На страничке в соцсети Виктории Прасоловой теперь статус: «Я знаю, ты всегда будешь со мной». Так она попрощалась с супругом Романом Тилой, который официально еще числится пропавшим без вести.
По словам женщины, о причинах трагедии выжившие шахтеры не станут говорить вслух, боятся потерять работу.
Зато Виктории скрывать больше нечего.
— Возможно было избежать трагедии?
— Конечно, возможно. Ребята ведь знали, какая обстановка в шахте. И о превышении нормы метана все были в курсе. Вечером, за день до трагедии, муж признался мне: «Викуш, мы работаем на грани жизни и смерти. У нас метан зашкаливает». А на следующий день он вышел на смену. Как оказалось, последнюю в его жизни.
— Горняки докладывали руководству о ситуации в шахте?
— Конечно. Но руководство закрывало на это глаза. Ребята постоянно жаловались, демонстрировали начальникам показатели датчиков. Это длилось больше месяца. Понятно было, что рано или поздно рванет. Мой Ромка лично подходил к высокому руководству, твердил ему про метан. Коллеги Ромы его поддерживали, говорили, что ситуация небезопасная под землей. Начальство лишь отмахивалось. Шахтерам велели заклеивать датчики, класть их на землю, чем-то накрывать, чтобы не пищали. Так и приказывали: «Что хотите делайте с датчиками, но в шахту вы обязаны спуститься».
— Если сами шахтеры понимали, что ситуация на грани, почему не увольнялись?
— Из-за денег держались за работу. В Воркуте хорошо платят только шахтерам и военным.
— Выходит, никакая другая зарплата в Воркуте несопоставима с заработками шахтеров?
— Даже сравнивать смешно. Судите сами. Если есть план, то шахтеры получали до 80 тысяч рублей. Без плана зарабатывали 30–50 тысяч. На других предприятиях больше 15–20 тысяч не платят.
— По какому графику работали шахтеры «Северной»?
— Мой Рома уходил в 9.30 утра, возвращался в 9 вечера. И так каждый день. Иногда работал в ночные смены. Шахта не простаивала ни днем, ни ночью.
— Вы помните ваш последний разговор с Романом. Предчувствие беды было?
— Я все помню. Никаких предчувствий не было. Только накануне вечером он был немного тревожным, вот когда рассказывал, в каких условиях работает. Но утром встал, собрался и спокойно ушел.
— Вы не пытались отговорить мужа от опасной работы?
— Все мы, когда читаем про происшествия, уверены, с нами такое точно не случится. Вот и я была уверена.
— Роман был верующим?
— В церковь не ходил, но крестик всегда был при нем. Не снимал он его никогда.
— Когда вы поняли, что шансов на спасение супруга нет?
— Коллеги Романа, которым удалось спастись сразу, сказали, что шансов выжить у остальных нет. Но все эти разговоры передавали нам через друзей, знакомых. Спасшимся шахтерам закрыли рты, велели никому ничего не рассказывать под угрозой увольнения. А через три дня после аварии, в воскресенье, к нам домой приехали представители шахты. Они прямо заявили, что надежды на спасение мужа у меня больше нет. Принесли огромный список документов, которые мне надо собрать, чтобы получить копеечку. Сами они бумажной волокитой заниматься не станут.
— О каких суммах идет речь?
— Родственникам погибших обещали выплатить от миллиона рублей до пяти, в зависимости от того, у кого сколько детей в семье осталось.
— У вас сколько детей?
— У нас двое детей. Первый ребенок у меня от первого брака. С Ромой мы недавно поженились. Нашей малышке всего полгода. Ромка ведь совсем молодой был, ему 33 года. Он только жить начинал. Только счастье мы обрели.
— Роман давно работал на шахте?
— Почти четыре года. Он ведь никогда раньше не мечтал об этой профессии. Занимался совсем другим делом. Но когда понял, что семью можно прокормить, только если будешь спускаться под землю, пошел на «Северную». Специально на шахтера он не обучался. Да там этого и не надо. Главное, чтобы здоровье было в норме.
— Как я понимаю, шахта «Северная» считалась в Воркуте самой престижной, там были самые большие зарплаты, за ее состоянием следили, ремонтировали?
— Ничего там никогда не чинили. Просто там добывали очень ценный уголь, потому шахта считалась самой крутой в городе. Добытый уголь отправляли на экспорт. Такого угля больше нет нигде в мире. Он отливает серебром, подходит для выплавки стали.
— Есть шансы, что хотя бы тела погибших шахтеров достанут?
— Нам поступает информация, что нечего там уже доставать. Тела сгорели. Но тем не менее нам обещали, что в течение двух недель на шахте каким-то образом постараются ликвидировать пожар и его последствия, чтобы останки достать. Хоть чего-то похоронить.
— Ходят слухи, что шахту зальют...
— Да, такие разговоры тоже ведутся. Но нам об этом не станут докладывать. Там неизбежная ситуация, потушить пожар не удается. Но вы поймите, затопить такую шахту — значит, потерять огромные деньги. Думаю, начальство будет спасать шахту любыми силами, пока есть возможность.
— Если затопят шахту, то и останки погибших тоже не извлекут?
— Да. Затопить шахту — значит, похоронить ее. В свое время так же у нас залили шахту «Центральная». Там тоже погибли люди. Никаких останков не достали. В тундре народ установил символическую братскую могилку. Поставили камень. Выбили на нем имена погибших шахтеров. И все.
— Вы теперь сидите и ждете, что же будет дальше?
— Мне уже ждать нечего. Я сижу и думаю, как мне жить дальше. Собираюсь с силами. Сейчас поеду на шахту, буду требовать, чтобы мне вернули личные вещи Ромы.
— Что сейчас происходит около шахты?
— После случившегося туда приезжали родственники тех шахтеров, о чьей судьбе еще было неизвестно. Для нас организовывали какие-то непонятные собрания, где толком ничего узнать было невозможно. Мы задавали вопросы, но нам никто ничего не отвечал, хотя мы уже все знали. Сейчас уже объявили: «На шахту можете не приезжать, собраний больше никаких не будет».
«Когда муж уходил на работу, я никогда не была уверена, что он вернется»
Воркута — маленький город, куда не ломятся туристы. Убитые дороги, обшарпанные дома. Тем не менее в городе везде висят плакаты с лозунгом: «Воркута — столица мира». Такая же надпись украшает сувенирную продукцию. Обойти город не спеша можно за полдня. Градообразующих предприятий, кроме шахт, нет. Большая половина мужского населения трудится в шахтах. По статистике, каждый четвертый шахтер имеет ту или иную группу инвалидности. Средняя продолжительность жизни мужчин — 46 лет.
— Мой муж много лет работал на шахте «Северная», — рассказывает Ирина Кравцова. — Шахтерский труд всегда считался тяжелым и опасным. Воркутинский уголь самый взрывоопасный. Воркута на половину состоит из шахтерских кладбищ. Зарплата супруга составляла 50 тысяч рублей. Когда он уходил на работу, я никогда не была уверена, вернется он или нет. Боялась телефонного звонка, не спала ночами. Такой страх преследует всех жен шахтеров.
— На шахте «Северная» люди работали на износ. Это правда?
— По закону люди на шахте должны работать не более 6 часов. Затем шахту нужно проветривать от скопления газа. Например, если датчики газа показывали превышение, в этом случае необходимо всех людей вывести из шахты и начать проветривание. Но тогда никто не заплатит за этот день. Поэтому шахтеры об этом не сообщали руководству. Если и сообщали, то начальство все равно заставляло парней работать, обещая повышенный заработок. После того как «Воркутауголь» выкупила организация «Северсталь», графики начали меняться. Муж рассказывал, что руководство вообще хотело перевести всех на 12-часовой рабочий день. Видимо, перевели. Но на шахте этого делать никак нельзя было.
— И все-таки шансы выжить под землей у людей были?
— Шансов выжить не было никаких. Об этом знали все шахтеры и их жены. Люди оказались в замкнутом пространстве, в темноте, без еды, воды. Когда происходит взрыв, идет обрушение кровли и заваливает людей, оборудование. А потом еще и пожар.
— С собой под землю шахтеры не берут воду?
— Они берут с собой тормозки из дома, но оставляют их на поверхности в сейфе. Едят и пьют, когда выезжают из шахты.
— У них еще были с собой «самоспасатели»? Что это?
— Самоспасатель — запас кислорода — металлический ящик со шлангом. Но его хватает на 40 минут, если идти быстрым шагом. Если находиться на одном месте, то хватит на один день, потом его нужно подзаряжать. Но я слышала, что эти «спасатели» не всегда находились в рабочем состоянии. Сейчас выжившие шахтеры молчат о случившемся. Хотя им есть что поведать. Для них сейчас самое страшное — остаться без работы. Дело в том, что лет 15 назад в городе действовали 13 шахт, тогда сразу создавались рабочие поселки для семей шахтеров. Но со временем, после взрывов, шахты закрывались, а вместе с ними и поселки умирали. Сейчас в городе осталось всего 4 шахты. И мечта каждого мужчины Воркуты — устроиться туда. Цены в Воркуте на все очень высокие. Как правило, в шахтерских семьях много детей, жены в большинстве не работают. А прокормить большую семью могут только шахтеры.
— Как вы думаете, кого могут наказать за случившееся?
— В данном случае будет создана комиссия по расследованию взрывов, но, скорее всего, все спишут на погибших, тем более среди них — заместитель руководителя по производству. А руководство «Северной» просто переведут на другие шахты. Три года назад был взрыв на «Воркутинской». Тогда погибли 19 человек. Никого не привлекли к уголовной ответственности. Дело замяли. Начальника по технике безопасности перевели на «Северную». Я была тогда на похоронах и видела глаза женщин, потерявших своих мужей, детей. Им тогда много что обещали — деньги, жилье. Но жилье так и не предоставили. Многие ходят на прием к мэру, все ждут. И замуж повторно выйти нельзя. Непринято это в шахтерских семьях. Думаю, сейчас всем женщинам выплатят по 2 миллиона — и на этом все закончится. А жены и матери будут оплакивать своих близких всю жизнь.
«Погибли в основном те, кто получал самую маленькую зарплату»
Глава МЧС Владимир Пучков заявил, что у 26 горняков, заблокированных на шахте «Северная» в Воркуте, не было шансов выжить. По словам министра, на участке, где находились шахтеры, была высокая температура и не было кислорода. Новый взрыв, жертвами которого стали спасатели, произошел именно на этом участке.
Шахтеры, которые работали на «Северной», согласились поговорить с нами на условиях анонимности.
— Версия трагедии одна — внезапный выброс, потом взрыв накопившегося метана. Никаких терактов, инопланетян и зеленых человечков, — начал беседу Максим.
— Правда, что шахтеры получают в Воркуте прилично?
— Заработок проходчиков колеблется от 65 тысяч рублей до 85. Добытчиков — от 73 до 100. 80% шахтеров — это «подземники», вспомогательная сила. Они получают от 34 до 37 тысяч рублей. Если выходить на дополнительные смены, можно насобирать 40–42 тысячи. Но если раньше «вспомогаловка» не лезла ни в лаву, ни в забой, то сейчас ребята работают наравне с «добычей» и «проходкой», идут и в лаву, и в забой, занимаются доставкой, монтажом и вспомогательными работами за 40 тысяч. Большинство погибших — именно эти ребята. Так что не за такие уж огромные деньги они рисковали.
— За 40 тысяч мужчины могли бы найти себе и другую, менее опасную работу?
— Другая работа в городе — это либо охрана, ЖЭК, ТЭЦ, ЦВК, где народу уже и так хватает. Там получают 30–35 тысяч, но не стабильно. На шахте платили стабильно.
— Техника безопасности в шахте «Северная» не соблюдалась совсем?
— Техника безопасности была не на нуле, она зиждилась на деньгах. Нужны были деньги — приходилось нарушать ТБ. Сами работники участка отключали датчики метана. Это не тот случай, когда шахтер увидел превышение по газу, взял и нарушил. Это тот момент, когда о превышении знало руководство, но не желало останавливать процесса добычи угля. Отсюда и отсутствие приказа о прекращении работ на время устранения проблемы.
— Как вы думаете, шахтеров можно было спасти?
— Спасатели сразу сказали — шансов нет. Но тем не менее на протяжении двух дней к шахте привозили спасателей с лопатами, ломами, носилками. Спасатели тоже шли на риск.
— Третий взрыв, когда погибли спасатели, можно было предугадать?
— Вряд ли. Со спасателями погиб мой знакомый, Сашка Адамов, совсем молодой парень. Его отправили в шахту как пушечное мясо. Он был машинистом, а в этот раз сопровождал группу горноспасателей.
Свое мнение по этому поводу высказал еще один человек, имеющий отношение к горнодобывающей промышленности.
— «Северная» — загазованная шахта, прошедшая через аналогичное горе несколько лет назад. Руководители тогда не научились на ошибках. Как и все остальные шахты, которые работали нормально до того момента, пока руководство не начало добывать не уголь, а деньги. Воркутинские шахты на протяжении десятков лет забирают человеческие жизни. Шахты ликвидируются, затапливаются. С каждым годом производительность труда должна повышаться — таково основное требование руководства шахт. Но никто не хочет обращать внимание на жалобы персонала, техническое состояние оборудования и соблюдение правил техники безопасности и охраны труда. Ведь если делать все по уму, то на это уйдут большие деньги. А на любые жалобы шахтеров всегда одна реакция: «Никто тебя тут не держит».
«Горняков под страхом увольнения заставляли ставить подписи, что датчики в норме»
Дочь и супруга погибшего Вячеслава Трясухо сегодня бьют во все колокола.
Наталья и Дарья с первого дня трагедии не сидели сложа руки. Всю информацию они выкладывали в Интернет.
— Днем 25 февраля произошел взрыв на шахте «Северная». Там находился мой отец Трясухо Вячеслав Николаевич. Он работал на 12-м участке, главным подземным электрослесарем. — говорит Дарья. — Мы с мамой сразу выехали на место трагедии. Вечером состоялось собрание. Перед нами отчитывались какие-то люди. Но не было ни одного представителя шахты «Северная». Все молчали и твердили одно — поисковые работы ведутся. До трагедии всю последнюю неделю мой отец повторял, что в шахте сильная загазованность, повышен процент метана. На собрании то же самое подтвердили и другие родственники шахтеров. Затем мне стали анонимно писать в соцсетях шахтеры, что происходило на «Северной». Шахтеры говорили, что датчики на стенах шахты шкалили, начальство просило прятать датчики, накрывать фуфайками. Датчики, который каждый шахтер носил с собой, пищали. На вопрос одного работника руководству: «Почему мы продолжаем работать в такой обстановке?», — ему ответили: «Всегда так работали». Лишь один шахтер отказался выходить на смену. Его тогда перевели на шахту «Воркутинская», чтобы много не болтал.
Далее собеседница приводит монологи людей, сотрудников шахты, которые остались у нее в соцсетях.
«Я из-за метана на верхнем сопряжении падал в обморок. Начальство просило нас спрятать датчики. Все подчинялись. Когда я начал возмущаться, мне предложили уволиться. Желающих на мое место было полно. Я перевелся на другую шахту».
Вот откровение еще одного шахтера.
«Я сидел в лаве, и за полчаса показатели датчика менялись с 1% до 2,55. Я указал это начальнику и спросил, почему работа продолжается? Мне было сказано: «Работай дальше». Позже я заявил бригадиру, что при превышении метана работать отказываюсь. А потом мне рассказывали старожилы, что показатели датчика и до 6% доходили при норме в 1%. Известно, что местное скопление метана в очистном забое не должно превышать 2%, если выше — должны прекращаться работы».
По словам Дарьи, начальство вынуждало шахтеров по окончании смены ставить свою подпись на бумагах, где выставлялись сведения о датчиках. Везде — показатели в норме.
— Три года назад была такая же ситуация на шахте «Воркутинская», главный по ТБ не был наказан, а переведен на шахту «Северная». Но после этой трагедии мы не увидели его на собрании, — вспоминает собеседница. — Моя семья осталась без человека, который ради нас лез в эту шахту, чтобы кормить, одевать и дать нам образование. За моим отцом мы все себя чувствовали как за каменной стеной. И что нам теперь делать?
Соглашается с Дарьей и Елена. Ее муж работал на шахте «Северная».
— Мой бывший супруг там работал на 12-м участке. В тот роковой день взял отгул. Он считает, что все случилось из-за жадности начальства. В какой-то момент руководство начало прилично экономить на безопасности. Горняков вообще не должны были спускать в шахты, если повышенная загазованность и повышенный процент метана. Но деньги капали каждую минуту, нельзя было остановить предприятие, легче закопать или накрыть датчики робой. Каждый день наши мужчины спускались в шахту как на верную смерть. По словам моего мужа, шли туда с молитвой. Сейчас всю вину, скорее всего, свалят на того, кто уже погиб, или найдут козла отпущения. Он немного отсидит, выйдет, и все забудут трагедию. Только наших друзей, родных и близких уже не вернуть.
Читайте материал: Мордашов отверг информацию о закапывании датчиков на шахте "Северная"