“Я — сказочник”, — любит повторять писатель Лев Устинов. Но разве они в самом деле существуют на свете, современные сказочники? Факт есть факт: перед нами драматург и прозаик, живой классик современной сказки. Как раз сегодня ему исполняется 80.
— Сказки — это для детей. Но иногда может показаться, что многие пассажи из ваших пьес адресованы взрослым.
— Не вижу здесь особых противоречий. Ребенок всегда хочет лезть вверх. Ему всегда импонирует взрослый человек, потому что он сам хочет быть им. Так что я пишу не просто для детей, а для детей, которые готовятся стать взрослыми — и все равно станут ими. Другое дело, какие на этом пути возникают порожденные нашей эпохой курьезы и парадоксы. Так было, например, с пьесой “Белоснежка и семь гномов”, которую лет сорок назад мы вместе с актером и режиссером Олегом Табаковым сделали для театра “Современник”. Только что прошел двадцатый съезд КПСС. Эзопов язык для тогдашней публики был практически разговорным, и мы “духарились” вовсю. В результате Главлит (орган цензуры) после долгих колебаний выпустил спектакль в самый последний момент и с беспрецедентным, по-моему, для мировой культуры вердиктом: “Без права показа для взрослых”.
— Но с годами ваши сказки становятся чуть-чуть печальнее и страшнее, в них даже иногда встречается не слишком счастливый конец. С возрастом смотрите на жизнь пессимистичнее?
— К моему восьмидесятилетию мои дети сделали мне подарок — выпустили сборник мыслей и афоризмов, которые частью хранились в моих записных книжках, частью разбросаны по сказкам. Среди них есть и такой: пессимизм — это отдых оптимиста. Имеется там и такое наблюдение: длина жизни — это и есть расстояние от веселого до печального. А если серьезно… Однажды я спросил маленькую девочку, которая посмотрела подряд несколько детских спектаклей, какой из них ей больше всего понравился. Она ответила: “Этот”. “А почему?” — спросил я. “Этот страшнее”. Умение побеждать в себе страх... Короче, нет чувства более унижающего, чем страх, и нет чувства более возвышающего, чем преодоление страха.
— И все-таки больше всего в ваших пьесах королей и королев, министров и генералов. Откуда такое пристрастие к сильным мира сего?
— Мне нравится изучать поведение начальства, его отношения с народом. Иногда это приводит к совершенно неожиданным результатам. Году в шестьдесят втором я написал сказку “Остров пополам”, фабула которой состояла в том, что на одной половине острова люди поют каждый свою песню, а на другой — только ту песню, которую поет король. И объединиться остров сможет лишь тогда, когда все его жители запоют общую песню. Но вот что интересно: детскую эту пьесу поставило не меньше полусотни взрослых западногерманских театров, в ГДР же ее передавали друг другу из-под полы, как диссидентскую литературу. Что же касается любимых генералами войн... Я считаю: если все начнут жертвовать жизнью ради своего народа, от народа скоро ничего не останется. Но, с другой стороны, я ведь протопал пешком всю войну от Москвы до Праги, и в моей записной книжке есть такая строчка: “Смерть — не самое худшее, что может случиться с человеком…”
— Могли бы сформулировать свое кредо?
— Истины приходят и уходят, а остаются в основном сомнения… Ну вот, пожалуй. Это, кстати, тоже из сказки: “Надо быть честным и осторожным. Но не настолько осторожным, чтобы перестать быть честным”.