Странный иностранец стоял на Ленинградском вокзале у лоснящегося бока фирменного скорого №34. Сам в солидных золотых очках, а ботинки — на картонной подметке, в кармане — ни билета, ни денег. Но поездная бригада довезет его и “за так”. Из негостеприимной Москвы — прочь, домой, в Таллин.
Ему повезло. Он выскочил из зубьев ментовского конвейера. По делу, которое “сшили” ему знаменитые муровские “оборотни в погонах”, работяга Айвар Альяс получил 12 лет. Кошмар тянулся 998 дней — все сосчитаны!
Перед тем как уехать домой, Айвар пришел в редакцию “МК”. И с прибалтийской обстоятельностью рассказал свою историю.
Об эстонском “наркобароне”, а на самом деле — обычном поездном электромеханике по фамилии Альяс “МК” писал, когда тот еще сидел за решеткой. Одних его палачей сейчас судят. Других, вполне возможно, еще отправят под суд.
Имена тех, кто приложил руку к делу эстонца, известны на всю страну. Полковник Игорь Островский — член бригады “оборотней”, бывший зам. начальника отдела МУРа, сейчас — подсудимый. Другие “бывшие” — подполковник Вадим Владимиров, старший оперуполномоченный по особо важным делам, ныне тоже подсудимый. И майор Юрий Козар — начальник отделения (после разгрома бригады он был в бегах, попался только в июле в Подмосковье).
— Айвар, тебе известно, сколько всего народу от них пострадало?
— Мой адвокат считает, что нас до сотни наберется...
СПРАВКА "МК"
Пока по первому уголовному делу “оборотней”, которое с лета слушается в Московском окружном военном суде, признаны потерпевшими 7 человек — Артур Якупов, Сергей Фаустов, Сергей Устименко, Барегам Петросян, Шарип Джабраилов, Константин Абалов, Вадим Решетников.
Но эпизоды все добавляются. Вот и Айвар — пока ждал в Москве паспорт и визу, чтобы выехать наконец на родину, съездил в Генпрокуратуру. Там его официально признали потерпевшим. А он дал показания против Островского и еще нескольких оперов — кто-то из них до сих пор благополучно работает на Петровке.
Звонок другу
24 года оттрубил на железной дороге Айвар Альяс. Жизнь на колесах протекала в служебном купе поезда Таллин—Москва и неплохо оплачивалась. Раз в неделю дневная стоянка на дальних путях Ленинградского вокзала — и опять в дорогу.
Все случилось 24 марта 2003 года.
Немногим раньше в Москве к поезду подошел тощий черноватый парень, заказал Айвару привезти из рейса четыре бутылки “Вана Таллинн”, знаменитого ликера с легендой. Айвар согласился: 1,5 тыс. рублей-то не лишние?! В тот день Тощий с какой-то девушкой (потом выяснилось, что это были некий Юрий Сафаров и Манана Абуселидзе — 23-летняя москвичка, которая преподавала детишкам английский язык в досуговом клубе, в Беляеве) появились у пустого состава.
— Но он принес доллары, а я хотел рублями. Доллары могли быть фальшивые...
Подружка Тощего ушла менять деньги, а тот остался поджидать ее в служебном купе Айвара.
Ужас, который за этим последовал, электромеханик запомнил на всю жизнь.
И десяти минут не прошло, как у Тощего зазвонил мобильник. Айвар к чужому разговору не прислушивался: “Нет у меня такой привычки”. А это звонила Манана: у нее начались неприятности.
Айвару было невдомек, что, во-первых, спутница Тощего не в обменник отправилась, а на стрелку с покупателем, который собирался купить у нее наркотик — амфетамин. Свидание назначили тут же, у вокзала. Не знал эстонец и того, что сделку с самого начала контролировали оперативники. Те самые, которых летом того же года — спустя всего три месяца! — на всю страну назовут “оборотнями из МУРа”. А “покупателем” был на самом деле подчиненный Владимирова — оперативник под псевдонимом “Исаев”: видно, Штирлица в детстве насмотрелся...
Пока Альяс и Сафаров ждали шуструю училку, та уже уселась в машину к подставному покупателю и продала ему десяток пакетиков с наркотой. Но когда оба взялись перевешивать товар, его почему-то оказалось на 4,5 г меньше. Манана затараторила: “Надо же, он никогда не обманывает…” (имея в виду поставщика) и предложила донести недостающие граммы.
“Покупатель” разрешил ей позвонить этому загадочному человеку. Забавная подробность: позже оператор сотовой связи подтвердил, что наркоторговка звонила на мобильный Сафарову. Но в материалах уголовного дела и в приговоре суда записали: “Абуселидзе связалась по телефону с неустановленным лицом”.
Видно, бригада “оборотней” хотела чего угодно, но только не прищучить настоящего поставщика.
Карусель
...Когда за окном рысью пронеслись люди в штатском, Айвар забеспокоился. Вдруг — такое бывало на стоянках — воришки залезли в пустой состав пошуровать, а их спугнули? Поднялся, чтобы выглянуть на платформу:
— И тут двое вскочили в вагон. Меня в сторону оттолкнули, увидели Сафарова в купе, кричат: “Отдавай наркотики!”. Стали его трясти, толкать. А я из коридора, как зритель, наблюдаю — одни зашли, другие уходят. Кто такие?
Тут надо сказать, что “горячий прибалтийский парень” Айвар, в полном соответствии с каноническими анекдотами, не только скуп на эмоции, но еще и медлителен и обстоятелен ну просто до невозможности.
— И долго ты простоял в коридоре?
— Они Сафарова почти час “уговаривали”. А я стоял.
— Ну и ушел бы от греха подальше!
— В купе служебные рации лежали…
Кроме эстонца, испуганной проводницы и Сафарова, в вагоне не было никого. Не считая, конечно, набежавших оперов.
— Кого из “оборотней” ты тогда запомнил?
— Тогда все казались мне на одно лицо — в темных полупальто, с короткими стрижками. Запомнил только главного — Островского: средних лет, представительная седина… На вид совсем не опасный. Он первым на меня внимание обратил: “Кто ты такой?” — “Электромеханик поезда”. Повернулся к сотруднику: “А чего это он без наручников?” И мне сразу — руки за спину, пару раз по животу стукнули.
Подготовительные мероприятия
Обескураженного Айвара усадили в соседнем купе. Один из “гостей” сел караулить рядом. Часа через два вывели в коридор. Там кучей, вперемешку валялись выброшенные из его купе инструменты, постельное белье, одежда. Но Сафарова уже след простыл.
Зато электромеханик остался в полном распоряжении муровцев. Айвару через распахнутую дверь его купе показали прозрачные пакетики, в таких продают дешевую ювелирку. Внутри — белый порошочек. “Твое?” — “Н-нет”. — “Значит, твое будет”. Пока ждали понятых — вокзальных грузчиков, начали готовить жертву к их приходу. Сперва попытались засунуть пакетики в нагрудный карман рубашки. Но торчало с горкой. Операм не понравилось. Тогда затолкали упаковки Айвару за пояс рабочих брюк. Растерянный, он мог только жалко бормотать: “Не надо, зачем? Я ничего такого не делал...”.
На какой-то миг его оставили в купе одного.
— Я резко встал, а брюки широкие, пояс слабый — и пакетики упали через брючину на пол. Я их ногой — раз! — от себя отодвинул, они на коврик посередине купе упали.
Так и записали: пакетики, мол, лежали на полу в купе №2. Айвару объяснили, что бумага — не страшная, всего-навсего протокол об изъятии. Впрочем, “было написано от руки, а я по-русски от руки не очень-то читаю”.
Оперативники привезли эстонца в ОВД на оформление уже затемно. Задержанный — этакий холеный мэн в стильных очках, весом за центнер, с ухоженными длинными волосами, схваченными в косичку. А руки... страшные, обожженные.
— Криминалист долго со мной билась: и стиральным порошком, и бензином, и щеткой их оттирала. И — ни в какую. У меня ж аккумуляторы в каждом вагоне...
Потом в обвинительном заключении написали, будто на пакетиках с амфетамином обнаружены отпечатки пальцев Альяса, а у него под ногтями — следы амфетамина. На самом деле все было иначе: после получаса безуспешных дактилоскопических изысканий “пришел человек, состриг мне ногти на левой руке прямо на стол, стряхнул в ладошку — и в конверт”.
Но девушка-милиционер четко запомнила: у эстонца так и не смогли прокатать “пальчики”. И даже заявила об этом в суде. Суд этого “не заметил”.
В кино бывает по-другому
Тем же вечером ему устроили очную ставку с Сафоновым и Абуселидзе. Эти, понятно, в один голос заявили, что Альяс — наркопоставщик.
— Я очень удивился: они вдвоем в коридорчике сидели и меж собой беседовали. А в кино всегда показывают, что всех отдельно держат!
После допроса Айвара вывели в полутемный пустой коридор. Он примостился в наручниках на откидном стуле. Подсел Игорь Островский.
— Смотрит вбок, говорит как бы не мне, небрежно: “Понял уже, что я тут самый главный?” — “Да, понял”. — “Хочешь выскочить — надо платить. 5 тысяч баксов”.
В общей сложности у железнодорожника при себе набиралось несколько сотен баксов. “Это не деньги — так, на сигареты. Подумай до утра”, — посоветовал Островский.
— Он ушел, а меня — в камеру. Я был так уверен, что меня отпустят... Я до пакетиков даже не дотронулся...
Утром Островский снова зашел в камеру: “Надумал?” — “Не буду платить!” — “Значит, сидеть будешь...”.
— Это — конвейер. Тебя запустили, как деталь. И ты уже по ленте едешь, и невозможно ничего сделать, как ни рыпайся.
Эстонца обвинили в том, что он привез амфетамин: часть пакетиков сбыл Манане, а остальные нашли у него во время обыска.
“Лохи”
Следователя он увидел только через полгода, когда тот в первый и единственный раз приехал в “Матросскую Тишину”. С готовым обвинительным заключением и… чужим, незнакомым адвокатом. Адвокат был убедителен, как отец родной: “Признавайся, зону тебе хорошую найдем...”
Через год начался суд. К этому времени свидетели обвинения — Островский и Владимиров — сами стали арестованными. Их привозили на процесс в наручниках. Впрочем, толку от их показаний было немного. Островский твердил, что не помнит.
— Он сильно изменился?
— У него тем летом погиб сын, он тихий стал… Владимиров тоже был как побитый. Но он задерживал Манану Абуселидзе, а не меня, и в вагон пришел позже. В суде я узнал, что захватывал меня Козар. Когда Козара поймали, я узнал его...
Судебное следствие подходило к концу. Было ясно, что против Айвара ничего нет.
Но за несколько дней до приговора в суд вызвали очередного свидетеля обвинения, “Исаева” — оперативника Евгения Фаустова. Он-то и выбросил из рукава джокера: заявил, что давно знает Айвара Альяса. Отъявленный наркоторговец! У себя, в Эстонии, все семейство Альясов этим грязным бизнесом занимается!
Откуда это известно? Фаустов отнекивался: “Информация секретная, отвечать не могу”. Его джокером было дело оперативного учета под кодовым названием “Лохи”.
Из письма ГУСБ МВД России:
“…проведена проверка дела оперативного учета № 03-61-2715. Установлено, что практически все материалы данного дела являются фальсифицированными, ряд материалов имеют признаки служебного подлога, ряд других — признаки подделки. В материалах дела нами не усмотрены свидетельства, подтверждающие причастность Альяса к приобретению, хранению и сбыту наркотических средств. Напротив, подтверждается информация о факте подброса Альясу наркотиков”.
Заведено дело-фальшивка было задним числом — после того, как Альяса задержали.
Адвокат Альяса, Татьяна Прилипко, добилась приобщения к материалам дела письма из ГУСБ.
— Татьяна Александровна, как же вы на ГУСБ вышли?
— Когда шло предварительное следствие, я, мало на что рассчитывая, позвонила в приемную Ромодановского, оставила телефон. И вдруг — звонок на мобильный: “Это Константин Олегович”. Так я познакомилась с сотрудниками, которые разрабатывали “оборотней в погонах”, у них было много материалов по подбросам.
— Поддельное дело касалось только Айвара Альяса?
— Да.
Айвар очень надеялся на бумагу из ГУСБ: “Должно же государство верить своей разведке”. Ему казалось, что, прочитав письмо, судья немедля отпустит его на все четыре стороны.
8 апреля 2004 года суд вынес приговор. Манана получила срок ниже низшего предела — 3 года. Для эстонца обвинитель запросил целых 15 лет.
— Когда судья читала приговор, быстро так, до меня не все доходило. Но главное, конечно, дошло: 12 лет строгого режима.
Отсиживать его отправили в Нижегородскую область. Около зоны, в лесах, была единственная деревня, зато с электроподстанцией, которой требовался ремонт. Конвой из двух автоматчиков выводил Айвара на работу. К зиме выдали тонкую куртку и шапку.
— В январе адвокат приехала с зимней одеждой. Я так радовался — танцевал даже! — что мне пальцем у виска покрутили.
Хеппи-энд
Его дело уже прошло почти все возможные инстанции, когда Генпрокуратура в надзорном постановлении решила: приговор надо отменить, дело направить на новое рассмотрение. 20 мая с.г. Верховный суд отменил приговор.
Эстонец пробыл в зоне ровно год, без одного дня.
Айвара освободили из-под стражи на первом же судебном заседании. Уголовное дело вернули в то же ОВД, где его так “успешно” расследовали. Там его по-тихому и прекратили. Теперь гражданин Эстонии собирается добиваться от России компенсации — 100 тыс. евро.
Недавно Айвару вернули паспорт и поставили эстонскую визу для выезда домой. А он сразу отправился… в продуктовый магазин.
— Я был не голодный, но хотелось сходить самому, — объяснил мне счастливый Айвар, сверкая очками. И… привычным зэковским жестом, сам того не замечая, спрятал руки за спину.