— Анатолий Николаевич, знаю, что вы попадали в подобную ситуацию. Расскажите, как все происходило.
— Это было в 86-м году, когда мы летели в Ле Бурже для демонстрации там нашего самолета «Ил-76». Где-то в 180 км от аэропорта мы запросили снижение, как предполагал график нашего следования. Но диспетчер направил нас в зону ожидания. Это такой участок, где самолет, скажем, может переждать 4 минуты. Там предполагается минута полета в одном направлении, разворот, минута в другом направлении и так далее. В это время я увидел на индикаторе мощную грозовую засветку в этой самой зоне. Я спросил у диспетчера, нельзя ли ее обойти. Ответ был: нет, следуйте в эту точку. И когда мы уже были в зоне, произошел мощный разряд молнии по фюзеляжу в районе левого борта, ниже форточки командира.
— Что вы почувствовали?
— Экипаж увидел мощный грозовой разряд, вспышку.
— А какая-то тряска была?
— Ничего необычного — болтанка, когда проходишь облака, и так есть.
— А что было с вашим самолетом?
— Самолеты, которые создавали в СССР, — «тушки», «Илы» — производились по нормам, которые и сейчас для них существуют. В воздухе всегда есть заряды, и по нашим нормам у этих самолетов предусмотрены токосъемники. Их устанавливают в разных частях самолета. Токосъемник представляет собой стержень диаметром 10–12 миллиметров с металлической щеткой, чтобы по нему заряд «стекал». На нашем «Ил-76» таких было 32. Уже на земле мы обнаружили, что все они срезаны, как автогеном, а в месте попадания молнии осталось большое желтое пятно. Но ни одна из систем самолета не была повреждена. Но в самолете обязательно должна проверяться электромагнитная совместимость разных систем.
— Самолет президента Франции все-таки заменили на другой. Почему?
— Мог произойти отказ каких-то систем. Я не исключаю, что к катастрофе в Джакарте мог привести мощный удар молнии. На разбившемся «Суперджете» стояла навигационная система, разработанная Францией, он на 85% состоит из зарубежных комплектующих. И молния могла привести к выходу из строя части электрооборудования.
— То есть получается, что молния может быть опасной, если это не наш самолет?
— Необходимо возрождать бывший советский авиапром с его требованиями к безопасности. А у нас даже рейсовых пилотов, которые пытаются выразить свое отношение к безопасности полетов, увольняют и заносят в «черный список».
МЕЖДУ ТЕМ
В Индонезии на месте крушения российского самолета Superjet 100 обнаружены «черные ящики». И в ряде СМИ появилось сообщение, претендующее на сенсацию: «Власти Индонезии отказались передать России бортовые самописцы с российского самолета SSJ 100, разбившегося на острове Ява». Однако международные правила предписывают проводить расследование авиакатастрофы в той стране, где произошло крушение самолета. И расшифровкой «черных ящиков» польского «Ту-154», разбившегося под Смоленском, тоже согласно международным правилам, занимались российские авиаструктуры. И теперь, рассказал «МК» один польский журналист, предложение российской стороны передать ей «черные ящики» с SSJ 100 для расшифровки вызвало бурную реакцию некоторых представителей польской оппозиции. Они заявили, что в таком случае Москва тоже обязана передать «черные ящики» с президентского «Ту-154» Польше.
Судя по всему, вопрос о том, кому заниматься расшифровкой «черных ящиков» SSJ 100, как и в случае с польским самолетом, упирается в проблему доверия либо недоверия неким структурам, заинтересованным в конкретных выводах следствия. При этом для расшифровки данных будет все же использоваться российское оборудование.