— Я все сказал о Володе в своей книге “Поминая Владимира Высоцкого”. Она вышла в России в 1992 году. Ее прекрасно перевел Мирон Черненко. Я на своем корявом русском так не смогу выразить свои мысли…
И только после клятвенных заверений, что раритетная книжка будет найдена и процитирована, Даниэль согласился ответить на мои вопросы. Разговор был непростой. Польскому брату Владимира Семеновича порой было явно тяжело возвращаться в прошлое…
— Даниэль, вы приедете на вечер памяти Высоцкого, который будет в Московском Доме кино?
— Меня никто не пригласил. Год назад, когда меня звали на 69-летие Володи, я сказал: “Сейчас не могу. Но на 70-летии обязательно буду. Только пригласите”. Я бы все сделал — раздвинул свой плотный график в театре, спектакль отложил, — но приехал бы, безусловно. Грустно. Наверное, это немножко такой коммунистический бардак. А знаете, в Польше, в Варшаве, в трех лучших театрах идут три разных спектакля о Высоцком. Успех невероятный! Зал всегда полный. Представляете, какое значение для поляков имеет мой друг? У нас в Польше песни Высоцкого знают все.
— Можете это объяснить?
— Это магия. Почему нам так дороги Толстой, Чехов, Пушкин? Мы учились русскому языку на вашей поэзии, на Окуджаве, на Высоцком. Несмотря на то что Польша терпела под Россией двести лет, а потом еще и при коммунизме, тем не менее мы влюбились в ваш язык, в вашу поэзию. Благодаря вашим гениям. Вот почему еще мне так грустно, что ни я, ни Марина Влади не приглашены на юбилей. Володе было бы 70 лет, мне — 63. И я вижу, что мой друг еще очень молод! Я хотел бы знать, что он спел бы о том, что происходит в России сейчас. Как бы он обсмеял все. А может быть, он бы и кричал. Это обязательно для всех артистов: всегда быть против. Вы видели когда-нибудь артиста, который говорит: “Все прекрасно!”?
— Видела...
— Это правда, есть такие. Холопская черта — стоя, ритмично хлопать тем, кто руководит страной. Но Володя, конечно, сидел бы и смотрел на это с грустью. Я подарил мою книжку вашему президенту Владимиру Путину. Он мне сказал: “В России вас зовут “польский брат Владимира Высоцкого”. А я ему на это — подарок. И сказал: “Пан президент, это очень тонкая книжка. Вы сможете успеть прочесть ее в самолете Москва—Варшава”. Он пошутил: “По дипломатии — пять!” (Смеется.)
— Почему вас называют польским братом Высоцкого?
— Не знаю. Каждый раз, как я бываю в Москве, иду на Ваганьковское кладбище. На могиле Володи обычно бывает много людей. И когда я подхожу, слышу: “О, приехал польский брат Высоцкого!” Может быть, люди знают о нашей дружбе, считают, что мы похожи. Всегда, когда Володя пел: “Ах, как я бы бегал в табуне, но не под седлом и без узды”, а я был в это время рядом, он говорил: “Это я специально для Дани пою”. Наверное, имел в виду, что я такой же, как он, иноходец. А еще, как написано в моей книге, я долго был, пожалуй, единственным человеком, который свято верил в Высоцкого-трезвенника, и Володя не хотел терять такого человека. Я почти никогда не видел его пьяным. И я рад, что ему была так важна именно моя вера в его силы.
“Он спит с Мариной Влади”
ИЗ КНИГИ “ПОМИНАЯ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО”: “Сидел я в гостинице “Россия” со своим переводчиком…
И вдруг он мне говорит:
— Смотри, кто там идет! Знаешь этого человека? Это Высоцкий!
И представил нас:
— Даниэль Ольбрыхский, польский актер. Владимир Высоцкий — актер, певец и вообще наша легенда.
— Очень приятно, — сказал Высоцкий своим жестким голосом, который в действительности был много теплее, чем тот, которым он пел свои песни. И мы разошлись. Ему было тогда, наверное, около тридцати, мне двадцать три.
Высоцкий исчез, а мой переводчик отвел меня в сторону и говорит:
— Даниэль, то, что я тебе сказал, — правда, но не это самое главное… Он спит с Мариной Влади!”
Я привожу этот случай не как хамский анекдот. Сама Марина любит эту историю и часто просит меня рассказать ее разным знакомым. И есть в этом какая-то красота, нечто от вечного обаяния жизни и смерти”.
— Не знаете, почему Марину Влади на юбилей не пригласили?
— Это просто не-ве-ро-ят-но! Не знаю, чья это вина — министра культуры или Никиты Михалкова. А Марина сейчас играет в театре Питера Брука прекрасный спектакль о Высоцком. На него купить билеты большая проблема — очереди невероятные. Боюсь, у вас об этой постановке никто и не знает. Из недавнего интервью Марины я узнал, что ее в России не любят. Почему — мне абсолютно неизвестно. Володя больше всего любил Марину и Россию. И вдруг такая нелюбовь к этой женщине именно в России.
— Может быть, это ревность? А некоторые считают, что Влади “его погубила”…
— Володя умер бы намного раньше, если бы Марины не было. Благодаря ей Высоцкий прожил на десять лет дольше. Она спасла его, кажется, в 1971 году, почти на моих глазах. Спасла, когда Володя был на краю смерти.
“Он слишком много терпел”
ИЗ КНИГИ: “Володя торопился к автобусу, стоявшему у гостиницы: звезды Московского кинофестиваля должны были отправиться на какой-то официальный прием. Марина Влади уже сидела в автобусе, и Володя вошел в салон, не подумав, что он, живая легенда своей страны, для вышколенного шофера остается простым россиянином. Автобус предназначался для иностранцев…
На глазах Марины и других гостей его выпроводили из автобуса. …После гости отправились в квартиру одного актера. Володя появился там после полуночи, совершенно пьяный. Его стало рвать кровью, вызвали “скорую помощь”… Врач отказался везти его в больницу. …Именно тогда Марина Влади впервые спасла ему жизнь. Ярость женщины, борющейся за своего любимого, вынудила санитаров забрать Володю. А в больнице за ним ухаживали великолепно”.
— И все же почему, на ваш взгляд, Владимир Высоцкий так рано ушел из жизни?
— Может быть, хотел. А может быть, слабый был. Хотя он символ силы, храбрости. В нем было все сразу — храбрость, сила, слабость. Володя был больной — как теперь понимаю, слишком много употреблял алкоголя и слишком много терпел в своей жизни. Ваша страна в то время — это был просто ужас. И по этому поводу он очень глубоко страдал. Не могу сказать, почему он пил: по поводу политики или по каким-то внутренним причинам. Он — почти герой Достоевского, в чьих персонажах были слабость и сила, болезнь и страдание.
“Эх, раз, еще раз!”
— Вы видели, как знаменитый танцовщик Михаил Барышников в фильме “Белые ночи” танцует под песню Владимира Высоцкого?
— Дорогая моя! Миша Барышников был в Париже и готовился играть в “Белых ночах” — практически самого себя. Он нам с Мариной рассказывал сценарий. И мы с ней одновременно сказали: “Миша, станцуй под песню Высоцкого. Придумай такую сцену. Самый лучший танцор мира и друг Высоцкого должен сделать это”. И Миша добился от продюсеров и режиссера вставить в фильм эпизод, когда его герой танцует в пустом театре под песню “Чуть помедленнее, кони”. Считаю, что этот фрагмент вошел в историю мирового кино. Наверняка Миша поставил этот номер сам — кто еще сделает так, как он? Как он проехал там на коленях! Гениально.
— Шарль Азнавур был любимым шансонье Высоцкого. А этот великий француз слышал, как поет Высоцкий?
— Я про это в своей книге написал.
ИЗ КНИГИ: “Я включил Азнавуру “Две гитары” — позже Шарль ввел во Франции моду на этот цыганский шлягер. Тут я должен сказать: есть и моя доля в окончательном звучании этой песни. Володя пел ее на каком-то приеме, когда я уже так разгулялся, что после очередного “эх, раз!” опрокинул залпом целый стакан водки. “Да что ты!” — ввернул, увидев это, Высоцкий в ритме песни, но нормальным своим голосом. Как оказалось, эту реплику он включил навсегда в текст песни, считая, что она звучит “очень по-цыгански”.
Я внимательно наблюдал за Азнавуром, слушающим “Две гитары”. Этот невысокий, очень говорливый мужчина, которого невозможно было прервать, молчал целых пять минут! Потом он встал… налил себе стопку водки. Выпил по-прежнему молча! Я проводил его… Прощаясь, он сказал: “Он не поет, он выблевывает. Лучше, чем я”.
“Спасу нет нам без гитары”