Вчера в Московском окружном суде допросили последнего обвиняемого в убийстве журналиста “МК” Дмитрия Холодова — Александра Капунцова. С самого начала, еще во время следствия, Капунцов говорил, что невиновен. Но отнюдь не потому, что непричастен к преступлению, — он будто бы просто не ведал, что творил. Так, жетончик кому-то передал.
Александр Капунцов — единственный из обвиняемых, не имеющий отношения к десантным войскам. В эту компанию он попал благодаря знакомству с полковником Поповских. С февраля 1993 г. Капунцов был замдиректора частного охранного предприятия “Р.О.С.С.”, соучредителем которого была жена Поповских.
По дружбе, как рассказывал в суде сам Капунцов, полковник не раз обращался к нему с просьбами отвезти там, привезти чего-нибудь — благо у Капунцова была машина. Как-то осенью 1994 г. Поповских попросил Капунцова подвезти его на Комсомольскую площадь. Эти показания Капунцова вчера были оглашены в суде. Так вот, в руках Поповских тогда был “дипломат”. С ним полковник отправился в сторону двух вокзалов: Ленинградского и Ярославского. Вернулся Поповских уже без “дипломата”.
Через некоторое время полковник попросил Капунцова забрать из расположения части ВДВ в Сокольниках некоего офицера Селиванова, с которым необходимо было снова поехать на Комсомольскую площадь. Капунцов привез Селиванова, и тот переложил “дипломат” из одной камеры хранения в другую — на этот раз на Казанский вокзал. Жетончик от камеры хранения оказался в руках Капунцова — по его собственному признанию, его вручил ему Поповских и попросил 17 октября передать журналисту “МК”. Капунцов лично не знал Холодова, однако не раз видел его у входа в редакцию — туда он неоднократно приезжал вместе с Морозовым и Барковским.
Капунцов (из материалов дела): “Поповских сказал, что он симпатизирует журналисту Холодову, а тому грозит опасность от начальников Поповских, кого-то из штаба ВДВ. Поповских разработал некий план, как уберечь Холодова от опасности. Устроить имитацию покушения. Информацию для Холодова Поповских якобы собирался заложить в некий контейнер, который мог быть “дипломатом”. В моем понимании его идея заключалась в том, что при вскрытии находившаяся внутри информация должна была уничтожиться, не нанеся окружающим никакого вреда, и образовать шумовой эффект, какой-либо дым... Вроде бы все это он поручил Морозову...”
17 октября Капунцов ждал Холодова с утра у Казанского вокзала. Он передал журналисту жетон и потом следил за Димой уже у издательства, в компании с Барковским и Морозовым. Когда прозвучал взрыв, Капунцов быстро уехал. Сначала отправился на фирму, а потом — к Поповских, которому доложил “обо всех своих действиях”.
Напомню, что все эти показания Капунцов давал во время следствия. “Я не знал, что лежит в “дипломате”, поэтому виновным себя не считаю”, — оправдывался тогда Капунцов. В суде же вчера он сказал, что на него в прокуратуре оказывалось моральное давление, поэтому он оговорил себя и других. А на самом деле он “жетон не передавал” и “Холодова никогда не видел — только на фотографии в кабинете следователя”.
Еще один штрих, касающийся персоны Владимира Морозова (по версии следствия, именно он изготовил по поручению Поповских мину-ловушку). В суде прослушали аудиозапись разговора Морозова с супругой, сделанную незадолго до его ареста.
Морозов: “Я могу, в принципе, завтра-послезавтра дать согласие и на неделе иметь порядка 200 тысяч долларов. Но я их должен отработать... В принципе, нет ни одного человека, которого нельзя было бы достать. Даже президента можно достать при желании...
Слишком много людей на тот свет отправили, которые вообще к преступлению отношения не имели... Я согласен работать бесплатно во имя людей, а не дерьма... которое к власти рвется. Надо разобраться во всем этом. Хотя бы для того, чтобы никто не страдал на халяву так. Этот корреспондент... Вопросы решить по-другому, полюбовно. Эти козлы захотели именно так. Пацан погиб, семья страдает... Кто-то дорого заплатил, наверное...”
На вопрос гособвинителя, о чем идет речь, Морозов ответил слишком туманно и неубедительно. Смотрелся при этом весьма бледно, за что и получил в перерыве нагоняй от адвокатов. Те зашикали: мол, мог бы и не признавать свой голос и не давать никаких комментариев. Но поезд ушел.
Планируется, что после майских праздников стороны перейдут к прениям.