Крестный уход

Иначе как “отец Сергий” к этому человеку не обращались уже много лет. Но с недавних пор батюшка вынужден вежливо поправлять своих бывших прихожан. Мол, нет больше отца Сергея, есть рядовой мирянин Таратухин Сергей Михайлович.

История православного священника из Краснокаменска, лишенного сана после общения с Михаилом Ходорковским, прогремела на весь мир. Без малого два года мужчина пытался бороться за свои права. Но неподвластная, казалось бы, политике церковь на этот раз оказалась неумолима.

В итоге отец Сергий вынужден был поступиться принципами и покаяться.

Первое интервью после покаяния Таратухин дал специальному корреспонденту “МК”.

— Его можно застать только в храме, — советовали знающие люди. — Отец Сергий частенько там на лавочке сидит. Сразу узнаете…

В центре Читы — свежеотреставрированный храм Казанской Божьей Матери. Именно туда меня направили на поиски батюшки.

Среди прихожан — двух сгорбленных старушек — моего визави не оказалось. Совершенно случайно я обратила внимание на плотного человека в сером тесном пиджаке поверх вязаной безрукавки. Волосы собраны в хвостик, седая борода, высокий лоб. Скрестив на груди руки, он переминался с ноги на ногу, уставившись в одну точку. “Странный старик”, — первое, что пришло в голову.

Подошла. Представилась.

— Ищите отца Сергия? Это я, — грустно улыбнулся сквозь пышные усы собеседник. — Не похож? Просто за последние годы я сильно постарел. На самом деле мне еще нет и шестидесяти. Вообще-то зря вы приехали, я ведь зарекся общаться с журналистами. Так что извините…

Пауза затянулась.

Не знаю, какие из моих убеждений подействовали на батюшку, но из церкви мы вышли вместе.

Вероятно, ему просто захотелось выговориться? Возможно, поплакаться…

Ведь даже после покаяния он не получил обещанного прощения.

“Олигарх попросил молиться о его детях”

От Краснокаменска до Читы — пятнадцать часов езды на поезде по голой бескрайней степи. На весь городок в 70 тысяч жителей приходится одна улица и несколько микрорайонов. С появлением в этих краях Ходорковского особую популярность приобрела колония ЯГ 14/10.

“Здесь был Ходорковский!” — выведено жирным шрифтом на бетонном ограждении лагеря.

— А вот здесь был отец Сергий, больше известный в наших краях как священник Ходорковского, — земляки указывают на крошечную церквушку неподалеку от колонии. — И зачем только наш батюшка полез в политику? Поплатился ни за что! Просто заступился за олигарха. Ведь отец Сергий оказался первым человеком с воли, которому довелось с глазу на глаз побеседовать с Михаилом Борисовичем.

Мы расположились с бывшим настоятелем краснокаменского прихода в подсобке правозащитного центра Забайкалья. В свой дом батюшка не пригласил — супруга категорически против его общения с прессой.

— Так уж случилось, что Ходорковского доставили именно в мой приход. Если бы он отбывал наказание в другом месте, я бы просто тихонечко молился за него, но не искал бы с ним встречи, — начал беседу Таратухин. — В Краснокаменске я отслеживал судьбы всех заключенных. И то, что я решил пообщаться с Михаилом Борисовичем, нормальная практика. Я ведь каждый день навещал осужденных той колонии. Исповедовал их… А уж когда узнал, что в нашу глушь привезли Ходорковского, сразу вдруг вспомнил всю свою жизнь…

Биография у бывшего священника и впрямь не совсем обычная. В 74-м году его, тогда 18-летнего парня, осудили за антисоветскую деятельность. Будущий священник ни много ни мало... организовал партию скинхедов.

Только в роли жертв тогда выступали буряты. Попался юноша на банальном ограблении — пытался раздобыть денег на развитие организации. Именно за решеткой Таратухин впервые прочитал Библию… А из тюрьмы вышел уже глубоко верующим человеком. Юношеские националистические идеи остались в прошлом.

На воле Таратухин сначала устроился работать водителем троллейбуса. А когда после развала Советского Союза по всей стране начали восстанавливать разрушенные храмы, выяснилось, что священников в Сибири нет. В спешном порядке были организованы пастырские курсы, которые и закончил Таратухин, после чего был отправлен служить дьяконом в один из читинских приходов. В конце 90-х годов его назначили настоятелем храма в Краснокаменске.

До недавнего времени отец Сергий считался в епархии образцовым священником.

Историю отца Сергия Михаилу Ходорковскому к моменту их встречи, видимо, уже успели изложить соседи по нарам. Может быть, она произвела на опального олигарха должное впечатление, но скорее Ходорковский просто быстро смекнул: такого человека можно использовать в своих целях. И согласился на разговор. Хотя православным не был.

Мог ли подумать Таратухин, что одна беседа с Ходорковским так круто изменит его жизнь?

— Мы беседовали в молельной комнате для осужденных, — вспоминает Сергей Михайлович. — Первое, о чем он меня попросил, — молиться о его детях. Они ведь были крещеные. Сам Михаил Борисович на тот момент только шел к православию. Признался, что ему понадобилось два года провести под судом и следствием, чтобы встать на путь к Богу.

Через двадцать минут их свидание неожиданно прервали.

— …и Ходорковского увели. Мы даже не успели толком попрощаться. Я ведь рассчитывал на два часа разговора — это время мне всегда без проблем отводили для беседы с осужденными. И обычно разговор никогда не прерывали… — говорит Таратухин. — Кстати, в этот же день меня попросили освятить административное здание колонии. Я наотрез отказался, сославшись на то, что в одной из камер находится политзаключенный. Это моя личная позиция. За что и поплатился…

Зачем лагерному начальству потребовалось срочное освящение здания? Местные жители утверждают, что именно с появлением в колонии высокопоставленного узника в Краснокаменске начали твориться мистические вещи. Якобы один за другим скончались несколько сотрудников тюрьмы. Однако, по другой версии, данная просьба руководства колонии была не что иное, как подстава для неугодного властям политизированного священника.

— Честно говоря, я не знаю истинную подоплеку, — смутился на мои предположения священник. — Однако мне было сказано: “С появлением Ходорковского на нас начали давить снизу — правозащитники, журналисты, и сверху — тюремное начальство, которое усилило проверки. Жить стало невмоготу. Освяти штаб, и, возможно, Господь поможет нам выдержать испытания”…

На следующий день после описанных событий отец Сергий снова явился в колонию, где у него было запланировано крещение двух осужденных.

“Договор на посещение тюремного учреждения закончился”, — дежурный ЯГ 14/10 захлопнул тяжелую железную дверь перед носом батюшки.

Таратухин не сразу понял, о каком договоре идет речь. Ведь не было никакого договора!

Вряд ли священник мог предположить, что заявление от администрации колонии с просьбой перевести батюшку на другой приход уже лежало на столе епископа Читинского и Забайкальского Евстафия.

Спустя три месяца, 7 февраля 2006 года, отца Сергия лишили служебной жилплощади и перевели в глухой поселок Красный Чикой, что в тысяче километрах от Краснокаменска, с формулировкой “ради церковной пользы”.

И… подальше от Ходорковского.

— Чикой — таежное село — располагается на самой границе с Бурятией, там нет даже железнодорожного сообщения. Настоящий медвежий угол! По отношению ко мне это была политическая ссылка, — делится священник. — Встретили меня на месте как чужака. Отношения с селянами не заладились. Неудивительно — там ведь проживают староверы.

Стать своим на селе отец Сергий так и не смог. Точнее, не успел. Через месяц его лишили церковного сана…

— Мне было объявлено, что сана меня лишают за клевету на Патриарха Московского и всея Руси, — признается Таратухин. — Дело в том, что Ходорковский во время нашей беседы обмолвился: “Мы дружны с патриархом Алексием, и что бы с тобой ни случилось, за тебя всегда заступятся высшие церковные власти”. А потом я где-то случайно обмолвился, что арест человека ничего не должен менять в отношениях людей: если ты был другом, то ты и после ареста должен оставаться другом.

Бывший отец Сергий ныне блефует. Вряд ли случайной обмолвкой можно назвать его высказывания в прессе, на которые ссылался официальный представитель Московской патриархии. Зачем, спрашивается, Ходорковскому (если допустить, что разговор шел именно такой) убеждать священника в своей якобы дружбе с патриархом и гарантировать ему защиту? Не значит ли это, что олигарх напрямую попросил отца Сергия запустить через прессу утверждение, будто Ходорковский — политзаключенный? Хотя священнослужитель не мог не знать, что он, как священник, не имеет права быть политизированным. Знал, но пошел ва-банк?

Вот как прокомментировал ситуацию пресс-секретарь Московской патриархии Владимир Вигилянский сразу после случившегося: “Строгие меры владыки Евстафия не являются политическим преследованием, а носят дисциплинарный характер. После первого взыскания отцу Сергию была дана возможность покаяться и вернуться к служению. Но отец Сергий, видимо, сделал свой выбор”.

Сам же епископ Евстафий сказал следующее: “Согласно ставленнической присяге, которую дает перед рукоположением каждый священник, он не должен заниматься политической деятельностью... Отец Сергий упорствовал и отказывался признавать свою вину, а в своих проповедях публично критиковал правящего архиерея и рассказывал о “невинном страдальце” Ходорковском. Это и побудило меня запретить ему священнослужение”.

Как бы то ни было, именно громкое заявление отца Сергия о Ходорковском, процитированное в местной многотиражке и подхваченное затем мировой прессой, сыграло, по его мнению, роковую роль в дальнейшей судьбе. У него не просто забрали второй приход. Батюшку лишили права на служение в церкви.

“Меня постигла участь священника, обвенчавшего гомосексуалистов”

— ...Вы знаете, а мне ведь не впервой запрещают служить, — задумался на мгновение Таратухин. — В 1993 году я как дьякон проходил “стажировку” у священника, покойного Владимира Прокопенко. Он был атеистом и горьким пьяницей. Однажды в хмельном угаре отец Владимир по неосторожности пролил в алтаре священные дары. По церковным меркам, подобная неаккуратность считается страшным грехом! Этого человека вообще не должны были оставлять в сане. Помню, он обратился тогда ко мне: “Возьми тряпку и вытри”. Вы понимаете, почему я не мог больше оставаться в том храме? Я ушел. Принципиально. А самовольно покидать церковь было запрещено. И тогда я устроился водителем троллейбуса.

Правду или нет говорит Таратухин, теперь уже не узнаешь, но только в конце 90-х он написал прошение в епархию, чтобы его рукоположили в священнослужители. Так Сергей Михайлович оказался в Краснокаменске.

После своего второго своеобразного отлучения от церкви Таратухин не сел вновь за баранку троллейбуса, а поступился своими принципами и отправился вымаливать прощение. Почему? Быть может, все же считал себя виновным? Он объясняет это по-другому.

— Я отслужил больше восьми лет, — говорит мой собеседник. — Пусть это прозвучит нескромно, но я понял, что рожден быть священником. И я не считаю, что совершил какой-то страшный грех, за что меня следовало лишать сана. Знаете, кого у нас недавно постигла подобная участь? Священника, обвенчавшего гомосексуалистов.

СПРАВКА "МК"

6 октября 2003 г. Священный синод постановил извергнуть из сана за кощунство над таинством венчания священника Владимира Энерта, совершившего церковное бракосочетание гомосексуальной пары.

 Справедливости ради следует заметить, что больше года Сергей Таратухин пытался воевать с церковными властями. О покаянии, которое от него требовали, он даже не помышлял. Тем более что после всего случившегося Глеб Якунин предложил ему перейти в Апостольскую церковь.

— Я уже начал было оформлять документы о переводе в Москву и вдруг задумался, что поступаю неправильно.

В общем, не захотел способствовать расколу церкви и отказался, — говорит мой собеседник. — Тем временем мы с женой перебрались в Читу. Здесь у нас чудом сохранился небольшой домик. Первое время жить было не на что, перебивались с хлеба на воду. Тогда я устроился на завод в арматурный цех. Но продержался там всего несколько дней, слег с сердечным приступом. Поддержать меня оказалось некому. Все священнослужители разорвали со мной отношения. И я, сгорая от стыда, опубликовал в газете расчетный счет, куда сердобольные граждане присылали мне деньги. Кто двести рублей подкидывал, кто триста…

И вот полгода назад, в мае, отец Сергий все-таки принес публичное покаяние в соборе Казанской Иконы Божьей Матери.

Как думал Таратухин, это единственный путь, чтобы выбраться из нужды и вернуть сан.

— Покаяние проходило в присутствии священства и прихожан, — объясняет тонкости процедуры собеседник. — Я просил прощения. Сказал так: “Простите, владыка, за клевету на священного патриарха”. Епископ тогда меня предупредил: “Вряд ли тебе вернут сан… Но мало ли что. Потрудись пока хотя бы администратором”. Да, так теперь называется моя должность. То есть я старший в храме над уборщицами, сторожами, киоскерами и дворниками. Типа завхоза. Каждый раз, когда мои собратья-священники в десяти метрах от меня служат в алтаре литургию, у меня сердце обрывается. Мне становится еще тяжелее. Если вдруг надо мной смилуются и вернут мне сан, я отправлюсь в любой медвежий угол. Ведь только во время службы священником я был так близок к Богу.

С момента покаяния минуло шесть месяцев. В жизни Сергея Михайловича ничего не изменилось. По его словам, сан можно вернуть одной подписью епископа. Так почему же в деле краснокаменского священника не поставлена точка?

— Знаете, я ведь, дурак, искренне верил, что сан возможно вернуть. Но сейчас уже начал терять надежду… — вздыхает Сергей Михайлович. — Сколько времени прошло, а ничего не изменилось. Никаких подвижек.

Возможно, принято решение спустить мое дело на тормозах. Поэтому я и решился на это интервью. Я понимаю, что какая-то реакция последует. Только вот какая? Не удивлюсь, если меня попросят и с должности завхоза. А еще через вас я хочу лично попросить прощения у патриарха. Ведь православная церковь всегда за христианское прощение. Так ведь?

— Ко мне сюда иногда заглядывают мои краснокаменские, — поправляет очки батюшка. — Просят меня вернуться обратно в приход. Но даже если случится чудо и меня допустят до служения, то ни за что не отправят в Краснокаменск. Зачем обострять отношения с тюремным ведомством? Мне ведь сразу после моей встречи с Ходорковским передали, что руководители колонии били себя в грудь со словами: “Мы добьемся, чтобы батюшку поменяли. Нам лишние проблемы не нужны!”. Конечно, мне немного обидно. Ведь храм в Краснокаменске строился при мне. До этого прихожане молились в помещении конференцзала. Поэтому мне особенно дорого то место.

А пока решается вопрос, что делать с провинившимся батюшкой, большинство приходов в Сибири обходятся без служителей. Прихожане собираются, сами тихонечко молятся и зажигают свечки. А в Краснокаменск тем временем прибыл новый настоятель, отец Валерий Компанеец. Десять лет назад его изгнали из этого места за провинности. Народная молва гласит — то ли за злоупотребление алкоголем, то ли за брак с разведенной женщиной. Местом его дислокации стал все тот же таежный угол Красный Чикой.

На стенах читинского СИЗО, где с конца декабря прошлого года отбывает срок Ходорковский, висит объявление: “Дорогие братья и сестры! Каждую пятницу в 16.00 в иконной лавке Спасо-Преображенского храма проводится молебен ко Святой Великомученице Анастасии Узорешительнице, покровительнице всех заключенных…”

Сам Михаил Борисович теперь в исповеди не нуждается.

— В СИЗО часто приходят люди из разных религиозных организаций, — делятся охранники режимного объекта. — Вроде никому из осужденных не препятствуют в общении с православными священниками. Вот только Ходорковский наотрез отказывается беседовать со служителями церкви…

Действительно — зачем? Один раз он уже использовал этот канал влияния. А какой же настоящий политик дважды будет повторять один и тот же блестящий ход?