(Продолжение. Начало в номере от 18 апреля.)
В Москве на вторичном рынке продается огромное число квартир. И чуть ли не половина из них, как утверждают, — криминальная. Спрут протянул свои щупальца по всей Москве и готов сожрать самых беспомощных и слабых.
Поглядим, например, как строили работу наши знакомцы из разгромленной шайки. Да и вправду ли она разгромлена?
О том, что бизнес по отъему жилья — доходное занятие, говорит найденный у членов стаи листок с калькуляцией: 14 т. каждому... 42 т. 11500... и т.д. Так делили добычу. Главное — обработать побольше клиентов из группы риска! В квартире, которую снимала Зулихан Юнусова, обнаружили пакеты сфабрикованных подделок на разные “объекты”. Некоторые документы относились к квартире убитой профессорской жены Антипиной — например, надорванная форма №1 с лживой записью: “умерла 10.01.1998 г.”.
Был там и пакет бумаг по еще незаконченной “операции”. Стая трудилась, не покладая рук, словно на конвейере, — похитив Антипину, они на следующий же день подделали договор купли-продажи от лица следующей жертвы! С такой оперативностью группа действовала с момента своего создания — где-то с 2003 года.
Продаю квартиру, хозяйку — на свалку
Объект — 1-комнатная частная квартира Александры Петровны Мироновой по Новокосинской улице, дом 17. Покупатель (тоже лицо далеко не случайное) уже заплатил “продавцам” 37 тыс. долл. Вторая партия денег причиталась им после того, как они окончательно освободят жилплощадь от хозяйки. К счастью, переселить Миронову на кладбище шакалы не успели: старушку спас их арест. Когда бабушка узнала от оперативников, что осталась без крыши над головой, ей стало плохо...
Если в случае с Антипиной наводчиком был участковый, то Миронову выследили азербайджанцы. Оперативники, с которыми я говорила, считают, что национальные преступные группировки — в том числе азербайджанские, дагестанские, грузинские — параллельно с основным бизнесом не брезгуют разведкой по квартирам: выявляют антисоциальных личностей и пенсионеров-одиночек. Информацию сливают специализированным “квартирным” группам, могут выполнять их поручения по первичному сбору документов.
Зацепить бабушку на крючок очень легко — такое случается сплошь и рядом. 69-летняя Александра Миронова жила одна, с пьющим сыном отношений не поддерживала, получала от него алименты. Чтобы прокормиться, за 4 тыс. руб. в месяц пускала квартирантку — приезжую украинку, официантку из грузинского кафе, сама спала в кухне, а девушка жила в ее комнате. На старушек много охотников. Очень скоро в квартиру к бабульке зачастил сожитель официантки, азербайджанец Ильнур, за ним проник приятель Рамиль, затем сестра приятеля... “Рамиль звонил мне в квартиру постоянно, спрашивал, не нужно ли мне помочь. Он спрашивал, кому принадлежит квартира, и узнал, что она приватизирована на мое имя”, — вспоминала Александра Петровна на следствии. Кто-то из гостей снял ксерокопию с паспорта Мироновой.
Теперь для оформления договора купли-продажи в простой письменной форме требовались: 1) фиктивные доверенности от имени старушки на сбор жилищных документов и на куплю-продажу жилья; 2) один или несколько завербованных нотариусов, которые не глядя удостоверили бы эти документы; 3) подставное лицо — “прокладка”; и 4) небрежный регистратор, который принял бы от “прокладки” заявление на регистрацию сделки, но при этом не попросил предъявить саму старушку.
— Время одиночек — квартирных мошенников ушло давно, еще в середине 90-х. Теперь все подобные преступления совершаются только группами, — рассказали мне опытные следователи.
Нотариусы, адвокаты, курьеры, “прокладки”...
Все этапы в группе были давно отработаны. Читая документы, я ясно видела, что в стае имелось большое количество разнообразных исполнителей, заточенных для выполнения определенных поручений. Куда большее, чем те пятеро, которых судят сейчас.
Но вину всех этих людей — фигурантов уголовного дела — следствие доказывать не стало. Не успело? Не смогло? Не захотело?
Нотариус. Мастер подлогов Роман Шишков изготовил несколько фальшивых доверенностей от имени Мироновой. Удостоверены они поддельной гербовой печатью государственного нотариуса из города Кимры Меткиной. Шишков заказал печать у частного мастера и проштамповал ею множество аналогичных документов.
Следствию г-жа нотариус заявила, что о существовании поддельной печати не подозревала. Но сдавать образцы почерка на экспертизу наотрез отказалась. Пришлось экспертам из экспертно-криминалистического центра УВД Восточного округа исследовать “условно-свободный” образец (то есть взятый из какого-то документа). В итоге они установили, что в одной из доверенностей “подпись от имени нотариуса Меткиной М.Г., регистр. номер 1-1183, выполнена Меткиной Марией Геннадьевной”. Это значит, что нотариус лично удостоверила эту заведомо левую бумажку. Но Меткину, непонятно почему, не включили ни в число обвиняемых, ни свидетелей. Ни хотя бы потерпевших: ведь Шишков со своим фальшивым резиновым штампом фактически запятнал ее доброе имя.
“Эта доверенность не использовалась при совершении преступления, и потому она в число вещдоков не вошла, при доказывании не использовалась”, — объяснил мне следователь.
Адвокат. Один из свидетелей, 20-летний москвич, в то время был студентом юрфака. И совмещал учебу с работой помощником у женщины-адвоката из Московской городской коллегии адвокатов “Адвокатская лига”.
Однажды, рассказал студент на допросе, он получил от своей начальницы поручение — съездить в район Новокосино и в жилищных органах этого района получить копию финансово-лицевого счета и выписку из домовой книги на квартиру Мироновой. Для чего адвокатесса выдала ему два запроса на эти документы — за своей подписью и за подписью председателя коллегии. Однако в паспортном столе работали бдительные сотрудники — они не стали выдавать выписки кому попало. Тогда адвокат направила своего помощника в нотариальную контору столичного нотариуса Крупновой, расположенную у станции метро “Алексеевская”. Скоро туда приехали две девушки: одна невзрачная, другая — активная и уверенная крашеная блондинка с акцентом (Юнусова). Блондинка взяла паспорта Зуева и девицы и понесла их к нотариусу. Вскоре парню выдали доверенность для паспортного стола.
Юный помощник скрупулезно добавляет:
“Как до описанных событий, так и после них мне приходилось выполнять аналогичные поручения адвоката по сбору документов на квартиры. В связи с исполнением данных поручений мне приходилось посещать жилищные органы районов Москвы — Бибирево, Гольяново, Москворечье-Сабурово, Бирюлево-Западное, Пресненский, возможно, Царицыно. Во всех указанных жилищных органах я получал выписки из домовой книги и копии финансово-лицевого счета... Полученные документы я отдавал ей”.
И Шишков, и Юнусова, и адвокат — хорошие знакомые. И, вероятно, коллеги. С одной разницей: первые двое за решеткой, а вот адвокат — свидетель обвинения.
Адвокаты-цивилисты (по гражданским делам), у которых я интересовалась особенностями такой юридической практики, только поднимали брови: “Что-о? Адвокат сама участвовала в сборе таких документов? Да уж, чего только не бывает...”.
Подставное лицо. Бывает, мошенники водят по инстанциям человека, снабдив его краденым паспортом. Либо паспорт он использует собственный, а если его ловят, то прикидывается валенком и объясняет, что ни в каких сделках не участвовал, а паспорт давно потерял. Но в любом случае он типичная “прокладка”.
Такой “прокладкой” в операции с квартирой на Новокосинской была бедно одетая девушка из Подмосковья, которую Юнусова водила по присутственным местам. От нее Зуев получил доверенность на получение выписки, она поставила автограф под договором купли-продажи старушкиной квартиры. Если честно, 21-летняя Аня из Домодедова ужасно похожа на подставное лицо. Но называть ее фамилию не стану: жалко бывшую детдомовку Аню, и все тут! К тому же почерковедческой экспертизы подписей несчастной “прокладки” не сделали, и понять, Анина ли это рука, невозможно. Она — свидетель по делу.
Кусочки паззла
Иногда разбросанные по страницам уголовного дела детали соединяются, как паззл, в единую картинку. Вот где настоящий детектив!
Например, по квартире Мироновой. “Прокладка” и покупатель подписывали договор купли-продажи в отделении одной крупной риэлторской фирмы. Зулихан Юнусова решила все вопросы, возникающие в процессе составления договора, и там же сдала документ на регистрацию.
Все это выглядит вполне добропорядочно.
Если не знать, что именно в этом отделении фирмы работает сотрудница, на чье имя была состряпана поддельная доверенность от еще одной жертвы — Ирины Ломакиной (об этом — позже). Почерк обоих преступлений одинаков: квартиры проданы без ведома старушек, договоры оформлены в простой письменной форме.
Или читаю: мол, вся гоп-компания с подставной девицей отправилась в филиал регистрационной палаты (иначе — учреждения по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним), расположенный около станции метро “Марьино”. За готовыми документами о регистрации сделки. Вообще-то в обязанности регистраторов входит экспертиза документов, которые к ним приносят. Но совершенно случайно я знаю, что главный специалист этого марьинского филиала сейчас за решеткой и ждет суда за мошенничество! Регистратор проходит по уголовному делу аналогичной шайки, которое расследовали в другом округе. Интересно, к ней ли обращалась Юнусова? Или к ее подчиненным?
“Откройте, я следователь!”
Но шакалы есть шакалы: жадны не в меру.
Заполучив в собственность жилье Мироновой и готовясь вывезти ее в никуда, стая не успокоилась: ведь у старушки был пьющий сын со своей жилплощадью! На Новокосинскую пришли две девушки. Одна вытащила из сумочки удостоверение и строго помахала им у бабушки под носом: “Я следователь, сотрудник Тимирязевского ОВД!”. — “А я адвокат”, — сообщила вторая. Миронова насторожилась: как, следователь и адвокат ходят вместе? Гостьи объяснили, что ищут азербайджанца, который раньше бывал в квартире: “По нашей информации, он может находиться в квартире вашего сына. Быстро давайте адрес!”. И так запугали бабушку уголовной ответственностью за соучастие невесть в каком преступлении, что Миронова дрогнула и адрес дала.
Потом по снимку, взятому из водительского удостоверения, она сразу узнала в наглой “следовательнице” Юнусову. Вопрос с адвокатом — подружкой чеченки — остался открытым, но Миронова готова была ее опознать.
А в конце марта (суд уже шел) мы вдруг узнали: Александра Петровна скончалась от отека мозга. Чуть раньше умер ее сын. Так не осталось в живых и второй жертвы “дела Антипиной”.
Диана-охотница
Дерзкая, но хитрая и осторожная Зулихан Юнусова, которая представлялась жертвам то сотрудником управы, то следователем, изо всех сил скрывала настоящие имя и фамилию даже от коллег по криминальному бизнесу. Ее знали только под кличкой Диана. Шофер и напарник, который возил Юнусову по ее многочисленным делам, для конспирации тоже взял себе кличку — Тимур (это подсудимый 31-летний Шахбан Геримсултанов, уроженец села Ишхой-Юрт Гудермесского района Чечни, зарегистрированный в Москве, официально нигде не работающий).
28-летняя Юнусова, мать-одиночка из села Алхан-Юрт Урус-Мартановского района Чечни, окончила 8 классов и курсы кройки и шитья. Прежде торговала в Москве на рынках у метро “Динамо” и Черкизовском. На следствии Юнусова очень старалась произвести хорошее впечатление. Даже врачи, проводившие судебно-психиатрическую экспертизу, это отметили. Била на жалость: ее дочка серьезно больна (это правда), в первую чеченскую войну дом ее родителей был разрушен, семья стала беженцами, жила в гараже. Во вторую чеченскую неизвестные люди ворвались в квартиру, увезли и убили отца. Во время его похорон саму Юнусову контузило взрывной волной (контузию врачи подтвердили). Ее признали вменяемой, хотя психика у нее явно пострадала — в 2004 году, когда бизнес шакальей стаи принял наиболее серьезный масштаб, она даже пыталась перерезать себе вены.
— Может, Юнусова творила кровавые дела в Москве из мести? — спросила я у следователя. Он, сомневаясь, покачал головой.
Диана-охотница не признала себя виновной ни по одному из пунктов обвинения: “Я просто собирала разные документы для сделок с недвижимостью”, — оправдывалась она.
Очевидно, что гостья столицы с вещевого рынка вряд ли смогла бы самостоятельно ориентироваться в специфическом жилищном бизнесе. Значит, ее поставили туда неизвестные организаторы. Натаскали, обучили тонкостям оформления документов, различным схемам, свели с конкретными людьми — риэлторами, адвокатами, нотариусами. Интересно, а кто-нибудь задумался: куда шли огромные суммы, проходившие через ее руки? Может, на финансирование террористов?
Функцией Юнусовой в группе, рассказал подельник Шишков, было общение с клиентом, определение схемы сделки, подготовка документов и купля-продажа. При обыске у нее нашли распечатки: одну — квартирной базы крупного риэлторского агентства. Другую — с детальными данными о владельцах и нанимателях квартир из Центрального округа с рукописными пометками. Юнусова так объяснила их происхождение: Шишков передал ей флеш-карту с программой, которая позволяла по фамилии хозяина или адресу квартиры получать конкретные сведения о метраже, количестве комнат, форме собственности, правоустанавливающих документах. Эта пухлая стопка листов формата А4 — тот самый “список смертников”. В документах следствия он назван обыденно — “список пенсионеров-одиночек”.
А вот что стало известно корреспонденту “МК”. Еще в конце 2003 года арестованный по “квартирным делам” начальник паспортно-визовой службы одного из районов ЦАО упомянул о даме со списком пенсионеров-одиночек, который якобы собирал для нее кто-то из милицейских чинов округа. “Мои дела — фигня, вот у нас в округе группа так группа!”. При этом звучала фамилия Юнусовой.
Брюсов переулок, Мукомольный проезд
“Да что вы носитесь с этими бумагами! Это просто база данных какая-то”, — морщились мои собеседники, прокурорские работники. Ну уж нет! Первые десятки страниц из пухлой пачки распечаток щедро разукрашены жирными крестами, некоторые адреса обведены, а где-то стоит откровенная надпись “сделано”. Список смертников явно носит следы методичной работы с людьми из группы риска. Последние страницы, наоборот, девственные, практически нетронутые. Что ж, Центральный округ большой, вот руки у шакалов и не дошли. Я пересчитала: всего в списке около 4300 фамилий.
Забавно, но первая в перечне улиц — улица 1905 года, где находится редакция “МК”. Дома идут по порядку, и почти в каждом — по нескольку квартир, напротив которых стоят зловещие кресты. Брюсов переулок, Мукомольный проезд, Большая Бронная... Возраст хозяев: 1921 год рождения, 1931-й, 1915-й, 1927-й. Самые беззащитные. Смертники.
“Список” изъяли у Юнусовой 18 февраля 2005 года. “МК” первым написал о находке. Мы очень опасались тогда, что важный документ просто подошьют в уголовное дело и оставят тихо пылиться. Так и случилось.
(Продолжение читайте в ближайших номерах.)