Он вернулся со съемок “Блеф-клуба” и отмахнулся: “Юбилей?! Все это как будто и не со мной происходит”. Потом вообще отказался давать интервью. “Как вы себе это представляете? Мы работаем вместе пять лет. Советуемся, пьем чай большими рюмками. Теперь вы все уберете со стола, поставите диктофон и официально спросите меня, дядю Зяму: а скажите-ка, Зиновий Моисеевич...”
Мы сели и задумались. Вспомнили его рассказы, перечитали книги, и получился такой вот совсем короткий его монолог…
Кажется, пролетел всего один день с тех пор… И вот я смотрю на афишу нашего дипломного спектакля и думаю: пошел бы на него сегодня зритель?
Жан-Батист Мольер. “Мещанин во дворянстве”. В роли Журдена — Зиновий Высоковский, жена Журдена — Ирина Ложкина (долгие годы диктор Всесоюзного радио), служанка Николь — Людмила Максакова, учитель танцев — Александр Збруев, учитель музыки — Андрей Миронов (студент 3-го курса), граф — Александр Белявский, Клеонт — Вениамин Смехов и другие…
* * *
Я родился в Таганроге на берегу Азовского моря. И с рождения знал, что буду только артистом, шутом, клоуном… В Тбилиси, где проходило мое беспризорное, оборванное войной, голодное детство, мы с оравой эвакуированных мальчишек пели на базарах, воровали яблоки и айву с прилавков. В общем, по Высоцкому: “Я рос, как вся дворовая шпана, мы пили водку, пели песни ночью…” Потом я вернулся в Таганрог и неожиданно для всех окончил школу с золотой медалью. И тогда я решил поехать в Москву и поступать в театральное…
А в Москве у меня никого не было, ни родных, ни знакомых, вообще никого… Мой папа, главный бухгалтер кирпичного завода в Таганроге, тяжело вздыхая, говорил маме: “Ребенок с золотой медалью уходит в босяки. И откуда это у него? В нашей семье никогда не было ни босяков, ни шаромыжников, ни артистов…”
* * *
Наш курс был первым и единственным за всю преподавательскую деятельность Этуша. После нас он не брал руководство ни над одним курсом: нас ему хватило на всю жизнь.
У нас в Щуке была военная кафедра. И вот летом после третьего курса мы должны были ехать на сборы в Алабино, в дивизию им. Дзержинского. Наши девчонки устроили нам настоящие проводы, в смысле закуски, и мы в столовой училища устаканили, как бравые солдаты, немереное количество водки. И хором стали петь “Как родная меня мать провожала…” Испортил песню военрук полковник Собачкин. Он на месте преступления нас застукал: “Стоять!!! Смирно!!! Высоковский, собрать бутылки!!!” А там штук десять было уже пустых.
Тут совершенно неожиданно появляется Владимир Абрамович. Полковник сразу к нему: “Товарищ Этуш, докладываю, что группа пьяниц из вверенного вам курса напилась в доску!” А у меня в это время бутылки падают из рук и разбиваются. Все… Мертвая тишина… И ужас… И в этой тишине Этуш спрашивает Собачкина: “А далеко ли до Алабина?” — “Три с половиной часа езды на грузовике”, — рапортует полковник. Опять мертвая пауза. И наконец: “Ну что ж, за это время они протрезвеют. Я вам за это ручаюсь!!!”
И Этуш посмотрел на нас так, что мы все тут же, на месте, протрезвели…
* * *
В Театре сатиры меня укоряли на худсовете, что я все роли играю как бы от себя. Но в спектакле “Пена” по Михалкову я наклеил бороду, меня хвалили, говорили, что в роли Соломы я отошел наконец от себя. Я сказал об этом Райкину. И он сказал: “Далеко не отходи…”
* * *
В мае 1987 года в первый и последний раз Папанов в Театре сатиры выступил в роли режиссера. Премьера состоялась после его смерти… Последний спектакль Папанова — “Последние”…
Последний спектакль Миронова — “Тени”…
Мистика… Это неправда, что незаменимых нет.
l l l
Когда “Кабачок “13 стульев” закрыли, телевидение было завалено письмами, горами писем от зрителей со всех концов нашей большой и прекрасной Родины. Я тоже получал и, как это ни странно, до сих пор получаю такие письма. Вот выдержка из одного: “…Прошло уже много лет, а закрываем глаза — и стоят перед нами в расцвете и блеске пани Моника, пан Директор, пан Гималайский, пан Зюзя… Неужто наше расставание навсегда?”
Что я могу сказать? Кто закрыл “Кабачок”, неизвестно по сей день. Родина или не знает, или не выдает своих героев…
* * *
В середине 80-х в Государственном театре эстрады я выпустил свой моноспектакль “Пятая сторона света”. 28 ноября, в день моего рождения, на премьеру пришел мой кумир — Аркадий Исаакович Райкин. Когда все закончилось и мне стали дарить цветы, я сказал: “Сегодня у меня день рождения, и сегодня самый счастливый день в моей жизни, потому что в зале присутствует великий Райкин”. Все встали. На Райкина был направлен луч света, и зрители устроили ему овацию. А я собрал все цветы со сцены и отнес их Великому Артисту, сумевшему доказать, что малые формы могут быть неизмеримо выше больших!
* * *
Почему я работаю в “МК”?
Ну, во-первых, потому что я уважаю профессионалов и не уважаю дилетантов…
“МК” любят и ненавидят, им восхищаются, его ругают… Но никто не ставит под сомнение тот факт, что “МК” — это команда профессионалов высокого класса. Девиз газеты — “Мы с теми, кто с нами” — очень сочетается с моим собственным: “Ах, до чего же я не люблю тех, кто меня не любит!”
А здесь меня любят… Во всяком случае, мне так кажется…
Пунктир биографии. Насколько же ярче и масштабнее его личность, судьба, роли (один только “Люлек” чего стоит), и даже его внешность... Однажды кто-то не удержался, спросил: “Поделитесь секретом, как можно всегда так молодо и элегантно выглядеть?” Он улыбнулся: “Просто когда плохо себя чувствую, не выхожу из дома. Знаете, есть такая мудрость: плачь перед Богом, смейся перед людьми”. Сегодня ему — 70. “Часы на цепочке, а время бежит, — часто повторяет он зрителям и читателям. — Чтоб вы все у меня были здоровенькими!”
Время бежит… И мы желаем нашему коллеге, дорогому дяде Зяме, Большому Артисту — новых больших работ. И самое главное — чтоб вы у нас были здоровеньким! Долгие-долгие годы…