Он “прославился” в феврале 2003 года, после милицейской операции в Москве, на улице Рогова. Ворвавшись в одну из квартир, оперативники задержали там 25-летнего парня. И изъяли трофей — компьютер, нашпигованный весьма любопытными данными.
Однажды талантливый компьютерщик Антон Глущенко раздобыл базу данных некоей зарубежной компании. И оказался обладателем самого полного списка любителей интернет-“клубнички”: их имен, паролей, домашних адресов и номеров кредитных карт (фирма транслировала для своих клиентов в реальном времени жесткую эротику). О некоторых подробностях этого уголовного дела “МК” в свое время упоминал. (“Компьютерщик требовал деньги за молчание о любителях эротики”, “МК” от 6.06.2003 г.)
За хранение в секрете данных клиентов хакер запросил с фирмачей 30 тыс. долл. Мол, перечислите их на анонимный счет, иначе конфиденциальные сведения разлетятся по всему Интернету. Те перевели на указанный счет $5 тыс., а затем обратились в московскую милицию. Компьютерного взломщика быстро вычислили и предъявили ему обвинения в мошенничестве и вымогательстве.
В июне 2003 г. суд вынес хакеру приговор: 5 лет условно. Парня отпустили на свободу. Но на этом его история не закончилась. На следующий день после приговора Антона снова вызвали на допрос. И тогда хакер счел за лучшее сбежать из России. Осел в Германии (его мать Людмила Грубер — гражданка этой страны). Уже после отъезда против него возбудили еще два уголовных дела — по факту вымогательства у той же фирмы еще 10 тыс. долл. и за контрабанду компьютерных деталей, и объявили в международный розыск по линии Интерпола.
20 июля прошлого года хакера арестовали в городке Бергиш-Гладбахе. Пока немецкие власти решали вопрос об экстрадиции российского хакера на родину, Глущенко был помещен под так называемый предэкстрадиционный арест. Сидел в тюрьмах разных городов. На маму компьютерного гения (она сейчас вернулась в Россию вслед за сыном) немецкие тюрьмы произвели крайне приятное впечатление: “Он вылечил там зубы и красиво подстригся”, — сказала Людмила Грубер.
— Заключенные жили в одноэтажных домиках, на Антона приходилось 8 кв. м. Днем камеры не закрывали, можно было ходить друг к другу в гости, гулять в саду. Курсы английского, библиотека, кроссы по утрам, физкультурная секция... На подносах приносили 3-разовое питание: утром — булочку с маслом и мармеладом, на выбор чай, кофе или какао. В обед — суп, второе, десерт, на ужин — творог, овощи, фрукты. Свидания проходили в общей комнате, без стекол и решеток, за столами на четверых. Сотрудник тюрьмы наблюдал издали, в разговор не вмешивался. В коридоре перед комнатой свиданий — автомат с колой, сигаретами, кофе и какао. Достаточно было устно попросить вызвать заключенного, и через полчаса он являлся.
В тюрьме Глущенко сразу же выдали мыло, зубную щетку, пасту и даже сменные трусы. На свидания брезгливый Антон приносил маме свое постельное белье — не хотел, чтобы его стирали вместе с вещичками других заключенных, в общей машине. Рай, да и только!
Верховный суд города Кельна, который решал вопрос об экстрадиции, долго мучился сомнениями: отпускать арестованного на родину из немецкого “санатория” или же нет? Тем более что Антон заявил: в московском СИЗО над ним издевались сокамерники, от систематических избиений он похудел на 15 кг. Сердобольные немцы даже официально запросили российскую сторону: ответьте, действительно ли в ваших СИЗО творятся такие ужасы? Ответ был такой (приводится по официальному немецкому документу): “Согласно данных МИД, показания преследуемого совпадают с тем, что тюрьмы переполнены и медицинская помощь недостаточна, а согласно данных Минюста, огромная часть заключенных страдает туберкулезом, СПИДом или наркозависимостью”.
Тогда немецкие судьи, которым, наверное, не очень-то хотелось оставлять у себя хакера-международника, решили: федеральное правительство ФРГ даст разрешение на выдворение, если получит гарантии российской стороны, что в содержании Глущенко за решеткой будут выполняться европейские минимальные стандарты. А служащие их консульства смогут навестить Антона и проверить, так ли это.
И Россия такие гарантии дала.
Из официального российского заявления:
“Мы гарантируем, что согласно норм международного права по отношению к Глущенко... он не будет подвергаться ужасным, бесчеловечным унижениям, видам содержания и наказания, унижающим достоинство человека (ст. 3 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод, а также решения ООН, Европарламента и соответствующих протоколов)”.
В апреле этого года Глущенко наконец экстрадировали на родину. И тут же посадили в Бутырку, в камеру площадью около 17 кв. м, где на 40 зэков (а временами — и на 44) приходилось два десятка коек. У Людмилы Грубер, прилетевшей в Москву, даже появились страшные подозрения: не “пресс-хата” ли это (камера, где специально созданы невыносимые условия для зэков, которых хотят “сломать”. — Авт.)?
— Сыну доводилось сидеть с ворами в законе, и было нормально. А в этой камере “уважаемые люди” — беспредельщики. Мы передавали посылки с хлебом, пряниками, печеньем, сыром, колбасой, но многое отбирают. Среди сидельцев три наркомана, которые постоянно получают наркотики. Была попытка самоубийства — “опущенный” мальчик пытался покончить с собой. “Опущенные” спят под шконками. Матраса у сына нет, одеяла отсутствуют. Вши замучили. Сон по расписанию (Антон спит по очереди с напарником). Остальное время стоит или сидит на корточках у стены. Как он рассказывает на свиданиях, в камере жара и невыносимая духота — с внешней стороны на окне кроме решетки висят железные “реснички”. Прогулки — раз в сутки от 30 минут до часа в крытом помещении...
Когда Антону пригрозили, что изнасилуют, если он не заплатит 100 долларов за “прописку”, Людмила в условленном месте встретилась с каким-то человеком и передала тому деньги. Теперь боится, что шантаж повторится.
P.S. Когда верстался этот номер, мы получили новые сведения из Бутырки: Глущенко все-таки перевели из “беспредельной хаты” в спецзону. Вот там евростандарты действуют: камера на четверых, горячая вода, прогулки. Антон получил матрац, чистое одеяло и возможность отоспаться. Возможно, на улучшение участи российского хакера подействовали письма адвокатов: они просили немцев проконтролировать, в каких условиях сидит Глущенко. А возможно, помогло обращение Людмилы Грубер в “МК”.