Кому на Руси жить хорошо? Известное дело, царю-батюшке. Ну, на худой конец — принцу...
Двенадцатый год подряд русская осень роняет к ногам Али Силла оранжевые листья. А он мужественно кутает шоколадные плечи в пуховую накидку и, как его кровные предки — короли Гвинеи, принимает поистине государевы решения. Со всей Твери к наследному принцу в студенческую общагу идут африканские братья — по жилищным и даже любовным вопросам. И Али шарит для них в брючном кармане нужное заклинание, завезенное из его далекой страны.
Нет, у нас тут совсем не Гвинея.
Пока...
Когда я в Твери вышла из электрички, мне наперерез из-под лавки выполз мужчина в лохмотьях — и раскинулся поперек платформы телом с загадочной русской душой... “Ну не Гвинея, ну совсем не Гвинея!” — подумала я, перешагивая через человека.
Но чем-то же зацепила русская глубинка африканского брата... Ведь студент Тверской медакадемии Али Силла в здешних краях не первый принц крови. Несколько лет назад выходец из детдома, ныне ректор престижного вуза, чернокожий Сергей Котов решил разыскать своего отца. И тот оказался членом королевского общества акушеров-гинекологов, который принимал роды аж у принцессы Дианы. Потом уроженец Камеруна Марсель Тафен выдвинул свою кандидатуру на пост мэра Твери и собрал немалую предвыборную команду. Подумаешь, провалился! Сам факт примечателен.
— Ага... К его высочеству? — смерила меня взглядом старенькая вахтерша общежития. И прихихикнула. — На аудиенцию... — и даже не потребовала оставить у нее в окошечке мой “серпастый”.
— Я тут ветеран. Даже если девушка захочет у меня остаться, никаких проблем. Документы у нее не потребуют, — поджарый парень говорит по-русски с легким акцентом. В его комнате, которая нашему студенту, несомненно, показалась бы царскими хоромами, имеется и техника на грани фантастики, и цветастый ковер, а по стенам — фигурки диких мулаток. — Был я у вас в Москве, в институте Лумумбы. А там — тараканы, грязь, запах. Ненавижу... Это издевательство над африканскими братьями. Как там можно жить?
Мы садимся за стол, Али разливает чай...
— Люблю горячий чай, и кофе тоже пью. У нас на родине мы жидкость, наоборот, только из холодильника достаем — на стол, — он заглатывает душистый пар. У Али нетипичные для африканца узкие скулы, прямой маленький нос... Но главное достоинство его благородного лица — губы бутербродиком. Верхняя — как смоль, нижняя — розовенькая. — А у вас без чая я бы давно сам заморозился...
— Греемся мы обычно чем покрепче... — честно сказала я.
— О, горе земли! — водку я пробовал... — вращает белками глаз. — От нее с утра голова болит. Но первую ужасную зиму без нее тоже бы ни за что не пережил. У нас и международный факультет неспроста в одном здании с общежитием находится — чтобы африканцы на улицу могли вообще не выходить. Поначалу я раз в неделю только до магазина и обратно выбегал. Для куража кричал на всю округу, как вы обычно ругаетесь — разные слова.
Чтобы я не сомневалась в его происхождении, Али предъявляет мне свой паспорт, а также два родительских. Папа и мама занимают почетные должности в посольстве Гвинеи в Москве. Читаю: отец матери гордо зовется Жуаким Мендоса, Бина Камара произвел на свет отца Али. И действительно, так звали двух последних правителей обеих Гвиней (Бисау и Конакри)... Но, как выяснилось, свадьба родителей Али вовсе не связана с тем, что главы двух королевских семей решили породниться. Его отца и мать свела сама судьба. Но только в России...
— В Советский Союз стремились все африканцы — учиться у вас было престижно. Прорывались же только блатные. У нас тоже уже произошла революция, но родственники наших королей остались у населения в почете. Правда, родителям пришлось все-таки заняться своим образованием. Так совпало, что и отца и мать отправили на Украину, причем в одно военное училище. И только там они нашли друг друга.
Уже двадцать лет они вместе периодически приезжают на работу в Москву. Вот и Али (одного из своих многочисленных детей), который рос в Гвинее-Бисау, считай, без родителей, вдруг решили приблизить к себе. Сами договорились, чтобы его приняли в Тверскую академию на контрактной основе. Проблем не возникло — принц же! По обычаю своего народа Али не посмел спросить — за что? Но терпел, даже когда ударили русские морозы... “Тверская область размером с Гвинею, родители хотели, чтобы я был самостоятельным”, — рассуждает наследник. В аспирантуре мединститута Али учится на эндокринолога: “Сначала хотел быть хирургом, но потом понял, что главные реформы должны всегда начинаться с преобразований в собственной семье. У меня каждый второй родственник болен диабетом. И я избрал путь для их спасения”, — философствует он.
Я, конечно, просила рассказать мне о жизни в наследном королевском дворце. Но оказалось, что Али в нем никогда не бывал... И тут же вскрылась трагедия всей его жизни:
— Каждый мусульманин в нашем государстве сейчас имеет по 3—4 жены. А короли и вовсе содержали целые гаремы... Вот и у моего дедушки Жуакима Мендоса всего было 35 наложниц. Моя бабушка стала тридцатой, когда дедушка уже слегка поизносился. У каждой из ее соперниц родилось по нескольку детей. Горе земли! Только у меня — три родных сестры и три брата...
Получается, что в Гвинее-Бисау куда ни плюнь — попадешь в наследного принца. Ну, считай, каждый второй — знатный потомок. А дворец на всех один. Вот они и пошли по миру. Испугались перенаселения принцами.
— Детство я провел в большом доме со всеми тетями, дядями, братьями и сестрами... Всего в моей семье 40 человек, но у каждого была своя комната. Ели все за одним столом. С родственниками по матери мы порвали отношения. Так что, пока родители были в России, меня воспитывали три бабушки со стороны отца. Две неродные меня баловали, угощали сладостями — может, потому, что у них своих детей не было. Зато родная бабка ух и свирепая была: я забудусь, плаваю в море больше, чем положено. Приду домой, а она меня с хворостиной поджидает. У нас бить детей в порядке вещей... — и сейчас поеживается 30-летний собеседник.
Но в общем Али грех жаловаться, ведь в наследство он получил возможность безлимитного пользования семейным колдуном. Кудесник снаряжал его для поездки в Россию.
— Я принял защитный душ: меня привели в сакральную пещеру, рядом с которой был сакральный источник. Воду из него смешали с одной травой, наложили несколько заклинаний и омыли меня с ног до головы, — тут Али, словно факир, вытаскивает из кармана маленький кусок коричневой кожи, свернутый в трубочку — талисман. И переходит на шепот. — Внутри начертано несколько слов заклинания от недругов... Нет, не фотографируй! — Они потеряют свою силу... По легенде, у дедушки был свой личный колдун, который мог сделать его невидимым.
В Тверь африканец привез с собой шесть таких шматочков кожи — каждый на свой случай. По крайней мере, билетик на экзамене всегда выпадал нужный — это вам не пятак под пятку положить.
Так что если в Гвинее Али Силла — рядовой наследный принц, то в Твери у него положение почти королевское — председатель африканской общины. Когда в городок поступают новые студенты, Али договаривается, чтобы им дали комфортное общежитие. Он же ведет войну с местными националистами, которые не раз упекали его друзей на больничную койку. А также решает... любовные проблемы.
— Чаще всего обращаются девушки — если у них случилась беременность. Ваши мужчины, — гневно говорит он мне, — падки на мулаток-шоколадок. А за последствия отвечать не хотят. В нашей стране от незамужней беременной дочери родители могут отказаться или очень страшно ее наказать. Не хочу сказать как... Вот мы собираем “послов” и идем разбираться к русскому кобелю. Однажды ввалились к парню прямо в квартиру, он хотел откупиться... Жилище у него богатое, денег много. Мы ему пригрозили: “Или женись, или уезжай из города”, — ну что ему оставалось... Сыграли мусульманскую свадьбу.
У самого Али нередко играет кровь предков, и он встречается с несколькими девушками одновременно.
— Русские женщины свободные. На одной вечеринке девчонка на меня как напрыгнула, смеется... Я думаю: “Ого!”. Но с родителями ни одну еще не познакомил — у нас принято только перед свадьбой устраивать смотрины. Но бывает и так: мой друг привел русскую невесту в дом, но свекрови она не понравилась. Это же трудно — готовить на 30 человек. У женщин должно быть четкое разделение труда. А девушка даже языка нашего толком не знала. Пришлось им расстаться — родителей ослушаться нельзя.
Себе жену Али старается найти в столице, куда ездит раз в неделю. Ему нужна образованная и умная супруга.
— Знаешь, как в Москву на электричке бесплатно доехать? — учит меня гвинейский принц, хитро щурясь. — Билет можно не покупать: дожидаешься контролеров и, когда они подходят — выбегаешь на остановке и мчишься в конец поезда. Я однажды увидел, как все пассажиры побежали, и теперь никогда не плачу...
Я вдруг засомневалась: а вдруг образованные москвички не захотят гаремом носиться за Али по вагонам? Но нашему африканцу это оказалось не так важно: “Мой папа завел себе только одну жену, потому что у него высшее образование. Я тоже понимаю, что жить надо в цивилизованной семье”.
— Вот дедушка отчего умер в 45 лет? — рассуждает он. — Жены разрывали его буквально на части, ведь каждая ждала своей ночи по целому месяцу! Кроме того, они подсыпали ему в еду всякие средства для повышения потенции... Он и не выдержал. Мне такого счастья не нужно. Русские женщины — хорошие хозяйки. Одна ко мне приходит — все уберет, еду приготовит. Если останусь с ней, то она будет моей единственной. А уж в детях себя ограничивать не будем.
Тогда в Твери станет еще на несколько принцев больше.