— У вас здесь хуже, чем в тюрьме, там хоть на прогулку выводят! — Вовка запускает в медсестру подушкой. Та мужественно продолжает обход отделения, где образовалась настоящая республика ШКИД.
В конце августа власти Москвы приняли закон, по которому любой беспризорник, задержанный в городе, должен пройти медицинское обследование, прежде чем его определят в приют. В детских отделениях усилена охрана, ведь бомжата считают, что из больниц сбежать проще простого...
— Тетенька, подай денежку. Нас тут кормят не как остальных детей... Хлеб и вода... — через решетку больничного окна немощно тянутся детские ручонки.
— Вы их не слушайте, — объясняет Светлана Мелованова, заведующая первым инфекционным отделением Тушинской больницы. — Чужих родителей заморочили, те им гостинцы несут, деньги потом под подушками находим, сигареты стреляют... Будто здесь не кормят. Конечно, не нравятся им наши паровые котлеты — привыкли к хот-догам! Дашь им шахматы — они ими друг в друга кидаются. Бьют бачки унитазов, стекла, простыни рвут на полосы. А однажды даже стену проломили!
Милиция и раньше возила беспризорников по детским больницам, но жаловалась, что принимать их отказывались... “Это только если в документах были ошибки”, — оправдывается Светлана.
В Тушинской больнице специально выделили 60 коек, сейчас из них занято 45. За беспризорником в любую точку Москвы могут подать больничную машину, как только о нем сообщит милиция. Чаще всего ставят диагноз простуда, иногда бывает пневмония, а также чесотка и дерматит, вши — в общем, все, что запросто можно подцепить на улице. Некоторых приходится откачивать после клея — такие попадают в токсикологию Морозовской больницы, а с опасными травмами везут в Филатовскую, и 21-я лечебница тоже теперь на стреме.
— Венерические заболевания у них встречаются уже с 14 лет. Они ведь заводят связи... Мы лично с ВИЧ-инфекцией не сталкивались ни разу, только у одного парня был сифилис. Или приведут к нам 15-летнюю девушку — “принимайте ребенка”, а она уже сама давно мама, — продолжает врач.
Сейчас за ребятами следят два охранника, а раньше при попытке побега мальцов ловили пожилые медсестры. Хитрые бомжата выливали на себя шампунь, чтобы проскользнуть сквозь широкую решетку окна на улицу (ее потом запаяли), замки на дверях палат приспособились вскрывать алюминиевыми ложками. Теперь все палаты подключили к сигнализации. И она трезвонит по ночам.
— Вообще мы их приучаем к труду: убирать в боксе, заправлять кровати... А они заставляют самого слабого за всей палатой убирать или прикажут им прислуживать. Законы у них тюремные.
Еще в отделении есть дети, которые живут там уже больше года. Братьев Ваню и Рому нашли в аэропорту “Домодедово”, документов и официального отказа от них нет. Доставили в больницу, а в детский дом принимают только с четырех лет. До этого девать их некуда.
— Столько младенцев подбрасывают на порог, растим их у себя в боксе, а это плохо — у них развивается синдром госпитализма.
Впрочем, у 55 процентов ребят родители живы. Только дети им не нужны...
— Меня тут один мальчик упрашивал позвонить маме и номер назвал, — продолжает Мелованова. — Я сообщила родителям, где их сын, а в ответ услышала: “Вот и делайте с ним, что хотите”.