою сторону. Но я все же немного приблизился к нему, и снял его в тот момент, когда он угрожал своим отчаявшимся пленникам.
И вот о чем я думал: «Я здесь, даже если меня ранят или убьют, я журналист. Я должен выполнять свою работу. Я могу сбежать, не сделав ни одного снимка... Но будет ли это достаточным ответом, если люди потом спросят меня: «Почему ты не фотографировал?».
Я даже подумал о моих друзьях и коллегах, работавших в конфликтных регионах и погибших при выполнении работы за эти годы. Пока эти мысли проносились в моей голове, я увидел, что стрелявший был в возбужденном состоянии – и, что странно, он все же сохранял самоконтроль. Он кричал на каждого, кто пытался встать. Охранники приказали нам освободить холл и мы выбежали. Вскоре прибыли бронемашины и автомобили скорой помощи, началась полицейская операция. Вооруженный мужчина был убит в перестрелке. Когда я вернулся в офис, чтобы поработать с фотографиями, я был шокирован, увидев, что стрелок стоял за послом, пока тот выступал. Как друг или как телохранитель».