Напомним, самоподъемная буровая установка «Кольская», которую буксировали с Камчатки ледокол «Магадан» и буксир «Нефтегаз-55», затонула 18 декабря в 200 километрах от мыса Терпения на Сахалине, попав в шторм. Экипажам «Магадана» и «Нефтегаза-55» удалось поднять из ледяной воды 14 человек из 67 находившихся на «Кольской». В следующие сутки, к середине дня понедельника, обнаружено 11 тел погибших и несколько пустых спасательных средств.
Руководитель Дальневосточного регионального центра МЧС Александр Соловьев скептически оценивает вероятность обнаружить выживших в ледяной воде. В ближайшие сутки погода в районе вновь испортится — и тогда шансов найти даже тела погибших уже не останется.
СК уже полным ходом ведет расследование, свои комиссии создали Дальневосточная транспортная прокуратура и Ространснадзор. Скорее всего, у специалистов будет возможность точно установить причины бедствия и восстановить картину гибели «Кольской» — спасенные 14 человек и экипажи буксировавших платформу судов смогут дать исчерпывающие показания.
Из спасенных трое человек пока остаются на ледоколе «Магадан». Среди них — 51-летний Анатолий Кумуков, которому чудом удалось выжить во время стихии. Из ледяной воды в первый день операции Анатолия вытащили последним.
— Мы всегда знали, что брат в рубашке родился, — радуется сестра Анатолия Светлана Волкова. — Но воспринимали это скорее как семейное предание. Только сейчас понимаем, что высшие силы действительно взяли его под крыло.
На «Кольской» Анатолий начинал трудиться еще десять лет назад, но после одного из ЧП (тогда в Северном Ледовитом океане у платформы оторвало «лапу») решил найти новое место работы.
— Толя — настоящий моряк, на суше он чувствует себя не в своей тарелке, поэтому чуть погодя устроился на рыболовный траулер, — говорит женщина. — Объездил полмира: Испанию, Скандинавию... Потом некоторое время работал на буровой в Новом Уренгое. А этим летом брату предложили вернуться на «Кольскую».
Сейчас женщина вспоминает, что, уходя в море в сентябре, Анатолий обмолвился: «Все, последний раз на этой платформе поработаю... и довольно». Услышав сообщения об аварии на буровой, Светлана первым делом позвонила жене Анатолия в Мурманск. Женщины обрывали телефон «горячей линии», звонили во все больницы, пока наконец не услышали в трубке заветное: «Я живой, все хорошо...»
— Меня не было в тот момент дома, я как раз пошла свечку в церковь поставить, трубку взял сын, — рассказывает супруга Анатолия Лариса. — Толя успел сказать всего несколько фраз: что он чувствует себя нормально, примерно через два дня будет на суше. Но даже услышать его голос — уже счастье.
Удалось спастись и 38-летнему помощнику бурильщика Ивану Мишиневу, который сейчас находится в больнице. Едва оказавшись на суше, мужчина позвонил жене в Москву и лучшим друзьям, которых он оставил на Дальнем Востоке (в столицу Иван перебрался лишь пару лет назад, когда купил здесь квартиру). «Ванька, как всегда, даже в такой сложной ситуации попытался всех нас успокоить. Хотя по голосу чувствовалось, как ему трудно», — говорит друг Мишинева Игорь Витохин.
«Молитесь, чтобы Юра был жив...» — этот статус на своей страничке в соцсети установила Надежда Коровкина, супруга старшего электрика Юрия Коровкина. До настоящего момента мужчина числится пропавшим без вести. Для Юрия это был всего второй рейс на платформе. В Мурманске его дожидаются супруга и двое детей — младшая дочка в этом году пошла в первый класс. За несколько минут до подписания номера Надежда сменила статус на своей страничке в соцсети: «Господи, верни мне Юру, пожалуйста...»
Нет никаких вестей и о судьбе помощника капитана по радиоэлектронике Игоря Большакова. «Он как раз должен был смениться, они для этого и шли на Сахалин. Стихия сделала свое дело. Но мы будем надеяться до последнего», — переживают друзья Игоря.
Перед выходом в рейс на своей страничке в соцсети Игорь оставил сообщение: «Жизнь бьет ключом, но уклоняться пока получается...»
Максим Аксютич. 30 лет. Механик. Фамилия этого молодого человека — в списке пропавших без вести. А дома, в Мурманске, вестей от него ждет мама Вера Ивановна. Не сдерживая слез, женщина говорит: «Ждать буду до последнего. Мне больше ничего не остается. Не вернется Максимка, и мне тогда жить незачем...»
Вот уже двое суток Вера Ивановна не выходит из дома. Она практически не выпускает из рук телефонную трубку. Звонит знакомым, держит связь с мурманской больницей. «Аксютич не поступал?» — этот вопрос женщина задает врачам уже сотый раз.
— Максим — единственный сын Веры, — рассказала нам знакомая семьи. — Она только им и жила. Отец давно ушел из семьи, переехал в Санкт-Петербург. Мать сама поднимала ребенка. И, поверьте, она вырастила из Максима достойного человека. Парень школу чуть ли не с отличием закончил, потом поступил в Государственную морскую академию имени Макарова. Ему предлагали перебраться в Москву, сулили хорошую работу, но Максим не мог бросить маму и предпочел работу поближе к дому. Правда, бывало, на месяц уходил, но потом долгое время от матери — ни на шаг!
— У нас каждый второй пацан в Мурманске связал свою жизнь с морем. Это считается в порядке вещей. Вот и Максим часто повторял: «Мама, ты за меня не беспокойся — это самолеты падают, поезда сходят с рельсов, а на воде ничего не случится — в крайнем случае выплыву...», — продолжает собеседница. — Максим считался хорошим специалистом в своей области, зарплата у него была высокая, собственно, поэтому он не бросал работу — ведь только благодаря ему семья жила в достатке. Когда Вера вышла на пенсию, так ее сын делал все, чтобы мать ни в чем не нуждалась. Можно сказать, для нее он и работал. Видели бы вы, какие он подарки ей дарил на праздники! Цветы в доме всегда стояли! Правда, она его постоянно корила, говорила, мол, нашел бы себе девушку, а то я и внуков понянчить не успею. Максим отшучивался: «Рано еще, вот денег подзаработаю, тогда и о семье подумаю».
На момент подписания номера о судьбе Максима Аксютича ничего не было известно.
* * *
Бурильщик, в течение многих лет проработавший на платформе, аналогичной «Кольской», пояснил «МК», что после окончания работ большую часть экипажа должны были снять с буровой.
— Как правило, когда буровая заканчивает сезон и готова к перемещению, на борту оставляют только перегонную команду. Обычно это не больше 15 человек. Причем не обязательно на буровой остаются одни матросы. Это могут быть и электрики, и буровики, и крановщики — то есть любой из команды. Остальных же должны были снять и отправить на сушу, а здесь получается, что начальство просто решило сэкономить на билетах.
— В чем причина трагедии?
— Эти буровые не предназначены для работы в суровых ледовых условиях. Их перегоняли все время с последних дней июня. 109 дней — срок на бурение и испытание скважин, примерно до середины октября. А «Кольская» пошла на работу в сентябре — это уже авантюра. Оставлять буровую на такой длительный срок в Охотском море — преступная халатность. Потом ее погнали через шторм. Перегон делается, когда море спокойное. А в Охотском море зимой постоянно волнение. Шансов почти не было ее выдернуть, надо было искать «окно» в прогнозе погоды.
— Тренируются ли на буровой, как вести себя в случае крушения?
— Конечно. Раз в неделю тренировки — играет учебная тревога, люди должны надеть спасжилеты, если холодное море — гидрокостюмы неопреновые. Все должны прийти на место сбора, как правило, это большое помещение — столовая, актовый зал, — со своими спецсредствами.
— Как быстро?
— Примерно минут 15, это хороший результат. Ведь вы должны подскочить, одеться в теплую одежду, взять документы. Кто отдыхает — просто проходит на место сбора, кто на работе, например, доктор — взять аптечку, мотористы — завести двигатели ботов. Очевидно, люди вышли на палубу, им сказали, что вертолеты прилетят, зайдите в помещение. Они не думали, что платформа перевернется.
Материалы по теме: "Везли как утопленников"