Магия телекинеза

   Когда по телевидению рассказывают о тайнах природы, то показывают телекинез в исполнении миловидной женщины с ямочками на щеках.
     С ней рядом мелькают мой друг Эдуард Наумов и я. А по столу движется сам по себе колпачок моей давно утерянной китайской авторучки.
     На днях увидел до боли знакомый сюжет в передаче, посвященной академику Хохлову. Он дерзнул пустить в храм науки Нинель Кулагину. На кафедре физического факультета Московского университета она передвигала, не прикасаясь руками, разные предметы, раскачивала
     в стеклянном сосуде маятник. По поводу опытов Ландау сострил, что телепатия — обман трудящихся. С тех пор телекинез необъясним.
     Пишу с надеждой, что среди читателей “МК” окажется гений, который сможет разрешить загадку, не поддавшуюся лучшим умам ХХ века.
     
     Телекинез я увидел в издательстве на Чистых прудах, на этаже “Московского комсомольца” в переполненном конференц-зале. Стрекотал любительский киноаппарат, а на экране женщина то останавливала, то разгоняла диск маятника. Часы в футляре шли в кабинете Менделеева в Институте метрологии, Ленинград. По его словам, наука начинается там, где начинаются измерения. Как измерить силу, которая вынуждала маятник вести себя наперекор законам физики и здравому смыслу?
     До Ленинграда — рукой подать. С демонстратором фильма Эдуардом Наумовым я оказался на окраине, где жила домохозяйка с тремя детьми и мужем, членом партии, ведущим инженером Балтийского судостроительного завода Виктором Васильевичем Кулагиным. На обеденный стол я поставил колпачок авторучки. Рядом рассыпали спички. Нашелся туристский компас. И мы увидели, как под руками Нинель колпачок рывками, не падая, двинулся по шероховатой скатерти. Спички сгрудились, словно намагниченные. Стрелка компаса закрутилась. Завертелся сам компас с ремешком и приблизился к краю стола.
     Я ничего не знал тогда о телекинезе, не представлял, на какую мину наступаю, собираясь написать о виденном в органе МГК КПСС. Не знал, что Кулагину два года исследовал ученик Бехтерева, профессор Ленинградского университета Леонид Васильев. Показав телекинез коллегам, профессор каждого спросил: “Вы видели?” Получив утвердительный ответ, взволнованно сказал: “Друзья, да, вы видели редчайшее явление природы, но прошу вас никому об этом не говорить!”
     Почему оробел член-корреспондент Академии медицинских наук СССР? Потому что журнал “Коммунист” относил телекинез к шарлатанству. Кулагин на одну чашу весов домашней фотолаборатории ставил гирьку весом 30 граммов. Другая пустая чаша, естественно, поднималась. И чудесным образом опускалась, когда Нинель, напрягаясь, но не прикасаясь руками, прижимала ее к столу. Откуда такая сила в руках? Тем более, в голове? Мысль идеальна, бессильна, и если признать реальность телекинеза — значит, опрокинуть краеугольный камень материализма, заколебать основу марксизма-ленинизма, идеологии СССР. Не хуже профессора Васильева это понимали его рядовые сотрудники. Они распространили слух, что доверчивого профессора дурачит мошенница, манипулируя “невидимыми нитями”. Не желая на старости лет подвергнуться остракизму, больной профессор замкнулся.
     Вот тогда, на излете “оттепели”, муж Нинель, член КПСС, обратился за поддержкой в свой райком партии. И с женой оказался в кабинете Менделеева. Поведение часов и весов, предметов под прозрачным колпаком поразило продолжателей дела Дмитрия Ивановича. В закрытом отчете, отправленном в райком, они признались, что объяснить “наблюденное явление” не могут. Но в открытом отчете телекинез объяснили “куском магнита или катушкой с током где-то в районе бюста”. Так вслед за “невидимыми нитями” родился миф о “магнитах в одежде”.
     Меня это не остановило. На одном дыхании написал о том, что видел. Помянул о часах Института метрологии. Привлек для объяснения телекинеза академика и трех профессоров. Утром 17 марта 1968 года в Москве разорвалась информационная бомба. Телефоны редакции накалились. Корреспонденты иностранных газет просили фотографий. “Полковник КГБ Иванов” по телефону интересовался: “Знают ли о Кулагиной наши товарищи в Ленинграде?” Писатель Леонид Леонов просил познакомить с ней. Это с одной стороны. С другой стороны, студенты-физики издевались: “А тарелки и блюдечки она движет?” Профессура поучала: “Да ведь это, молодой человек, известное всем давно разоблаченное “столоверчение”, высмеянное Фридрихом Энгельсом в статье “Естествознание в мире духов”. Почитайте!” …Поступила срочная телеграмма директора Института метрологии с опровержением.
     Я попросил министра судостроения СССР командировать старшего судостроителя Кулагина в Москву, забронировал номер в гостинице “Минск”. Наумов договорился, что в ФИАНЕ испытают Кулагину. С вокзала она с мужем заехала ко мне домой. Там заведующий сектором Физического института доктор наук Федор Бункин и его сотрудники увидели телекинез. “Не войдет ли этот доктор, — думал я, — в историю физики, как Ньютон?”
     Недавно, заглянув в Большой энциклопедический словарь, прочел, что Федор Васильевич избран академиком РАН. Он брат Бориса Васильевича Бункина, академика, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственной премий. Казалось бы, кому, как не им, разрешить загадку ХХ века?! Но этой возможностью братья не воспользовались.
     На другой день в ФИАНЕ Кулагину решили не принимать. За ней на “Волге” приехал Рэм Хохлов, заведующий кафедрой волновых процессов МГУ, альпинист, член-корреспондент Академии наук СССР. “Если Кулагина — фокусница, то гениальная, но тут, по-видимому, дело не в нитях”, — сказал он мне за рулем по пути на Ленинские горы. Три дня с утра до вечера в его кабинете до изнеможения Кулагина двигала алюминиевые цилиндрики, анодированный стаканчик, спички, кусочек сахара и прочее. Цитирую протокол: “Испытуемая неоднократно раскручивала стрелку компаса движением рук над компасом, а также взглядом”. Ей дали задание — “раскрутить маятник под стеклянным колпаком”. Она и это выполнила. Пригласили посмотреть телекинез ведущего передачи “Очевидное — невероятное”, сына великого Петра Капицы. Хотели привлечь его внимание. Сын академика подсел к Кулагиной и стал держать ее за руку. Искал нити! Другой приглашенный наблюдатель, декан биологического факультета, заглядывал под стол, под юбку Кулагиной. Он, выйдя из себя, закричал: “Нет, это все-таки фокус. Она мошенничает!”
     С чем уехала Нинель из Москвы? С протоколами, которые заканчивались словами: “Опыты поставлены некорректно, и выводов об обнаружении каких-либо новых физических явлений не представляется сделать возможным”. Кто мешал корректности? О таких, как Хохлов, теперь говорят: супермен. Его избрали академиком АН СССР, назначили ректором Московского университета. Он погиб после неудачного восхождения. И вершину науки под названием “телекинез” не покорил.
     Что дальше? В “Правде” появился пасквиль “Чудеса в решете”. Бедную Нинель сравнили с героем Гоголя, которому галушки прыгали в рот, назвали обманщицей, аферисткой. Меня и корреспондента “МК” Вадима Марина отнесли к “падким на мнимые чудеса, чрезмерно легковерным, неразборчивым журналистам”. Эдуард Наумов отсидел срок за лекции о телекинезе в клубах Москвы. Наша связь с Кулагиными прервалась.
     Десять лет спустя судьба свела гонимых с академиком Юрием Борисовичем Кобзаревым, Героем Социалистического Труда. Сталинскую премию он получил, когда началась война, за радиолокаторы, проявившие себя при налетах на Москву. Служил академик в ИРЭ — Институте радиотехники и электроники АН СССР. Кулагины зачастили в дом на набережной. Там Нинель “для разминки” раскачала стрелку компаса. А потом, по словам академика, “произошло то, что буквально потрясло. Кулагина, не прикасаясь к колпачку, заставила его передвинуться по столу, а стрелка электрометра не дрогнула. Выходит, удивительное явление не объяснить простым электростатическим взаимодействием!” Чтобы легкий предмет двигался, нужна механическая сила, которую способно вызвать электростатическое поле в сотни киловатт. А стрелка электрометра не шевелилась. Кулагина дома передвинула графин весом 480 граммов! Тут требуется электростанция. Под гневным взглядом Нинель однажды раскололась рюмка…
     Юрий Борисович продемонстрировал ее компании академиков и профессору Юрию Гуляеву, заместителю директора ИРЭ. Тронутая вниманием, она экспромтом сдвинула стоявший на столе фужер. Из Москвы в тот раз уехала с “охранной грамотой”. На бланке института Кобзарев заверил свою подпись под словами: “Демонстрируемое Н.С.Кулагиной явление представляет колоссальный интерес для науки. Его изучение может привести к фундаментальным открытиям, не уступающим по своему значению теории относительности и квантовой механике”. Значит, не мошенница.
     Но трижды Герою Социалистического Труда Зельдовичу мысль Юрия Борисовича, что волевым напряжением можно воздействовать на метрику пространства-времени, показалась “чудовищной”. Он заявил Кобзареву, что Кулагина, безусловно, применяет ниточки, а тот “просто не заметил всех манипуляций”.
     Убеждали в реальности телекинеза не только физические опыты.
     — Однажды у меня разыгрался шейный радикулит, — вспоминал Кобзарев, — и я попросил Нинель Сергеевну прогреть больное место. Она наложила свои руки, возникло какое-то страшно сильное ощущение, как бы жжение.
     Накладывая руки на холодный чугунный утюг, Нинель нагревала гладкую поверхность, как печка. В ИРЭ изготовили плексигласовый куб. В него поместили картонную гильзу от охотничьего патрона. Нинель его сдвинула и доказала, что пресловутые нити Зельдовича — галлюцинация.
     Вице-президент на бланке АН СССР с двумя орденами Ленина просил исполком Ленинградского совета улучшить жилищные условия Кулагиных: 9 членов семьи обитали на 42 квадратных метрах. В письме, но не в научном отчете, впервые сказано, что изучение Кулагиной привело “к крупному научному открытию, обнаружению способности человека излучать ультразвук”. Услышали звуки, напоминающие щелканье дельфинов, Гуляев и Кобзарев. Гуляев попросил поднести руку вплотную к его уху. Нинель испугалась, что он оглохнет. “Поддай жару!” — войдя в азарт, просил Гуляев. Она “поддавала” так, что мембраны микрофонов не выдерживали напряжения. Физики увидели невооруженным глазом свечение рук. Ими она могла удерживать шарик на весу, читать в абсолютной темноте, засвечивать фотопленку, определять цвет закладок в конвертах...
     Перед избранием в действительные члены академии Гуляев обратился к академику Зельдовичу за поддержкой и услышал: “Почти о всех ваших работах вы докладывали у меня на семинаре. Поэтому мы готовы поддержать вас на выборах. Но нам стало известно, что вы занялись какими-то экстрасенсами, и теперь избрание под вопросом…”
     Вопрос этот кандидат в действительные члены раз и навсегда снял. Академиком его избрали. Что сказал коллегам просивший “поддать жару” Юрий Васильевич Гуляев? В “штабе физиков”, ФИАНЕ, в переполненном зале его спросили: “Видели ли вы телекинез?” Зал притих. “Видел, — неуверенно ответил он. И твердо добавил: — Иллюзионисты делают то же самое”.
     Знаменитого фокусника Акопяна приглашали как эксперта в созданную Гуляевым в 1982 году лабораторию для изучения “физических полей биологических объектов”. С ним и начальником этой лаборатории профессором Эдуардом Годиком я дружил, искал с физиками по всей Москве “нежилое помещение”. Нашли в переулке у Солянки. Миллионы долларов дали, чтобы решить вопрос, “лечит ли Джуна Брежнева или калечит”. Но порог лаборатории первой перешагнула Нинель. Она на глазах иллюзиониста рассеяла луч лазера. Акопян признался, что как это делается — не знает.
     С тех пор Гуляев о телекинезе молчит. Хотя видел “эффект жжения” и многое другое. Однажды показал мне листок с номерами телефонов, хранимый, как дорогой сувенир, в записной книжке. В ожидании запаздывающего профессора раздосадованная Нинель, никогда не видевшая его записную книжку, выписала из нее интимные и служебные телефоны на подвернувшемся под руку листке. Номера в книжке и на листке совпали, более того, она пометила буквами “д” и “р” домашние и рабочие телефоны.
     Выступая свидетелем на процессе в защиту Кулагиной, которую в журнале “Человек и закон” снова назвали мошенницей, он на вопросы судьи отвечал так:
     Гуляев: Нинель Сергеевна показывала некоторые необычные… (затрудняется определить). Мы просто видели то, что видели. Видели передвижение…
     Судья: А сейчас вы работаете с ней?
     Гуляев: Нет. Она не настолько нас интересует.
     Не интересует потому, что пугают тени Ландау и Зельдовича.
     Меня они не пугали. Но рассказать, что видел три года в Старосадском переулке, не разрешил побывавший здесь в мае 1985 года президент АН СССР Александров. Визу на статье не оставил. Потому вид у меня на публикуемом сегодня снимке такой потерянный.