Получилось все совершенно случайно.
Пятеро малознакомых женщин-журналисток встретились спустя пару недель после смерти Анны Политковской, и одна из нас рассказала, что дети теперь за нее смертельно боятся и спрашивают, не убьют ли ее в подъезде. И надо что-то сделать, чтоб они не боялись.
И вообще надо что-то сделать. Как-то проявить себя, сказать вслух обществу и власти: “Мы не согласны. Мы не хотим, чтоб нас убивали. Мы не хотим бояться, мы хотим спокойно работать”.
За десять демократических лет в России погибло больше двухсот пятидесяти журналистов. Кто-то — случайно. Но большинство умерло, выполняя профессиональный долг. Они были убиты за свою работу.
250 человек — это много. Высокая цена, заплаченная журналистским цехом за свободу слова. Но… где она, эта свобода? И сколько еще надо заплатить, чтоб она наконец появилась?
Тяжело работать впустую, не видя результатов своего труда. Тяжело работать, зная, что двести пятьдесят твоих коллег их тоже не видели и уже не увидят. Тяжелое настроение было у нас в этот день, и тяжелые разговоры, и Анина смерть казалась последней каплей. И тогда кто-то сказал: “А давайте проведем марш. Марш памяти погибших журналистов. Напишем плакаты: “Не стреляйте в мою маму!”, возьмем портреты Холодова, Политковской, Хлебникова, Щекочихина — короче, всех наших. Пригласим коллег, позовем читателей, слушателей, зрителей и пройдем по Москве. Это-то мы можем сделать!”
И все согласились, что да, это — можем. Собрать людей и пройти полтора километра в память о погибших товарищах — это нам под силу. И стали готовиться.
Марш мы решили провести в воскресенье — 17 декабря. Дело в том, что 15-е официально считается днем памяти погибших журналистов. В этот день Союз журналистов приглашает их семьи, в Домжуре устраивается обед, говорят речи, вспоминают ребят, их детям дарят подарки… 15-го будет такой день памяти, а 17-го мы проведем марш.
В час дня соберемся на Никитском бульваре напротив Дома журналистов и пойдем по Бульварному кольцу до Пушкинской площади. С портретами, свечами, плакатами... Попросим, чтоб никто не приходил с партийными знаменами, поскольку акция наша не политическая, а гражданская. А на Пушкинской будет минута молчания, и, может быть, включим ненадолго сирену. Или гонг. Речей никаких не надо. Что тут говорить? Все и так понятно. К тому же для митинга нужно оборудование — грузовик с платформой, микрофон, радиоаппаратура. Арендовать дорого, а нам хотелось обойтись минимумом, своими деньгами, чтоб не одалживаться.
Сделали сайт в Интернете, который так и назвали — “Марш памяти”. Заказали наклейки, листовки, собрали портреты погибших журналистов и подали заявку в мэрию, будучи на сто процентов уверены, что наш марш разрешат. Не могут не разрешить.
Ведь погибшие журналисты — это не политика и не борьба за власть. Это — человеческое. Не разрешить их помянуть — это… я не знаю как. Все равно, что ребенка обидеть.
Позавчера власти нам ответили отказом. Марш памяти погибших журналистов проводить запрещается, потому что на Никитском бульваре в воскресенье гуляют люди, и мы будем их раздражать — вот такое было дано объяснение.
Когда кремлевские “Наши” перекрывают Ленинский проспект — это никого не раздражает. Когда на Новом Арбате на полчаса перекрывается движение в обе стороны из-за того, что едет президентский кортеж, — это тоже всех только радует. Но если в нерабочий день по пешеходным бульварам пройдут журналисты, то это так всех раздражит, что не дай бог.
…Интересно, что в прошлые выходные мы специально прошли по намеченному маршруту и убедились, что людей на бульварах в час дня — единицы. Исключительно малолюдно. Но марш памяти, видимо, следует проводить в абсолютно пустынном месте. Желательно за городом, в голой степи или лесной чаще. А еще лучше, чтоб мы нашли пещеру или заброшенную шахту и там маршировали со своими портретами погибших журналистов. Чтоб никого не раздражать.
Альтернативного маршрута нам предложено не было. В заявке мы указывали, что участвовать в акции будет тысяча человек. “Но вряд ли вы соберете столько народу”, — скептически заметил чиновник мэрии, большой специалист по части массовых мероприятий. Поэтому вместо марша нам был великодушно разрешен небольшой митинг. На Новопушкинской площади на четыреста персон. Митинг, который будет состоять из минуты молчания и воя сирены.
Так что приходите. Повоем.
* * *
Пятьдесят восемь лет назад, 10 декабря 1948 года, страны — члены ООН приняли Всеобщую декларацию прав человека. В первых строках там говорится: “Пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества”.
Запрет на проведение Марша памяти погибших журналистов — это пренебрежение и презрение к правам человека во всей красе.
А варварские акты — это расстрел Анны Политковской и подлое убийство Димы Холодова, и суд, после которого убийцы гуляют на свободе, и много всего другого, возмущающего совесть человечества.
Того, что уже случилось. И того, что еще предстоит.