На днях в Минобороны случилась сенсация: один из генералов сказал правду…
Им стал главком ВВС генерал-полковник Александр Зелин. Выступая на заседании Академии военных наук, он заявил: “Нынешнее состояние элементов системы воздушно-космической обороны (ВКО) оценивается как критическое” — и предложил все силы, способные решать задачи ВКО, сосредоточить под единым командованием.
Выступление главкома сразу стало в военном ведомстве темой обсуждения №1. Слова генерала растиражировали СМИ, давно не слышавшие столь честной оценки от действующего военачальника.
Александру Зелину потребовалось немалое мужество, чтобы на фоне привычных сказок о нашем “чудо-оружии” во всеуслышание заявить: состояние критическое. И главное где? В воздушно-космическом пространстве, откуда начинаются все войны в XXI веке.
Чтобы понять важность слов главкома ВВС, проанализируем события войны в Югославии.
Балканская операция длилась 80 суток. За это время на территорию страны не ступила нога ни одного американского пехотинца. Исход войны решился в небе, когда во время первых же дней более 1,5 тысячи высокоточных крылатых ракет уничтожили свыше 900 объектов государственной и военной инфраструктуры.
Их должна была защитить югославская ПВО (противовоздушная оборона), но ее США уничтожили первой.
Как и у нас в России, ПВО Югославии состояла из трех родов войск: 1 — зенитные ракетные войска (ЗРВ), 2 — истребительная авиация (ИА), 3 — радиотехнические войска (РТВ).
1. ЗРВ включали в себя 14 дивизионов С-125 и 10 батарей “Куб”. Это старые советские комплексы, которым пришлось противостоять современной группировке НАТО из 500 самолетов (за время всей операции они нанесли свыше 15 тыс. ракетно-бомбовых ударов). Наибольшую угрозу для авиации НАТО представляли 8 дивизионов С-125, защищавших Белград. Они подверглись самым мощным атакам.
2. ИА югославских ПВО состояла из 82 устаревших “МиГ-21” и 15 более современных “МиГ-29”. Они оказались малопригодными для боев с F-15 и F-16, вооруженных ракетами средней дальности (до 80 км), наводимыми самолетами “АВАКС”, которые засекали цели на расстоянии до 400 км.
20% “МиГ-21” и 62% “МиГ-29” США уничтожили сразу, так как после первых же налетов все югославские авиабазы лишились прикрытия ЗРВ. Те самолеты, что успели взлететь с аэродромов, садились уже на автострады. Но уцелевшие “МиГи”, лишившись боевого управления, до конца войны так ни разу и не использовались.
3. РТВ — глаза и уши ПВО — американцы уничтожили с помощью космоса. Перед началом операции США запустили несколько военных спутников, которые постоянно висели над Европой, регистрируя каждое включение локатора (чтобы обнаружить самолет или ракету противника, локатор должен послать электронный сигнал). Затем в обнаруженную спутником точку американцы посылали управляемую ракету. Она стартовала с воздушного или морского носителя, который был недосягаем для ПВО, так как находился иногда на расстоянии до 800 км.
В результате за первые же сутки 75% югославских средств ПВО было уничтожено. Сами силы ПВО Югославии за всю войну сумели сбить 6 вертолетов, 11 беспилотных летательных аппаратов, 40 крылатых ракет и 31 самолет противника. Один из них был даже невидимка F-117. Его двумя ракетами уничтожил комплекс С-125. Этот факт у нас очень любят приводить как пример серьезной победы нашего старого советского оружия.
Однако эти потери в масштабах всей операции были столь незначительными, что не могли повлиять на исход войны.
Кстати, части сухопутных войск Югославии тоже практически не пострадали. Из строя было выведено менее 1% военной техники: танков, орудий, БТР… А потери живой силы составили всего 524 человека, не считая 37 пропавших без вести. Позже это позволило некоторым аналитикам утверждать, что США воевали плохо. Они, дескать, так и не уничтожили армию Милошевича.
Но в том-то и дело, что все эти потери были лишь косвенными, незапланированными. Югославская армия (кроме системы ПВО) вообще не являлась объектом для высокоточных ударов. Их целью стало само государство Югославия — его экономика и политический строй. А эта цель в результате проведения воздушно-космической операции была достигнута.
Кто под кого?
С тех пор прошло 8 лет. Российские военные все эти годы изучали опыт балканской войны: в академиях читали лекции, защищали диссертации… На всевозможных совещаниях вечно звучал вывод: учитывая югославский опыт, России необходимо немедленно усилить свою ПВО и РКО (ракетно-космическую оборону), а все силы, способные отразить удары с воздуха, сосредоточить под единым командованием.
Но после фразы “под единым” всякий раз случалась загвоздка. Ключевым словом было “под”. Туда никто из военачальников идти не хотел. Все обязательно хотели оказаться “над”. И никакие примеры бомбардировок Югославии или Ирака переломить это были не в состоянии. В этом мне лично пришлось убедиться, когда в сентябре 2000 года, тогда еще в качестве журналиста одного из изданий Генштаба, я оказалась на исследовательских учениях “Оборона-2000”. Они проходили на полигоне Ашулук в Астраханской области.
Там с помощью сербских военных — они специально приехали на полигон — моделировалась ситуация воздушного налета на Югославию. Российские генералы тогда должны были выяснить, какова эффективность нашей ПВО в аналогичной ситуации.
Условия для этого создали уникальные. К примеру, был момент, когда при сильнейших радиоэлектронных помехах всего за полторы минуты выпустили больше 30 мишеней — аналогов крылатых ракет, которые должны были уничтожить боевые расчеты ПВО. Имитации столь массированной атаки астраханские степи не видели никогда.
Результаты эксперимента не разглашались. Писать о них запретили. И вовсе не потому, что итог оказался не тем, которого ожидали. Просто “Оборона-2000” в очередной раз перессорила наших генералов.
Здесь столкнулись позиции представителей Сухопутных войск и Военно-воздушных сил. И в том, и в другом виде были свои войска ПВО, которые на этих учениях должны были составить единую группировку. По итогам маневров планировалось решить вопрос: кого и кому из них следует подчинить, чтобы добиться эффективной работы ПВО во время воздушно-космической операции.
Тема объединения не афишировалась, но, как только о ней стало известно, началась настоящая война. Не с внешним врагом, а друг с другом. Про Югославию все сразу забыли.
Прямо во время боевой работы “коллеги” отключали от электричества локаторы соперников, подкупали офицеров полигона, чтоб те направляли мишени по заранее известным траекториям, пытались даже сфальсифицировать итоги учений, представленные в Генштаб.
Победителей в той “войне” не оказалось. Проиграли все. Споры, кто под кого, продолжались еще несколько лет.
Только в 2006-м начался прием окружных и армейских комплектов ПВО Сухопутных войск в состав армий ВВС и ПВО. Процесс этот длится до сих пор.
Ракетные рокировочки
Первым нормативным документом, содержащим термин “Воздушно-космическая оборона”, стал указ Президента РФ от 1993 года “Об организации противовоздушной обороны в Российской Федерации”.
В состав ПВО страны тогда входила и армия РКО (ракетно-космической обороны). Она состояла из 4 дивизий: системы предупреждения о ракетном нападении, противоракетной и противокосмической обороны, а также контроля космического пространства. ПВО и РКО находились под единым командованием и должны были стать базой для создания ВКО.
Но у министра обороны ракетчика Игоря Сергеева оказались другие планы. Ему тогда потребовалось повысить значимость своих родных РВСН. Для этого Сергеев отдал им в подчинение армию РКО, сразу же добавив ракетчикам статуса, должностей и звезд.
РКО, зародившаяся как неотъемлемая часть системы ПВО, так и осталась для РВСН инородным телом. Она не вписалась ни в их задачи, ни в систему управления, и в 2001 году, во время очередной армейской реформы, РКО из состава РВСН снова убрали. Но в ПВО не вернули — возвращать было уже некуда. ПВО сами стали частью ВВС. Армии РКО нашлось место в Космических войсках.
В 2003-м началась война в Ираке. Успех США, как и в балканской войне, снова обеспечила воздушно-космическая операция. И у нас опять заспорили о ВКО.
Одни утверждали: ВКО — это задача, возникнет — выполним, нет — не будем. Другие считали: это военная операция, и руководить ею должен Генштаб. Третьи пытались доказывать: ВКО — это система, которая обязана действовать постоянно.
Многие надеялись, что точки над “i” расставит “Концепция воздушно-космической обороны РФ до 2016 года и последующий период”, которую в апреле 2006-го утвердил президент Путин. Казалось бы, теперь-то уж точно пора действовать. Но для этого снова нужно было ответить на тот же нелюбимый вопрос: кто под кого?
Ответа на него нет уже третий год(!). И очень похоже, что концепцию 2006-го заболтают так же, как указ 93-го.
Некоторые генералы сейчас говорят: подумаешь, концепция! Это всего лишь система взглядов. Она не определяет, как объединяться: под ВВС или под Космические войска? А может, как в США, — под стратегическое командование?
И пока генералы ищут подходы, окончательно приходит в упадок все, на чем когда-то собирались создавать ВКО. Не случайно генерал Александр Зелин оценил состояние ее элементов как критическое. К сожалению, это не пустые слова. Факты еще страшнее…
Крупная недостача
По подсчетам специалистов, для прикрытия границ России с воздуха нужно не менее 650 зенитных ракетных комплексов С-300. На вооружении ПВО сегодня их осталось около 100. Из них — чуть больше 60 старых комплексов модификации С-300ПС (70—80-х годов) и еще около 30 относительно новых С-300ПМ (92—93-х годов). В этом году заканчиваются сроки эксплуатации всех старых комплексов ПС 70—80-х годов.
Я как-то спросила у генконструктора “трехсотки” Александра Леманского (недавно он скончался во время испытаний на полигоне своего нового комплекса С-400): “Можно ли хоть как-то продлить жизнь старым ПС?” Он ответил, что ни он, ни кто другой не возьмет на себя такой ответственности. Без капитального ремонта их уже нельзя эксплуатировать, а денег на ремонт не выделяется.
Но даже если б выделялись, положения бы это уже не спасло. В резерве до сих пор еще хранится около 90 комплексов С-300ПС. После капремонта (а это еще 4 млрд. рублей) их можно было бы поставить на боевое дежурство, но для них нет запчастей. Их давно перестали выпускать в расчете на то, что, когда запас деталей окончится, придут новые системы ПВО. Но они не пришли.
В результате к следующему году у нас остается только 20—30 комплексов С-300ПМ. Их сроки эксплуатации тоже заканчиваются через 5 лет. А если сюда еще добавить, что 85% средств автоматизированного управления командных пунктов окончательно устарели да 80% ракет выслужили все допустимые сроки, картина выходит невеселая.
Что же может спасти положение? Хотелось бы верить, что “спасителем Отечества” станет новый комплекс С-400, первый дивизион которого недавно заступил на дежурство в Подмосковье. Конечно, С-400 — прекрасная машина, только ждали ее уж слишком долго. Чтобы принципиально повлиять на ситуацию в ПВО, С-400 должен был поступить на вооружение еще лет 15 назад, и не штучно, как сейчас.
Недавно Минобороны заказало 5 таких комплексов. При тех темпах, которыми их делают сейчас, в войска они придут лет через пять — как раз к тому времени, когда все С-300ПМ уже выйдут из строя. И что, 5—7 С-400 должны будут прикрывать все небо России? Специалисты говорят: чтобы надежно прикрыть границы и объекты страны, их нужно никак не меньше 200.
За 2 часа до войны
Недавно мы узнали, что 9 Мая по Красной площади вновь, как в советские времена, пройдет боевая техника. Нам покажут могучие ядерные “Тополя” (им будет трудно со своими габаритами протиснуться в ворота, но они постараются). Приедут знаменитые С-300 (если, конечно, доедут). По небу промчатся более 30 самолетов во главе со стратегическим бомбардировщиком “Ту-160” (ну эти уж точно долетят — деваться некуда, под ними Москва).
А мы все должны будем смотреть на них и дружно кричать “ура-а-а!”. Радуйтесь, люди, нашей великой мощи! Ты же, враг, трепещи!
И в своей эйфории мы уже не будем обращать внимания на то, что с такими вот парадами становимся все больше похожи на Северную Корею. Что и кому мы демонстрируем? И почему американцы не устраивают таких демонстраций? А уж если кому и устраивают, то где-нибудь в Югославии или Ираке. Видимо, у них в бюджете просто нет денег на парады. Зато на военный космос они находятся.
Например, в 2008 году законодатели США выделили $100 млн. на программу создания ударного оружия в космосе Prompt Global Strike (быстрый глобальный удар). Бюджетный запрос на эту программу в 2009 году — уже $750 млн.
Проект предусматривает вывод на околоземную орбиту аппарата, с которого могут запускаться гиперзвуковые ракеты с неядерной боеголовкой дальностью до 9 тыс. миль. Сам аппарат способен доставлять на орбиту 6 тонн военных грузов, а после нанесения удара возвращаться на Землю и использоваться повторно. По замыслу его создателей, вся операция, начиная с момента запуска с земли и кончая взрывом боеголовки на объекте противника, займет примерно два часа.
Интересно, если предположить, что эта боеголовка летит к нам, то за 2 часа наши генералы успеют договориться, кому ее уничтожать?
Вряд ли, если с 1993 года не успели. Хотя в эти 2 часа наверняка все будет наоборот: каждый сразу же захочет оказаться не сверху, а снизу, там, где поменьше ответственности.
А вот американцы вопрос ответственности решили давным-давно. Когда у них проводилась реформа структур, отвечающих за космос и воздушное пространство, то главным агентом Минобороны США по всем операциям в этой среде они определили US Air Force (ВВС США). И передали ему все рычаги командования и управления.
Примерно о том же самом, только применительно к нашей стране, говорил в своем нашумевшем выступлении и главком ВВС Александр Зелин. Вот только услышат ли наверху призыв главкома? Или снова скажут: сейчас не до того, готовимся к параду…