Ровно 50 лет назад одна шестая часть суши впервые познакомилась с мальчиком-луковкой Чиполлино, сотворенным Джанни Родари. В Советском Союзе книга тут же стала бестселлером. На примере борьбы цитрусово-фруктовой “буржуазии” с овощными пролетариями советские дети надолго усвоили, как плохо быть алчным и коварным частным собственником и как хорошо — отважным простолюдином.
“Джанни очень сильно любил детей, видел, как они страдают от людской несправедливости. Он просто хотел помочь им научиться понимать жизнь. По-моему, ему это удалось”. Это говорит про известного сказочника его вдова, Мария-Тереза Феретти-Родари. И никто лучше ее не знает, что хотел нам донести в них Джанни Родари.
Джанни Родари родился 23 октября 1920 года в небольшом городке Оменья на севере Италии (провинция Пьемонт) в семье булочника. В 10 лет потерял отца, Джузеппе Родари, умершего от воспаления легких, которое он заработал, спасая тонущего котенка из холодной воды. Умер в результате повторной неудачной операции по удалению тромба из вены в ноге 14 апреля 1980 года.
— Политические пародии на заказ? Ну что вы! — смеется моя собеседница. — Тот же “Чиполлино” — это чистое отражение того времени, переложенное на язык сказки. Представьте: конец 40-х, годы послевоенные, тяжелые и голодные, повсюду нищета. Джанни пытался дать детям понять, что даже когда все очень плохо и кажется, что ничего уже нельзя изменить к лучшему, никогда не надо отчаиваться. Выход обязательно найдется.
Конечно, рассуждая объективно, многие сказки Джанни носили политический оттенок, но, по-моему, не становились от этого менее интересными. Напротив, думающий взрослый человек мог разглядеть в них совершенно иной подтекст. Согласитесь, отгадывать загадки и узнавать скрытые образы всегда любопытно.
— А что, у героев сказок были реальные прототипы?
— Да, были, — синьора Родари на минутку задумывается, — но это скорее собирательные образы. По крайней мере я никого конкретного не припомню. Поймите, он обличал не конкретных фигур, а человеческие пороки — жадность, глупость, алчность, лицемерие и невежество. То, что сам ненавидел в людях больше всего. Особенно его раздражали “пустые” люди, не желавшие самосовершенствоваться и постигать, пусть даже путем ошибок, окружающий мир. Между тем муж никогда и ни с кем не вступал в открытые словесные баталии — считал, что человека все равно уже не изменишь, поэтому относиться к иным точкам зрения нужно снисходительно. Возможно, поэтому у Джанни, несмотря на достаточно прямолинейный характер, никогда не было врагов.
Не знаю, действительно ли вдова писателя не помнит или, может, не хочет говорить, но друзья и коллеги Джанни Родари в различных интервью с удовольствием называют лиц, закамуфлированных под сказочных героев. Якобы в Принце Лимоне угадывается Бенито Муссолини, а сказка про “Джельсомино в стране лжецов” (помните мальчика с волшебным голосом, от которого ложь превращалась в правду?) повествует... о ХХ съезде КПСС. Впрочем, теперь мы вряд ли узнаем, рассказывал ли об этом кому-нибудь сам Джанни Родари или приведенные выше параллели придумали литературные критики, которые любят находить во всем глубокий смысл и страшно гордятся тем, что умеют читать “между строк”.
Мария-Тереза сидит напротив меня в кресле в рабочем кабинете своего супруга. Он совсем маленький, этот кабинет, а большую часть его занимают книжные полки с энциклопедиями и классической литературой. Строгую упорядоченность вещей (“О, Джанни был очень аккуратным и пунктуальным!”) нарушают разноцветные брызги из игрушечных Чиполлин, Чиполлуч и Чиполлет. Они развешаны на стенках, стоят на полках, сидят в креслах и на подоконнике.
— Это прислали дети из разных стран. Вот Чиполлино немецкий, вот — югославский, а для ваших, русских, Чиполлин я выделила отдельный ящик, потому что их было больше всех. — Синьора Родари встает с кресла и подходит к небольшому комоду. Из открытого ящика вываливается не менее трех десятков разных Чиполлинок. Поднимаю одного, пластмассового с облупившейся краской на голове-луковичке, — точь-в-точь такой же у меня был в детском саду. Помнится, счастье обладания игрушкой длилось недолго. Однажды в отместку за отказ целоваться за верандой ему отгрыз голову мой детсадовский одногруппник, отличавшийся буйным нравом.
Самому большому и уродливому Чиполлино, прибывшему из Польши, места в комнате не нашлось, поэтому синьора Родари вытащила его в прихожую. Теперь этот плод нездоровой детской фантазии, похожий на космическое насекомое, хищным оскалом встречает гостей прямо у порога. Видимо, вместо сторожевой собаки.
На полке с книгами замечаю знакомые с детства полукруглые коробочки из-под мармелада. Подхожу поближе. “Апельсиновые и лимонные дольки. Фабрика “Ударница”, 69-й год.
— Мужу эти конфетки очень нравились, я коробки сохранила... А что, Джанни в России до сих пор популярен? — неожиданно спрашивает вдова сказочника.
Я начинаю что-то бубнить про смену поколений и Гарри Поттера, пытаясь убедить синьору Родари, что кумир нынешний детворы, конечно, не годится Чиполлино в подметки. Но вдова, похоже, не очень-то верит. Да и я, признаться, тоже.
— Раньше из Союза присылали очень много книг. Сейчас если одну-две пришлют — уже хорошо. Я ведь даже точно не знаю, кто там у вас сейчас издает сказки мужа. Помню, в прошлые годы под каждый Новый год приходили из вашего посольства — оно, кстати, совсем недалеко отсюда, — с поздравлениями. Вот столик подарили, шкатулку... — показывает на детский столик с русскими узорами и шкатулку а-ля “Палех” и тут же мечтательно добавляет: — А еще икру дарили, черную.
* * *
Честно говоря, я думала, что живет вдова известного сказочника в увитом плющом светлом домике с мансардой, палисадником с пластмассовыми гномами и резной калиткой. Между тем жилище семьи Родари-Феретти располагается на пятом этаже обычного многоквартирного дома на улице Пампфили, даже не в центре Рима. Квартира по итальянским меркам небольшая и достаточно тесная.
— Сюда мы переехали только в 50-х годах, а до этого ни я, ни Джанни в Риме не жили, — рассказывает Мария-Тереза. — С будущим мужем я познакомилась в 1948 году в Модене, когда работала секретарем на парламентских выборах от Демократического народного фронта. Джанни приехал туда в качестве корреспондента миланской газеты “Унита” (“Союз”. — Прим. авт.). Он часто приходил к нам в офис, и постепенно мы стали близкими друзьями.
Если вы хотите узнать, была ли это любовь с первого взгляда, скажу — нет. Но чем-то Джанни меня сразу привлек. Нет, это не было физическим влечением, скорее что-то более глубокое. Джанни был очень интересным собеседником, обожал шутить — в общем, с ним было не скучно. Но даже это не главное. Уже познакомившись с будущим супругом поближе, я поняла, что меня к нему притянуло. Джанни обладал большой житейской мудростью, ведь взрослая жизнь для него началась в 10 лет, когда он потерял отца. Лишения сделали его сильным. Он, как бы это сказать, был из категории мужчин, с которыми чувствуешь себя как за каменной стеной...
В 1950 году Джанни позвали в Рим руководить журналом для детей “Пионере”. Он с радостью принял предложение, так как писать для детей ему уже тогда ужасно нравилось. Еще работая в “Уните”, Джанни придумал специальный уголок для самых маленьких читателей, который назвал “Линопикко” (игра слов: “пикколино” означает “маленький”, “малявочка”. — Прим. авт.). Джанни с коллегами, от души веселясь, придумывали для новой рубрики всякие стихотворные нелепицы и считалочки. Рубрика пользовалась бешеным успехом, причем не только у детей, но и у их родителей.
— По работе в Риме в то же время оказалась и я, — продолжает рассказ вдова. — Мы продолжали дружить, а в один прекрасный день поняли, что приятельские отношения сами собой превратились в любовь. В 1953 году мы поженились, а в 1957 году родилась наша единственная дочь Паола. Теперь у меня уже трое внуков, младший, кстати, занимается в соседней комнате. Мануэле! — зовет она внука.
В дверях появляется симпатичный подросток.
— Вот, это Мануэле, думаю, он будет хорошим музыкантом, — не без гордости говорит счастливая бабушка.
— Давай щелкну тебя с бабулей, — предлагаю.
— А чего меня фотографировать, только потому что я внук Джанни Родари? Не заслужил еще, — бурчит тинейджер, заливаясь краской. Глаза Марии-Терезы преисполнены гордостью за скромного внука. В конце концов согласие получено, фотография сделана, и Мануэле удаляется восвояси.
— Как рождались сюжеты сказок Родари?
— Они приходили в голову Джанни абсолютно спонтанно. Он был чрезвычайно наблюдательным человеком. Мог, например, ехать в электричке и подслушать разговор двух женщин про то, что и как они купили на рынке. Что-то в разговоре его задело — действующие лица, необычность повествования — и вот он, сюжет. Сейчас уже точно не помню, но, похоже, именно так родился Чиполлино.
Чтобы не упустить или не забыть интересный сюжет, муж всегда и везде носил с собой блокнот и ручку. Мог тут же остановиться, присесть и начать писать. А вообще он всегда работал дома. Причем его не отвлекали ни громкие звуки, ни маленькая Паола, которая все время крутилась рядом. Думаю, привычку не реагировать на внешние раздражители он приобрел в редакции, где работал до этого. Я как-то зашла туда: в небольшой комнате одновременно стучало около 20 печатных машинок, и шум стоял такой, что закладывало уши. Кстати, сконцентрироваться на работе ему помогали сигареты. Курил он ужасно много — как минимум по две пачки в день. Тушит одну и тут же берется за вторую.
— Он советовался с вами, когда намеревался осуществить очередной литературный проект?
— Да, обычно он рассказывал о своих начинаниях, чтобы посмотреть на реакцию людей. Некоторые рассказы “отрабатывались” на Паоле. В зависимости от того, как Паола его слушала и какие вопросы задавала, Джанни решал, что делать с написанным дальше — выбросить в корзину, подправить сюжет или же оставить все как есть.
* * *
“Твой Родари — сумасшедший! — заявила мне одна подруга, воспитывающая малолетнего сына. — Я тут намедни читала кое-что из него ребенку, так он по полу катался от смеха, а мне кажется, что это чистое извращение!” — с этими словами приятельница потянулась за книжкой “Сказки по телефону”, видимо, вознамерившись убедительно доказать мне, что у писателя были “не все дома”.
Рассказ, возмутивший молодую мать, был про юного растеряшку, который постоянно где-то забывал свои части тела. Он назывался “Рассеянный мальчик”.
“— Синьора, я вот ногу нашла. Взгляните, не вашего ли это Джованнино?
— Ну конечно его! Я ее где угодно узнаю по этому дырявому башмаку.
...Немного погодя приходит старушка, потом рассыльный булочника, потом вагоновожатый, под конец старая учительница-пенсионерка. И каждый приносит какой-нибудь кусочек Джованнино. Кто ногу, кто ухо, кто нос...
Наконец прибывает Джованнино, прыгая на одной-единственной ноге, без ушей, без руки, но по-прежнему веселый, как воробушек”.
— Ну как можно? — негодовала подруга, — это же совсем не смешно! Мальчик остался без ноги, можно сказать, стал инвалидом!
— Слушай, но ведь ногу-то ему вернули, и вообще это сказка.
— Да, но ведь какое-то время он был без ноги и без пальцев, — не унималась приятельница, — и ему наверняка было больно! А вот еще смотри — из Чиполлино, глава десятая.
Цитирует:
“Это были Редиска, Картошечка, Фасолинка и Томатик. Они хохотали, обнимались и плясали под ветвями дуба, напевая песенку, которую тут же придумали:
Ду-ду-ду! Ду-ду-ду!
Радость и веселье!
Две собаки на дубу
Рядышком висели...”
— Что скажешь? Это же форменный садизм!
Я, честно говоря, не знала, что возразить. Все-таки в странное время мы живем, если умудряемся находить в добрых и смешных сказках подобные намеки. А может, мы просто стали взрослыми? Взрослым свойственно забывать, что когда-то они тоже были детьми. Джанни Родари это знал наверняка.
— Чтобы быть услышанным своей аудиторией, Джанни всегда искал возможность пообщаться с детьми и понять, как мыслит ребенок, — вспоминает Мария-Тереза, — он натурально провоцировал детей, задавая им откровенно нелепые вопросы. Взрослых они поставили бы в тупик, но никак не детей. Джанни очень забавляло, как дети начинали развивать заданные им темы, например: “Что вы сделаете, если к вам в дом постучится большой крокодил и попросит веточку петрушки?”, или: “Что будет, если завтра город Рим начнет летать?”, или вот еще: “Что случится, если завтра Италия останется без сапог?”. Он все пытался понять: до какого же предела может дойти детская логика? Эти его изыскания очень помогали.
Муж понимал, что книжки читают дети из семей разных сословий. Будучи человеком интеллигентным, он, конечно, не мог изъясняться на самобытным языке простых рабочих, однако хотел, чтобы и их дети “услышали” его тоже. Для этого Джанни специально отправлялся на стройки и часами слушал, как выражаются каменщики. Все интересные языковые обороты и метафоры он скрупулезно записывал, а затем использовал в рассказах.
* * *
Считается, что путь к славе Джанни Родари начался в СССР. Чиполлино пришелся настолько по вкусу нашим идеологам, что эта книжка издавалась в Союзе несметное количество раз и огромными тиражами. Само собой, молва о Чиполлино, равно как и о его литературном отце, быстро докатилась до стран соцлагеря, где смелую и отважную луковку по очевидным причинам тоже не смогли не полюбить.
Проводником Родари в большую литературу стал Маршак.
— В 1952 году Джанни первый раз поехал по работе в Советский Союз, — вспоминает Мария-Тереза. — Домой муж вернулся чрезвычайно возбужденным. “Я познакомился с замечательным детским писателем! — радовался Джанни. — Он готов взяться помочь мне перевести Чиполлино на русский! Ты же знаешь, как сложно и как важно найти хорошего переводчика!”
Конечно, “Чиполлино” на русский Маршак сам не переводил — это сделала за него переводчица Злата Потапова. Однако литературную обработку текста делал он. Благодаря “фирменному” стилю Маршака сказка в русском варианте получилась задорно-шаловливая, хотя итальянский вариант текста более жесткий и менее разухабистый. Есть даже мнение, что Самуил Маршак сильно скрасил политические намеки в сказке, однако вряд ли стоит его за это осуждать. Здоровый юмор в сочетании с едкой социальной сатирой, густо приправленные здоровым розовощеким оптимизмом, — вот основные ингредиенты успеха произведений Родари. И Маршаку удалось их передать как нельзя лучше.
После неожиданно свалившейся на Джанни Родари славы в лице мальчика-луковки писатель стал частым гостем в СССР. Дворцы пионеров и школы буквально раздирали Родари на части — всем хотелось заполучить к себе итальянского сказочника. Очевидцы встреч писателя с советскими школьниками вспоминали удивительные вещи.
— Мне рассказывали, что часто Джанни без переводчика говорил с русскими детьми на итальянском, и они его понимали! — вспоминает Мария-Тереза. — Каким-то чудесным образом Джанни мог увлечь публику, настроить ее на свою волну.
Когда его спрашивали, как ему это удается, Джанни Родари с удовольствием делился рецептом успеха. “Дети обожают фантазировать и не скованы схемами и условностями, — говорил он, — и я всегда об этом помню. Ведь в действительность можно зайти через дверь, а можно влезть через окно, что детям куда забавнее и интереснее”.