Эта дикая история взбудоражила Москву полтора года назад. Криминальные хроники запестрели заголовками вроде “Из-за запрета играть в компьютерные игры подросток “заказал” убийство матери”. Ну еще бы! Оболтус, которому не хватало только птичьего молока, озлобился на свою маму и подстроил ее зверское убийство. Потрясал, конечно, и возраст персонажей — заказчиком был 14-летний сопляк, посредничал 16-летний, а киллерам стукнуло: одному — 16, другому — 18.
В сентябре прошлого года Мосгорсуд назначил всей четверке серьезные сроки заключения. А в этом августе двое малолеток станут совершеннолетними. По этапу поедут из воспитательной колонии на взрослую зону.
Казалось бы, все нормально, ура, правосудие торжествует.
Если бы не некоторые сомнения...
В прессе уже звучали настоящие фамилии парней, хотя по закону это недопустимо — ведь трое пока несовершеннолетние. Я решила: а к чему моим героям фамилии? Кому интересно, может найти в Интернете.
Ильдар, сын убитой, школьник. Его однокашник по кличке Барон. Пэтэушник по кличке Филя (занимался в училище, где учат на помощников машинистов электропоездов и слесарей). А также Андрей, гимназист элитной частной гимназии в Кунцеве. Эта четверка и пошла под суд.
* * *
Трагедия произошла вечером 19 января 2005 года в Южном Бутове, на улице Адм. Лазарева.
Погуляв с псом и продрогнув на крещенском морозце, мальчик Ильдар застал дома ужасную картину. За время его отлучки произошло невероятное. Мама лежала на полу, ее домашний халатик был изодран в клочья, на полу натекла лужа крови. Мальчик, зачем-то скинув куртку — наверное, от растерянности, — побежал в соседний подъезд за бабушкой. Вызвали “скорую”, но врачи могли только констатировать смерть.
На теле Наили Хайруллиной не осталось живого места. Крепкая 34-летняя молодая женщина была отнюдь не дюймовочкой — высокая, плотная — и сопротивлялась изо всех сил: отбивалась коленкой, сломала ногти, шерстяной носок слетел с ноги… Но нападавшие оказались сильнее. Ей нанесли 25 ударов ножом! Одним — в живот — перерубили два ребра, а другим — в шею — повредили позвоночник. Тут страшная сила нужна: рубил профессионал. Наконец, истерзанной женщине перерезали сонные артерии и наружные яремные вены.
Все до единого зверские удары были прижизненными. Можно предположить, что ее пытали. Чего могли добиваться от вполне состоятельной бизнес-леди — заместителя директора популярного магазина одежды? Чтобы выдала спрятанные в доме деньги… Подписала нужные бумаги… А если убийство каким-то боком связано с мужчиной, с которым она в это время жила?
Но главным подозреваемым для сотрудников уголовного розыска стал родной сын убитой. Четырнадцати лет. Одна из версий: мстил маме, которая запретила ему играть в жестокую компьютерную “стрелялку”. Сынуля — сокровище, надо признать, еще то! Проблемный, избалованный матерью, которая не могла на него надышаться. Подсел на игру на автоматах, начал таскать деньги у родных. А незадолго до смерти Наиля за что-то так сильно рассердилась на сына, что вообще посадила его под домашний арест. За что, кстати?
Парнишка сломался быстро. В тот же вечер сообщил, что причастен к убийству. Поздно ночью угрозыск задержал трех знакомых Ильдара.
Вернее, не так. Знакомый был всего один — парень по кличке Барон, который перевелся в его школу с начала учебного года и учился двумя классами старше. О Бароне, который раньше учился в кадетском корпусе, знающие его взрослые отзывались холодно: “хитрый, трусливый, известны его неблаговидные поступки”.
Как раз у Барона и имелся приятель — сверстник, бывший одноклассник по кадетскому корпусу Андрей. Тот уже перешел в хорошую гимназию, где готовили в серьезный экономический вуз.
Пэтэушник же в компании был случайным человеком — гимназист Андрей свел с ним знакомство перед зимними каникулами, а прочие с Филей не были знакомы.
* * *
Сынуля показал на следствии, что идея заказать маму осенила его неожиданно. Подошел к нему Барон и спросил, много ли у мамы денег и есть ли у нее машина.
— А тебе зачем?
— Да есть проблемы. Может, мне займет?
— Моя-то? И не мечтай!
После такого судьбоносного разговора, объяснял школьник, он и решил убить мать и продать ее “Тойоту”. Часть денег взять себе, а другой частью выручить бедствующего Барона: дать ему 5,5 тыс. долларов. Этому поверило следствие, а суд согласился. Странный способ помочь другу, вы не находите? Больше похоже на поведение отчаявшегося, запутавшегося в долгах мальчишки, которого поставили на счетчик. Всеми силами пытается избавиться от угрозы — и находит ужасный способ расплатиться…
При этом Ильдар утверждал, что прежде с Бароном в подобные провокационные разговоры не вступал — первый состоялся 17 января (сам Барон в показаниях назвал 10-е). По версии обвинения, “в один из дней с 12 по 14 января” Барон уже распределил роли. Болтая по телефону со своим другом — гимназистом Андреем, он за вознаграждение в тысячу баксов предложил ему “успокоить” некую женщину и забрать документы на ее автомобиль.
Чтобы современный столичный парень, не страдающий хроническим кретинизмом, типичный мажор, повелся на этот бред?! Но гимназист якобы согласился поискать подходящего убийцу. Неужели прельстился тысячей долларов?
“Особого интереса к деньгам я у Андрея никогда не замечал, — рассказал его классный руководитель. — Драться не любит и вообще не считает правильным выяснять отношения силой, он миротворец, абсолютно неагрессивный человек, что сегодня для подростков несвойственно. Не знаю случая, чтобы он участвовал в драках, потасовках, в неблаговидных делах. Он открытый человек”.
* * *
19 января Барон позвонил Андрею в школу. Сказал якобы, что великий день настал — убийство должно произойти сегодня.
Гимназист спокойно высидел до конца уроков, доехал до своего дома (это на другом конце Москвы), наткнулся на слоняющегося без дела пэтэушника Филю и позвал с собой в Южное Бутово. А Филе что? Взял и поехал.
На суде Андрей объяснял, что в тот день Барон и правда звонил ему несколько раз и настойчиво вызывал в Южное Бутово. Мол, приезжай, очень надо поговорить. “Андрей был к нему (Барону. — Авт.) слишком снисходителен: раз считает его своим другом, то должен прощать и помогать во всем, что тот просит. Меня очень напрягал этот альянс, но я думала, что Андрей с возрастом сам поймет, кто есть кто”, — так объясняла мама гимназиста. Парни вышли из метро, долго болтались в баре, играли на бильярде. Наконец позвонил Барон: “Прости, я подойти не могу. Но тебе сейчас позвонит один, расскажет, как найти дорогу к его дому”.
Ильдар сразу же отзвонил. Когда Андрей и Филя вышли к дому Хайруллиных, был уже восьмой час вечера. Кстати, гимназист будто бы предупредил пэтэушника, что они идут убивать, и Филя, не раздумывая, с восторгом согласился.
* * *
Сынуля пришел на встречу с собакой породы шарпей. Барон так и не появился.
Из обвинительного заключения:
“В ходе данной встречи Хайруллин И.Р. обсудил план совершения убийства, пояснив, что передает ключи от общего холла. При этом дверь в квартиру будет открыта. Его мать будет находиться в комнате и смотреть телевизор. Затем Хайруллин передал (Андрею и Филе. — Авт.) ключи, а также заранее приготовленный для убийства кухонный нож”.
Когда читаешь признания подростков, замечаешь, как удивительно они противоречивы. Где встретились? Андрей: “у входа в магазин”. Филя: “возле дома”. А Ильдар: “около здания школы №1972”.
Как передавали ключи и нож? Хайруллин: “сначала я передал Андрею нож, а когда подошли к подъезду, отстегнул и дал ключ от квартиры”. Андрей: “Ильдар передал ключ от двери в общий холл и нож”. А бедный Филя вообще запутался: сначала говорил, будто и нож, и ключи они получили в подъезде, затем — что перед подъездом; то по очереди, то оба предмета вместе. При этом неподкупная видеосъемка с камеры наружного наблюдения не зафиксировала момент передачи ножа! А где заказчик Ильдар встретился после убийства с исполнителями? Андрей: “на первом этаже”. И Филя: “на первом этаже”. Ильдар: “в самой квартире” (восьмой этаж).
И с суммой обещанного за мокрую работу гонорара мальчишки заврались самым несусветным образом. Один называл 1 тыс. долларов, другой — 2,5, а третий — 6 тысяч, но только не долларов, а рублей… Я почему обращаю внимание на всю эту путаницу? Потому что разнобой бывает только в придуманных или навязанных кем-то деталях. Во вранье. Если ты говоришь правду, она не меняется.
* * *
Около 19.35, утверждало обвинение, юные киллеры вошли в квартиру. Навстречу вышла женщина в халате... Ее повалили на пол. Пэтэушник держал, зажимая рот, а гимназист все бил и бил ножом... Филя еще забрался в замшевую сумочку, которая лежала в прихожей. Нашел кошелек с документами на машину и паспортом самого Ильдара. А также мобильник, немного денег и серебряное колечко.
Больше мальчишки ничего не взяли. Однако, по другим данным, из квартиры в тот вечер пропала очень крупная сумма, принадлежащая сожителю Наили. И это говорит в пользу совсем иной версии…
Сынок-заказчик заглянул в квартиру, удостоверился, что Наиля мертва. Забрал ключи, пообещал, что деньги заплатит попозже. Затем разделся, привел бабушку к окровавленному телу матери. А спустя короткое время Барон, о котором мы уже и думать забыли, отправил на номер еще одного приятеля ликующую SMS’ку:
“Ворон, Ильдар заказал свою маму, Белый ее убил! Ильдар завтра на 70% труп”.
Как-то все это напоминает римскую формулу tertius gaudens — “третий радующийся”: третье лицо, которое извлекает выгоду из столкновения двоих.
* * *
Телефон, кошелек и отмытый ножик сотрудники угрозыска без малейшего труда отыскали дома у гимназиста.
— Опрашиваю бабулек-понятых: как нашли? — говорит мне его адвокат. — “Видим, шкафы доверху заполнены книгами, милиционер наклонился к нам спиной, покопался и сразу достал”. Я тогда у матери Андрея спрашиваю: когда сына забирали, опера оставались в комнате одни? — “Да”. Ну, все ясно…
Ночью гимназиста увезли. Объяснили: родители пока не нужны. В ОВД им сына не показали. Зато они увидели Барона, который, ехидно улыбаясь, сказал, что Андрей убил человека.
— Остаток ночи мы провели в кабинете, куда приходили и уходили многочисленные оперативники. Сказали, Андрей признался, — говорила на суде его мать. — Сына мы увидели только утром. Я бросилась к нему обнять, он резко сморщился, как от сильной боли в теле. Губы разбиты, опухли, а нижняя кровоточила. Лицо красное, как после хорошей бани, влажное, на голове ссадина. Я спросила: “Это правда?”. К нам подошли оперативники, и он, буквально с ужасом оглянувшись на них, сказал: “Да”. — “Почему?” — “Не знаю”.
“С учетом моей профессиональной практики могу предполагать, что физическая сила к нему применялась, — подтвердил первый защитник Андрея. — Он самостоятельно показаний не давал. Следователь излагал ему обстоятельства, а он односложно подтверждал. Когда мы остались наедине, я спросил, совершал ли он убийство. Андрей очень зажато, не поднимая глаз, пробубнил, что объяснение уже написано и он будет говорить, как там сказано”.
Впрочем, в ту ночь признались все мальчишки.
— Я вступила в дело позже, — мы пьем с адвокатессой кофе в нашем маленьком баре, и она, как паровоз, смолит очередную сигарету. — Андрей в СИЗО закрылся, сжался ужасно: “Я, я убил!” — “А ты расскажи, как”. — “Не помню”. Да ты такое будешь помнить всю жизнь! Узнаю, что он с детства верующий, с мамой постоянно в храм ходил. Спрашиваю: “А может, тебе покаяться на исповеди?”. — Он вдруг: “Нет, нет!” — “Да почему?” — “Бога обманывать нельзя”. Сотрудник изолятора, который всю жизнь в тюрьме проработал, сказал: “У меня глаз наметан — парень не убийца. Но очень сильно напуган: на месте происшествия был наверняка, но пришел уже к трупу”.
* * *
На суде Андрей, единственный из четверых, не признал себя виновным. Объяснил, что договорились встретиться, что впустил их в подъезд действительно Ильдар: мол, поезжайте наверх, в “предбанник” (на улице — мороз), а я выведу пса и сразу вернусь. Он и Филя поднялись. Ждали-ждали, дверь квартиры была приоткрыта. Вошли, увидели окровавленную женщину, выскочили.
И ведь нельзя сказать, что улик против них не было. Какие-то, по мнению следствия, были. Во-первых и в-главных, видеосъемка. Она подтвердила, что оба в тот вечер входили в подъезд и пробыли там 11 минут. Время совпадало с временем смерти женщины. Был нож, изъятый у Андрея дома. Документы на машину, которые нашли у него под шкафом. Девственно чистая одежда Фили, но зато два мазка крови той же группы, что была у убитой, на полах куртки Андрея. Кольцо Наили, которое оперативник удачно вынул из кармана куртки уже в милиции. Наконец, капли чьей-то крови на лестнице.
И вот тут начинается самое, на мой взгляд, интересное — собственное расследование адвоката. По закону он имеет право собирать доказательства, опрашивать свидетелей, обращаться с запросами в официальные экспертные организации.
— Замечаю в заключении судмедэксперта путаницу с описанием трупных явлений — одно другому не соответствует, словно эксперт нарочно подгонял выводы под данные следствия. Неужели время смерти на самом деле иное? А на нем все обвинение строится!
Адвокат пишет запрос специалистам: дайте разъяснения. Ей отвечают: экспертизы — неполные и содержат множество противоречий, выводы о времени наступления смерти не обоснованы и не могут использоваться как доказательства. Смерть Хайруллиной наступила не за 2—5 часов до момента осмотра, а скорее за 8—10, а то и больше. То есть не вечером, а еще днем!
К слову, разъяснения делал не абы кто, а эксперты и судебные медики с огромным стажем из Российского центра СМЭ Федерального агентства по здравоохранению и Бюро СМЭ Департамента здравоохранения Москвы, где проводят все повторные экспертизы по сложным делам. И среди них — блестящая Фрида Сиротинская, о которой среди московских следователей ходит немало уважительных легенд.
Чтобы как следует разобраться в обстоятельствах убийства, посоветовали эксперты, не обойтись без комплексной комиссионной судебно-медицинской, медико-криминалистической и судебно-биологической экспертизы, а также без судебных экспериментов — чтобы смоделировать обстоятельства убийства.
Следователь ответил: “Поводов сомневаться в обоснованности заключений не имеется”. А суд счел представленные защитой заключения специалистов… несостоятельными.
* * *
И еще подсказали эксперты. Не факт, что Хайруллину убили именно этим ножом: ищите — судя по ранам, должен быть второй! Были два особенно страшных удара. Если Наиля держалась на ногах — значит, убийца был намного выше ее ростом (а оба парня невысокие, щуплые). Если лежала — тогда бил левша (но мальчишки — правши). Люди, которые нанесли эти удары, будут буквально вымазаны кровью. Обратите внимание на подошвы ботинок (но следствие обувь не изъяло). А особенно — на рукава, манжеты…
— У моего подзащитного на карманах — два следа. Не брызги, не потеки, а мазки. Что за оказия? Тут я узнаю, что куртки всех мальчишек, отобранные при задержании, больше суток неупакованные валялись на полу в кабинете следователя, их много раз ворошили оперативники и снова бросали на пол. В один из таких неофициальных осмотров опер и нашел в кармане Андрея кольцо Наили.
Наконец, капли крови, которые соскребли на лестнице, — группа та же, что у гимназиста, мужской генотип. У Андрея нашли царапину на пальце. Может, порезался, когда убивал? Царапина маленькая, а накапало на все восемь этажей. Людей с такой группой крови — треть населения планеты. Адвокат идет на риск (а вдруг окажется, что кровь — действительно подзащитного?) и просит суд назначить гораздо более точную, генетическую экспертизу крови. Снова отказ.
* * *
…Итак, у них было 11 минут. Лифт, кнопка 8-го этажа. Осторожно войти в квартиру, не забыть снять верхнюю одежду. Завести себя, чтобы суметь ударить (орудовать ножом — совсем не то что стрелять: нажал курок, и готово. Им 25 раз (!) надо было преодолеть сопротивление живой плоти). Побороть неизбежную тошноту, отмыться от крови и вымыть ножик, снова одеться. Хоть на пару минут остановиться переговорить с Ильдаром Хайруллиным — а он еще проверит, выполнен ли заказ, заберет ключи. Пригрозить, чтобы не забыл расплатиться с Бароном. И, задыхаясь, выскочить из подъезда. Нет, не сходится! Никак не успеть!
Значит, мальчишек вызвали и привели на улицу Адм. Лазарева, чтобы подставить? Кто-то другой убил Наилю, а ее сына заставил подыскать малолеток, чтобы свалить вину на них? Или Ильдар с Бароном сами все это выдумали, если замешаны в убийстве?
“По каждому преступлению несовершеннолетних с особой тщательностью необходимо выяснить, не явилось ли оно результатом подстрекательства или принуждения со стороны взрослых, не являлся ли несовершеннолетний орудием в их руках”, — говорит учебник криминалистики. Суд позади, но адвокат не сомневается: убийство, за которое осудили школяров, явно совершил взрослый.
Громкое уголовное дело слушали не в обычном райсуде, а сразу в городском. Это практикуется для особо сложных дел с участием несовершеннолетних: чтобы суд вник во все нюансы, не упустил ни одного доказательства вины или невиновности. Мосгорсуд осудил Андрея и Филю к 9,5 года заключения, Ильдар получил 9 лет, Барон — 7. А адвокат после приговора получила инфаркт.
Верховный суд оставил приговор без изменения. Может, хоть надзорная инстанция ВС РФ поможет назначить такую экспертизу, чтобы наконец разобраться — виновны парни или нет? И что за взрослые тени маячат у них за спиной?